Дрок — увы — погиб в схватке с разъяренной матерью, пока ШурИк тащил Фарра на холм, а дядя Тири отстреливался из арбалета от пришедших на помощь сородичей. Дети наконец бросили испуганно кричащего медвежонка и влезли на сосну. Мужчины отбивались всю ночь на холме, тогда девочке и пришло в голову нацарапать просьбу о помощи…

Мысль о ларипетре пригодилась. Ни Бимсу, ни Дрок подсказать принцип охоты буканбуржцев не могли…

Мне страшно думать о дороге домой. Слишком много смертей.

Но маяк… этот ровный свет… он будоражил воображение. И давал странную надежду, будто все еще может быть хорошо.

Но ведь не для тех, кого больше нет. Чувств тоже больше не осталось. Только свет маяка. Только твердое вестландское знание, что главное — это идти и делать что должно.

Маяк на краю света. Двадцать восьмое орботто года Эн.

Лед, конечно, пошел жуткими трещинами, как и предсказывал ШурИк. Глубину паники, накрывающей мощно и с головой, когда ноги проваливаются под лед, руки пытаются схватить воздух, а темная ледяная вода тысячей болючих игл вонзается в тело… описать, полагаю, невозможно, даже если вы — поэт безграничного воображения. Эластичный купол, возникший при соприкосновении оправленного в серебро кристалла с морской водой, поверг ШурИка в шок, а секунду позднее — восторг.

— Это что же за магия такая⁈. — в восхищении потянулся он к светящейся ларипетре, и мы тут же перевернулись, разбивая тонкую корку льда.

Барахтаться в сплошной каше изо льда, круша тонкий покров в осколки, и вместе с тем целеустремленно продвигаться вперед было более, чем «почти невозможно». Требовалось как минимум слаженное сотрудничество с партнером и солидная доля везения. Довольно споро получалось у Басса с детьми — все же, пар ног в их шаре было три, но крошащийся лед постоянно сбивал их с направления, как и нас. Хуже всех приходилось неумолимо теряющей силы Авроре. С перепуганной Айдой и наполовину парализованным Фарром — честно пытающимся успокоить пытающуюся метаться медведицу, обнимая и поглаживая руками ее шею. Чаку с гаснущим в пепел Джарлетом, впрочем, тоже приходилось несладко.

— Погоди.

ШурИк, удерживая меня и равновесие за руку, выставил аркебузу вперед, за предел шара, подобно бушприту «Искателя».

— А теперь пошли…

Кто бы он ни был, назвавшись «фрилансером», голова у парня варила. Дело пошло веселее. Мы разбивали аркебузой лед, оставляя за собой широкий канал полыньи. И к первому лучу солнца с востока достигли твердого берега.

Выползли на коленках, отплевываясь, отряхиваясь, прыгая, мгновенно замерзая насмерть.

— Теперь бегом, на маяк! — воскликнул ШурИк, но я удержала его за локоть.

Следом за нами по темной водной просеке слаженно топал шарик дяди Тири. Но заря, темнейшество, светлейшество… были безобразно, гибельно далеко, их голубые шары беспорядочно катались по ломаному льду, сбивая с таким трудом пробитый нами путь. Даже если они выдохнутся, то не потонут, пока работает электролиз, но… что толку, если кто-то из них умрет внутри?..

Я оглянулась по сторонам: хотелось клацать зубами и выть от бессилия, с которым я ничего не могла поделать… Солнечный свет, сверкнув на миг, спрятался за аккуратной, выложенной из седого серого камня круглой стеной. Башня. В каких-то пятидесяти шагах по склону, поросшему ягелем. Башня. Так похожая на мою.

«Мы посадим новые розы».

Чак… это конец. В который раз. Ты скажешь, что я трусишка, и что все все равно получится, но почему… я чувствую, что это конец, даже если все получится?..

Башня маяка. Добрались.

Под ногами блестел песок. Звездная пыль. Да мы были облеплены ею и светились с ног до головы. Из моей груди вместе с кашлем и водой вырвался вздох. И какой от нее теперь прок⁈. Еще и там, на западе полощутся на ненадолго темном небе цветные отголоски солнечного ветра, будто насмешка.

Айда оттолкнула Фарра задними лапами, вырвалась из шара и погребла к нам. Фаррел выпал из шара, но Аврора не бросилась следом. Потеряла сознание?..

Вайд исчез на фоне мешанины белого льда и темной воды… Я всхлипнула, привставая на носочки. Чак заметил… Вайд взмахнул руками из пучины… Их руки соприкоснулись… Он с Кастеллетом… Но шар Ро лежит на воде недвижим…

— Айда! Сюда! — воскликнул мой партнер, замахал руками, и медведица, узрев хозяина, заметно успокоилась, направляясь к нашему островку.

— Есть веревка? — резко обернулась я к ШурИку, шаря по карманам серапе, в которых не было ничего, кроме путевых заметок «Как я покинула Стольный»…

Подпрыгивая, фрилансер хлопал себя по плечам, пытаясь согреться, с его длинной шубы стекали потоки воды. Я же и не забыла замечать, что мокрая, и что холодно — тоже.

— Зачем она тебе? — не понял мой партнер.

— Мы должны добраться до них и вытащить.

— Снова соваться туда⁈. Да ни за что!

ШурИк был категорически не согласен. Но, вероятно, что-то в моем взгляде заставило парня в мокрой шубе изменить характер ответа — не подозревала, что умею смотреть, как Фарр:

— Ладно, спрошу у смотрителя. Я сейчас!

Уже на бегу я услышала ШурИково довольное, почти мальчишеское: «вот он удивится-то!». И он скрылся за поворотом башни, свет с которой все еще постепенно тускнеющей звездой светился бесконечно высоко надо мной.

Айда толкнула шар короля и ребят, те коснулись берега, и купол «лопнул», едва ларипетра потеряла контакт с морем. Я подала Фриде руку и вытянула ее на звездный белый песок. Рядом упали измученные Бимсу и король. Айда выскочила следом, энергично отряхиваясь.

— Это и есть звездная пыль? — уронила Фрида челюсть, пересыпая в пальцах песок.

Я рассеянно кивнула.

Бимсу поднялся на локтях:

— Звездная пыль, солнечный ветер… — он тоже ткнул в растворяющееся в западное небо. — Вы, госпожа Сваль — привязка, а у зари и господина Джарлета в желудках зелье морской соли, да?

Я посмотрела в раскрасневшееся мокрое, обветренное лицо нашего последнего юнги. Он прав, сирена меня сожри… Набрала в карманы песка, сколько могла. Посыпала на волосы. Обернулась: ШурИк почти вскарабкался на склон. Навстречу ему шел человек в такой же шубе до колен. Смотритель… Из-за его спины сверкал свет встающего солнца.

Обернулась к исчезающей ночи: голубые шары. Покачивающийся безуспешно и лежащий без движения. И шагнула обратно.

— Госпожа Сваль! — удержала меня Фрида за руку.

С другой стороны — король Тириан.

— Тильда, не делай глупостей!

— Мы должны вызвать скорую помощь, — пожала я плечами и показала на свой браслет с ларипетрой.

А для привязки не обязательно все должно закончиваться хорошо. Иглы снова впились в тело прежде, чем ларипетра сработала. И я побежала вперед; легко, без преград и сомнений.

Вокруг шара Авроры намерзла совсем тонкая корка льда, а заря лежала на покатом полу с закрытыми глазами. Я толкнула ее шар своим. Заорала, отсоединяя кристалл от серебра, надеясь на невероятное, что она услышит меня, просто потому, что нельзя иначе:

— Ро! Аврорик!

И она… открыла глаза! Я даже засмеялась, уходя в ледяную воду. Аврора с трудом повернула голову. Увидела меня, шевельнула рукой… повернулась на бок с трудом, дотянулась… и ее горячие пальцы коснулись моих, втягивая внутрь.

Шар даже не слишком покатился — ледяные осколки помогали удержать равновесие. Ро вновь закрыла глаза и характерно обмякла в моих руках. Я держала ее ладонь в своей, стояла на коленях, пытаясь приподнять запрокинутую пылающую жаром златовласую голову…

— Аврора Бореалис… Не смей даже бросать меня, слышишь⁈

А она бледнела, растворялась в воздухе, как полярное сияние в утре. Я подняла лицо в западу и сквозь пелену нахлынувших слез… увидела его.

Удивленное лицо дяди. Он стоял совсем рядом — не на крошенном льду, а твердой земле. За его спиной шумели зеленые деревья, ярко по-летнему светило солнце. И… странные высокие скалы за спиной — узкие, правильной формы, будто взрывающие небо.