Он прикоснулся правой рукой ко моей щеке и повернул мое лицо к своему.

— Ну ты даешь, трусишка… Что может случиться?.. Я тоже тебя люблю, дорогая моя Тильда Сваль…

Треск костра, искры в небо, запах медвежьей шерсти, ковер из звезд и ягеля, морозный холодок, касающийся наших склоненных друг к другу макушек, где-то шипение взметнувшегося гейзера, разноцветные всполохи северного сияния, наше мерное дыхание и такая хрупкая, волшебная, краткая вечность в наших ладонях…

Долина гейзеров Свальбарда, предрассветный час, двадцать восьмое орботто.

Я так и не поняла — разбудил нас страшный рев, выстрел или удар о не защищенную как следует ягелем землю.

— А-а! — это Чак рядышком потирал ушибленную спину.

Небо и не думало светлеть, однако затянулось туманом, как днем, и все признаки разноцветного сияния вместе с романтикой звезд с него исчезли. Вскочившая ощетинившаяся Айда громко ворчала в отблесках еще не догоревшего костра. Я, кряхтя, поднялась на локте, пытаясь сообразить, что, собственно, произошло.

— Ох, Тиль, — кажется, вспомнил муж о моем существовании, — не ушиблась?

— Это был странный сон? — ожесточенно протирая глаза, спросила я.

— Сам не знаю… Не один же на двоих. Что с этим медведем не так?..

И вдруг тишину сотряс новый рев. Не приснилось! Айда ответила рыком, от которого душа застыла в крови и жилах.

— Кажется… я слышала еще и выстрел? — почему-то шепотом спросила я.

Чак быстро подскочил на корточки, раздул, разворошил костер. Бросился к нашим серапе — ого! — у него внутри была нашита уйма карманов. Брызнул из жестяной мелкой фляжки на платок, обмотал сучковатую крепкую ветку, сунул в огонь. Зашипело, и запылал факел.

— Мне тоже послышалось… — он поднялся, осмотрелся вокруг, тыкая факелом в темноту. — Вставай, трусишка, — протянул мне руку. — Отдых закончился.

Огнестрел есть только у ШурИка. Я схватилась за ладонь Чака и рывком поднялась. Да. Отдых закончился… Расстроенно зевнула, постучала по груди, чтобы продохнуть сквозь намертво прицепившуюся тахикардию.

Выстрел безумного отшельника, ушедшего с нашими друзьями.

И этот рев. Снова. Десять медведей Свальбарда…

Айда по-прежнему рычала, вглядываясь во враждебную темноту. Смею надеяться, она видела больше нашего и была сейчас на нашей стороне.

— Звуки в тумане распространяются дальше обычного… — пробормотал Чак. — Сложно сказать, откуда, сложно сказать, как далеко. Проклятый туман!

— Ты и без тумана много бы не рассмотрел, не кипятись.

В отличие от мужа, у меня внутри жизнь замирала.

Вдруг Айда совершила резкий бросок вперед и… попятилась из тумана назад, жалобно скуля. Навстречу ей двигался громкий… лязг и… мутное голубое пятно света. Вместе с хриплым надрывным пением:

Скоро луна истлеет

И прочь помчат ветра.

Да, человек стареет,

Но его душа всегда жива!

Мы не поверили. Вот никак.

— Аврора⁈. — воскликнули одновременно.

Но кто-то в тумане презрительно прокомментировал:

— Сумасшедшая.

— Ты лучше стучи своим кинжалом по жестянке! По звукам тут не один медведь, — отозвалась и вышла наконец к костру…

Да. С замотанным в шарф горлом, красным носом, шапкой набекрень… Но, сирена меня разорви — она! Наша сгорающая дотла заря…

— Аврорик! — полетела я с распростертыми объятиями прямо Авроре на шею.

Через ее плечо на перевязи висел… буканбуржский далекозор.

— Тиль!

— Это еще что?

— Так мало ли…

Я рассмеялась. Ну, да… Они оба «мало ли».

Чарличек на фоне буркнул нашему медведю:

— Айда, это друг.

— Или «друзья» — хотел ты сказать.

Второй голос был хмур, надтреснут и… смутно знаком. К свету костра вслед за Авророй вышел… Седрик Джарлет. Его единственный глаз был недобро прищурен — будто бы… рассудок к нему вернулся.

— Шарк⁈ Ты… вернулся?

Чак, вместо того, чтобы подскочить от радости, сел куда-то на Айду. Мы не говорили с ним о брате. Полагаю, Кастеллета по-прежнему терзали противоречивые чувства по поводу его персоны, и, когда Джарлет пришел в себя не вполне, наверное, даже был рад. Не нужно было выбирать, занимать сторону, выбирая жизнь без ненависти — отказываться от брата. А теперь?.. Когда в голос Джарлета вернулся металл:

— Уверен, ты предпочел бы, чтобы не возвращался.

Он хохотнул не очень хорошо. В правой руке он держал кинжал. В левой… поблескивала жестяная… кастрюля?.. Левая же нога его по-прежнему оставалась в бинтах от колена и выше, старший Жан-Пьери лишь слегка прихрамывал. Зачем он здесь?.. Аврора кашлянула, и я обнаружила, что по-прежнему держу ее за плечи.

— Смотрю, медведь вам не враг. А где же остальные?

— Отправились… за вами.

— За нами⁈ — удивилась Ро и переглянулась с Джарлетом.

Он возразил, присаживаясь правым боком на бревно, где еще недавно сидели мы впятером напротив ШурИка:

— Мы никого не видели.

Судя по кряхтению и преувеличенно осторожному обращению с ногой, рана, нанесенная вчера китом-убийцей, его беспокоила.

— Этот… местный с ружьем… он с ними, да? — спросила Ро и слегка побледнела.

Мы молча кивнули. Почему же они не встретились?.. Я бессознательно сжала пальцы Ро, и она до боли сдавила мои в ответ. Бесцеремонная Айда подошла и ткнулась носом в наш замок рук, чтобы обнюхать новоприбывших. Заря тихо и грустно засмеялась.

— Как вы здесь оказались? Что произошло? — сухо и по-деловому — совсем не в своей привычной манере — спросил Кастеллет, присаживаясь на камень с факелом в руке.

Ответил Джарлет. Также неприязненно:

— Риньи сделал зелье морской соли. И эта идиотка, очнувшись, решила рискнуть, выпить и переть за пропавшим мужем.

Я выдохнула, обернулась на Ро. Заря пожала плечами.

— Есть теория, что оно укрепляет иммунитет… Ну, то есть, способность организма бороться. Я ведь уже испробовала его на себе, когда вы, братцы, меня отравили своим веретеном. Пережила.

Чак свободной рукой накрыл лицо.

— Так вот почему ты была так бесшабашна…

— Она в принципе бесшабашна, — пробормотала я. И возмутилась: — Но доктор-то как согласился⁈ Побочка у морской соли всякая, неисследованная, я молчу про морозный откат, а если тебе потом хуже станет? Его действие не слишком долго, а ты уже и так явно в состоянии крайнего нервического истощения…

Ро улыбнулась мягко:

— Доктор не верил в принципе, что зелье морской соли может поднять меня из состояния «температура 42». Вот я и предложила эксперимент провести.

— Сначала на мне, — буркнул Седрик Джарлет.

— Разве ты недоволен? — пожала невозмутимая Аврора плечами. — Все путешествие провалялся в коме. Хоть маяк на краю света увидишь. Только…

Резкий крик с воздуха и хлопанье крыльев прямо над головой заставили меня присесть, накрыть голову локтями и — пусть и было не слишком близко — броситься опрометью Чаку на грудь.

— Тильдик… это всего лишь Голубинка. Ну, спокойно… — гладил Чак меня по волосам и плечам, а меня все трясло. Куда он факел дел, я не знала, и, признаться, меня это волновало сейчас меньше всего. — Я удивлен, Шарк. Что тебя после всего взяли с собой, а не бросили в трюм.

Джарлет расхохотался все еще зло. И даже в объятиях Чарличка мне от этого смеха было так бессознательно страшно, что я сама недоумевала. Ведь понимала — ничего он мне не сделает, даже если захочет. А все же… И я прижимала ладони к лицу.

— Твоя заря всегда была больной на голову — я предупреждал. Хотя теперь, вижу, у тебя новое увлечение, — ядовито ответил Джарлет. — Еще и меченое моим…

— Шарк, если ты еще раз пренебрежительно отзовешься о моей жене или жене капитана, я тебе…

Аврора поспешно перебила набычившихся братьев Жан-Пьери:

— Не обращайте внимания. Все мы знаем — у Джарлета не осталось сердца просто потому, что он сильно любил Юин.