Гупо похвалился:

— А то. Мясо сирен — самый деликатес.

Я поперхнулась. Что⁈ Мы едим… кого-то из сподвижниц Финтэ⁈.

Бруно и старик одновременно бросили ложки на стол.

— Вы едите сирен⁈.

Седой Хью — Фрида сидела рядом и тоже благополучно меня не узнавала, но и, к счастью, не опровергала легенды Дика-островитянина — хлебал по-прежнему, только что-то шепнув дочери. Фриде кусок поперек горла тоже не встал. Подвох?.. Или потому, что у них есть повод ненавидеть сирен?..

Но это все же разумные существа. Какова же разница между разумными и нет?.. Если даже у деревьев есть некая разновидность сознания…

Я помешала ложкой в миске.

Ни в одних анналах не упоминалось, чтобы буканбуржцы употребляли сирен в пищу. Помахать гарпуном, обычно безрезультатно — да, но не…

— Редко удается подстрелить сирену, а вчера был урожайный день — целых две. Бульон из хвоста — это…

— Есть сирен — варварство, — с холодной яростью объявил Бруно.

— Ой ли?

Мати подпер кулаком подбородок. Отозвался Прум:

— Да ребята, после того, что они с нами творили… Я даже с большим удовольствием наверну это дело! Гупо, налей-ка мне добавки!

Зазвенели миски, половник, ложки. У всех, кроме Бруно и Старика — даже островитяне не погнушались. Я колебалась. Хвост — это все же рыбья часть… И желудок сводило все сильнее.

Старик сдвинул брови и ответил:

— Ты не понимаешь, Прум. Остров Гудру тесно связан с сиренами. Именно они защищают его от внешнего мира. Потому что цивилизация не приносит ничего хорошего. Это завещал еще бард Сваль, он же и заключил с ними союз. Сирены для каждого гудруитянина — главные божества.

Союз⁈ А вот это становится интересным… Я машинально потянулась отправить в рот новую ложку, но остановилась. Разглядела. Бульон как бульон. Тьфу ты!

— Эй, тебя в жертву этим божествам принесли, старик — я ведь верно понял?

Наш утренний сосед мерчевилец откровенно уронил челюсть на этом вопросе, а Вир хихикнул и ребром ладони подбил ее назад. Похоже, подводные истории были известны не всем.

— Ты не понимаешь ничего… это честь. Попасть к богам. Если бы не пришли святотатцы…

У меня брови полезли на лоб. То есть, он на нас за спасение злится? Хорошо, что он не знает, что один из святотатцев — это я. Бруно остановил отца, собравшегося произнести куда более длинную отповедь:

— Отец, успокойся… Да, это честь. Жилось нам хорошо — о нас заботились. Мы видели то, что недоступно смертным, могли получать все, чего бы захотели…

— Кроме неба, — вставил Хью между ложками. — Спокойно, это из хвоста морского медведя. Сто лет не ел. Налей-ка добавки, Гупо.

И подставил пустую миску коку по совместительству.

Буканбуржцы взорвались на хохотом, Прум возмущенно крякнул, мерчевильцы и гудруитяне замерли на миг, кривя рожи, а я вздохнула с облегчением и набросилась на еду.

— Такую забаву испортил, — цокнул языком Дрок.

Кто-то из мерчевильцев сказал:

— А я думал, пираты и вправду каннибалы.

— То-то вы, лавочники, ничего не имели против, — широко ухмыльнувшись, подмигнул ему Дрок из-за моего плеча.

Боцман встал и, подливая очередные два половника, вставил:

— Если бы в них был такой же навар — отчего ж… А ты твердишь, Старик, будто попасть к сиренам — благодать Видящего.

Старик поднял белесые глаза на нашего кока-боцмана и ответил спокойно, но как-то зловеще:

— Ты, убийца богов, под водой нашел бы только смерть. А жизнь под водой — признание избранности.

Гупо издал презрительное фырканье и занялся подставленными под половник пустыми мисками.

— Признание, что у тебя есть мозги, — вспомнила я.

Пока они есть.

— Дик, и ты туда же⁈ — обиженно воскликнул мой местный покровитель Дрок.

Я подняла ладони, оглядываясь на соседа.

— Не, ребят, я — увольте. Мне под небом лучше. Но что насчет барда Сваля? Почему он завещал народу Гудру держаться вдалеке от цивилизации?

— А тебе не говорили? И чему только учат местную молодежь? — старик покачал головой с осуждением младшего поколения старшим.

— Делать татуировки, говорить с деревьями и… — подала голос Фрида, но отец ее резко одернул.

Я отложила ложку — миска показала дно, силы определенно вернулись в полном размере. Поискала салфетку вытереть губы, но не нашла, воспользовалась манжетом рукава Кастеллетовой рубашки.

Дряхлый отец Бруно сощурился, вперив взор в меня:

— А ты точно с острова?

Я выдохнула. Взгляды матросов оказались прикованы ко мне, и даже звон ложек на пару с чавканьем прервались. Видимо, вспомнили Голубинку, подозрения…

— Не точно.

Было бы жаль раскрывать свое инкогнито — слишком познавательно оказалось быть Диком.

— Я — ученый, помощник… госпожи Сваль. Собираю… материалы для нее.

Кажется, народу эта версия зашла.

— Так вот оно что.

— А сама она чего?

— Ну… — я обвела руками пространство вокруг нас, — ей было бы неудобно здесь. А… столько интересного. Вот про остров Гудру и сирен мы тоже хотим написать…

Я перевела полный надежды взгляд на Старика, надеясь перевести стрелки.

Старик кивнул, крякнул, облокотился о сына, который был по-прежнему бледен, растерян и несчастен, и с явным удовольствием начал вещать:

— Тысячу лет назад к берегам острова Гудру пристал большой корабль «Свальбард». Островитяне жили собирательством и ни разу не думали построить чего-то настолько большого, чтобы переплыть море и увидеть что там, дальше. Им хватало того, что есть — понимаете?

Я затаила дыхание. Прокатило. И… история началась.

— С борта корабля на остров сошли люди, похожие на вот них, — ткнул старик в плечо Дрока.

— Чего это сразу на нас?

Дрок ощетинился, услышав упрек, а Китэ напротив него издевательски хмыкнул.

— Потому что тоже убийцы. Деревьев, рыбы, зверей и птиц.

— Это называется промысел, — не согласился голос откуда-то позади.

Я не могла не обернуться. Привалившись плечом к притолоке, в дверном проеме стоял Кастеллет.

— Квартирмейстер! — воскликнул Китэ. — Присоединяйтесь к позднему завтраку!

Гупо несколько издевательски поклонился:

— Похлебка из хвоста сирены.

Кастеллет кивнул, легким движением руки раздвинул нас с Дроком и втиснулся посередине.

— Так ты ешь сирен, Тильдик? — шепнул он мне в ухо по дороге.

Я в ответ толкнула его плечом как бы невзначай.

— Ой, простите, господин квартирмейстер, — тут же повинилась, — я увлекся рассказом… Хвост сирен очень питателен, приятного вам аппетита.

— Я знаю. Меню составлял я. Прошу любить и жаловать помощника моей жены Дика! Добавки младшему помощнику!

Я даже надулась — все ему как с гуся вода! И спать по ходу не надо…

Гупо налил разухмылявшемуся Чарличку полную миску, бухнул половник и мне — желудок не был против, хотя гордость — очень даже. Вкусняющая похлебка все еще исходила паром. Сколько ж он там наварил⁈.

Попутно боцман сказал старику:

— Весь Буканбург живет промыслом. И мы этим гордимся, Старик. Да и ваши… сограждане… нами тоже промышльнуть хотели — едва ноги унесли.

Старик покачал головой.

— Они хотели вас «собрать».

Ага… В копилку. Сирены, выходит, тоже собирательством занимаются. Но собирательство бывает, получается, разное. Далеко не всегда мирное.

Один из островных «мужичков» возразил:

— Старик, мы охотимся. Мы ловим рыбу. Ты что-то путаешь.

— Это все изменилось тысячу лет назад, — упрямо ответил Старик. — Когда люди со «Свальбарда» поймали в свои сети первую сирену.

Море Белого Шепота, девятое орботто. Кают-компания «Искателя Ветра».

— А ты прям при этом был, и все знаешь. Легенды это. Сказка для детей.

Гупо с недовольным звяканьем бухнул крышку на котелок.

— Да, — влез Дрок, — мне мама на ночь тоже рассказывала про барда Сваля, что каждое море исходил и на карте нарисовал. А потом ушел в горы Тополя и сгинул с концами, и значит это, что не дело моряку покидать побережье никуда, окромя моря.