— Не хватает медальона, — бросил я кардиналу, — золотого, с изображением льва, на стальной цепочке.

— Его нет в описи изъятого имущества, — инквизитор напрягся. — Я лично проверил по списку.

— Значит, ваши исполнители его украли. Наша сделка отменяется.

— Давайте не будем рубить сплеча. — Щека инквизитора дёрнулась. — В договор вложено столько сил, что будет преступлением разорвать его из-за мелочи.

Хозяйке доставляло удовольствие измываться над инквизитором. Она почти час придиралась к нему, наблюдая за нервной реакцией. Но под конец тот начал чувствовать, что над ним издеваются, сделал каменное лицо и перестал реагировать. Хозяйка тут же потеряла к нему интерес и удалилась, оставив за мной последнее слово.

— Будем считать, что вы выполнили свою часть, монсеньор, — я добродушно улыбнулся инквизитору. — Мой коллега, фон Джурьефф, вы его наверняка знаете, отправится с инспекцией обозначенных земель в ближайшее время.

— Очень хорошо, — инквизитор криво ухмыльнулся. — А вы, светлейший князь, собираетесь путешествовать дальше?

— Да, вероятно.

— И куда же, позвольте узнать?

— Ещё не знаю. Мир такой огромный, а я не видел даже малой его части.

— Надеюсь, не нужно напоминать, что ваше появление в Риме крайне нежелательно? — Мне показалось, что в его голосе мелькнули мстительные нотки. — Святой престол просит вас воздержаться от посещения города и его окрестностей.

— Какая жалость! Говорят, красота Рима ни с чем не сравнима.

— Флоренция ничем не хуже, князь. А повара и ювелиры здесь даже лучше.

— В самом деле?

— Дайте мне слово, что не поедете в Рим.

Мы встретились с ним взглядами. Инквизитор смотрел на меня без ненависти, но в глазах читалась неприкрытая угроза.

— Монсеньор, обещаю вам — ни одна живая душа не увидит меня на улицах Рима. Скажу честно: Ватикан и Папа меня не интересуют ни в каком образе. И уж тем более я не собираюсь возобновлять конфликт после такого сложного примирения. Инквизиция может спать спокойно, я не доставлю ей хлопот.

— Надеюсь, — кардинал встал и протянул мне руку, — мы больше с вами не встретимся, светлейший князь.

— И я тоже, монсеньор, и я тоже.

Через два дня, рано утром вся прислуга виллы торжественно провожала нашу компанию. За всё время, что мы жили здесь, они старались лишний раз не попадаться на глаза, но исполняли свои обязанности на пять с плюсом. Я оценил их старание и ещё вечером щедро наградил всех: от управляющего до посудомойки. Кажется, кто-то даже пустил слезу, кланяясь нам вслед. Единственный, кто был недоволен, так это хранитель винного погреба — выпить его за три недели не представлялось возможным, но Киж очень старался.

Дормез прокатился по улицам Флоренции и выехал за город. Следом за ним, на расстоянии в версту, неспешно трусили двое всадников — наблюдатели инквизиции. Хотите убедиться, что я не поеду в Рим? Да пожалуйста! Мы приготовили небольшой спектакль, и все актёры должны уже быть на своих местах.

На одном из поворотов, где дорогу окружали плотные кусты, дормез притормозил. Из зарослей выскочили двое, Серафим и его слуга. Первый нырнул в экипаж, а второй запрыгнул на козлы к Ваське.

— Закрой глаза, — велел я Серафиму, — я наложу на тебя личину. Даже родные не смогут отличить тебя от меня.

Когда колдовство сделало своё дело, он недоверчиво провёл пальцами по лицу и с опаской спросил:

— А как её потом снять?

— Не волнуйся, через три дня спадёт сама. Ты к этому моменту уже будешь достаточно далеко.

Через четверть часа дормез въехал в небольшую рощу, скрывшись от глаз соглядатаев.

— Ни пуха!

Я пожал Серафиму руку, и мы с Таней выскочили из экипажа. Следом на землю спрыгнул Васька, с саквояжем в руке.

— К чёрту!

Дверь захлопнулась, и дормез лже-Урусова покатился прочь.

Нам пришлось подождать минут десять, прежде чем мимо протрусили инквизиторы в дворянских костюмах. А затем не спеша мы прогулялись через рощицу и вышли точно к ожидавшим нас экипажам. Старой, но ещё крепкой карете с двойкой механических лошадей и крытой повозке, запряжённой живой флегматичной клячей.

— Всё в порядке, Константин Платонович? — Из кареты нам навстречу выскочил Киж.

— Как и планировали. Отправляемся через три минуты.

На прощание ушло чуть больше — уж больно тяжело мне было отпускать от себя Таню. Да и она тоже разорвала объятия с неохотой.

— Скоро увидимся, — улыбнулся я ей, — пара недель — и мы догоним вас.

— Смотрите, Константин Платонович, — притворно нахмурилась она, — если не явитесь в срок, я разрешу неапольским кавалерам ухаживать за мной.

— Боюсь, это будет их самая большая ошибка в жизни. От меня они не скроются даже в посмертии.

Я поцеловал девушку ещё раз и махнул рукой, приказывая ехать. Таня, играя роль скучающей вдовы, в сопровождении слуги, Васьки, и чичисбея, Кижа, отправлялась в Неаполь. Ну и Мурзилка поехал с ними, выбрав карету вместо повозки. А мы с Диего, притворяясь художником и его служанкой, должны были выехать на побережье и по Аврелиевой дороге добраться до Рима.

По дороге в Рим я несколько раз менял себе личину. Выискивал в памяти опричников, убитых мной в Петербурге, и натягивал их образ на себя. Последним и самым удачным стало лицо усатого мужчины с хитрым прищуром. Почему-то итальянцы принимали его за своего и не пытались задирать цены, как приезжим.

Диего тоже пришлось маскироваться, но уже по-другому. Она сменила привычный ей мужской костюм на платье горожанки и шаль, а волосы уложила по местному обычаю. Если бы преображение не происходило на моих глазах, то я бы, пожалуй, и не узнал её в этом виде. Вот только она сама осталась недовольна новым нарядом и всю дорогу ворчала по этому поводу. Больше всего её раздражала юбка, которую она то и дело нервно одёргивала. А на мужчин, вздумавших оказывать ей знаки внимания или игриво посмотреть, испанка так зыркала, что те сразу же отворачивались и старались больше ей на глаза не попадаться.

Поселились мы в римском предместье. Диего здесь ориентировалась как рыба в воде и на узких пыльных улочках небогатых районов выглядела своей. Оставив меня в повозке, она поболтала с одной компанией кумушек, потом с другой и быстро нашла крохотный домик, который нам сдали за сущие гроши.

Я перетащил вещи в дом, отправил Диего на рынок за провизией и принялся обустраивать нашу «оперативную базу». Во-первых, нарисовал на полу первого этажа несколько Печатей, скрывающих возмущение эфирного фона. Эдакий «зонтик», не дающий обнаружить присутствие Талантов, причём накрывающий сразу несколько кварталов. Не знаю, сканирует ли папская охрана или инквизиция окрестности Рима, но лучше перестраховаться.

Во-вторых, закрыл все двери и окна охранными Знаками, чтобы избежать непрошеных гостей и воришек. Теперь без моего разрешения никто не сможет войти в дом, ну а если и проберётся внутрь, то не сумеет выйти. Кроме сильных колдунов, разумеется.

Остаток дня я кашеварил на кухне. Слуг нанимать не хотел, а поручать готовку мёртвой испанке было нельзя. Так что пришлось самому, вооружившись ножом и ложкой, резать, жарить и тушить. В одном из кухонных шкафов я нарисовал деланную связку со Знаком Льда, устроив временный «холодильник». Туда и отправились здоровенная кастрюля с куриным супом и котелок с рагу из баранины.

Наблюдая, как я режу мясо, Диего покачала головой.

— Не ожидала, что ты умеешь готовить.

— Что в этом такого особенного? Личный повар появился у меня только в Злобино, а в Сорбонне я обходился даже без горничной. Так что жизнь научила всему необходимому, даже стирать не хуже прачки.

— Князь, полоскающий портки, — хрипло засмеялась испанка. — Хорошенькое зрелище!

— Раз тебе нечем заняться, на вот, — я кинул ей луковицу, — порежь мелко.

Диего закатила глаза и состроила лицо герцогини, которой предложили помыть во дворце полы. Но под моим взглядом осеклась, взяла нож и с остервенением принялась рубить лук.