Пока я спускался на первый этаж, Анубис создал над моей головой плотный шар раскалённого воздуха. Никакого эфира внутри! Магия использовалась только для разогревающей сферы. Если такой мячик врежется в лицо Маски, боюсь, это самое лицо получит ожоги, несовместимые с жизнью.

К разочарованию Таланта, меня ждали самые обычные люди, доступные для любой магии. Два черноволосых итальянца: один высокий и толстый, другой пониже, тощий и вертлявый. Но лица у обоих были неуловимо похожи, отмеченные порочной печатью власти.

— Синьор Урусов!

— Светлейший князь!

Они заговорили одновременно, жестикулируя и перебивая друг друга.

— Меня зовут Вито Андолини, — толстяк коротко поклонился, — второй capi Совета десяти.

— Марио Пьюзо к вашим услугам, светлейший князь! Третий capi Совета десяти.

— Мы рады видеть вас в добром здравии!

— Вам понравилась Венеция?

— Конечно, понравилась, Вито! Ты же видишь, князь в восторге от нашего великолепного города!

— Не мешай мне беседовать, Марио! Мы тоже очень рады, что наш город посетил столь знаменитый человек!

— Как жаль, что вы не попали на Карнавал!

— Обязательно приезжайте к нам на следующий год!

— Будут шествия, фейерверк, маски!

— Ах, наши Маски вы уже видели!

— Мы как раз и пришли поговорить о них.

— То есть о недоразумениях.

— Которые возникли во время вашего визита.

— И было бы крайне полезно.

— Урегулировать их!

— Вы же разумный человек, князь?

— Светлейший князь, Марио! Не забывай, это важно.

— Конечно, прошу простить меня, нечасто удаётся увидеть носителя такого титула лично. Светлейший князь! Больше я не допущу такой ошибки.

— Так вот, о наших баранах.

— То есть наших недоразумениях.

— Совет десяти хотел бы их уладить.

— До того, как вы покинете Венецию.

— Очень не хочется оставлять такой вопрос открытым.

— Это огорчит Совет десяти.

— И Большой Совет тоже.

— Ну и дожа, — худой хихикнул, — когда мы выберем нового.

Мне надоела их непрерывная болтовня, и я поднял ладонь.

— Синьоры, у меня было очень напряжённое утро, да и день тоже выдался нелёгкий. Сейчас принесут кофий, и я выслушаю вас. По одному.

Я уселся в кресло, закинул ногу на ногу и взял чашку кофия, принесённого служанкой. Сделал глоток и холодно улыбнулся визитёрам.

— Итак, синьоры из Совета десяти, о каких недоразумениях вы говорили?

— Об убытках Венецианской республики, — Андолини осклабился в ответ. — Вы, светлейший князь, позволили себе уничтожить дворец дожей, коий является собственностью города. И мы хотели бы обсудить порядок возмещения ущерба.

От такого заявления я чуть кофием не поперхнулся. Ничего себе «предъявы»! Ты посмотри, какая беззастенчивая, кристально чистая наглость. Сначала они пытаются убить меня, похищают Таню, топят Кижа, а потом ещё и требуют за это деньги! Сразу видно — потомственные торгаши и жулики. Ну уж нет! Ни гроша они не получат. Это я должен требовать возмещение морального вреда.

— Возмещения, значит? — я прищурился и пристально посмотрел сначала на одного, потом на другого.

— Не беспокойтесь, светлейший князь, — тут же отозвался тощий Пьюзо, — мы не грабители и готовы предоставить вам льготные условия. Скажем, разбить платёж на десять лет равными долями.

— Мы же понимаем, вы были расстроены и немного погорячились.

— Синьоры, — я кашлянул, прочищая горло, — боюсь, вы неправильно понимаете ситуацию. Начнём с того, что ваш дож, ныне покойный, устроил на меня нападение, на моих людей, похитил мою спутницу и повредил моё имущество.

— О, мы так сожалеем! — хором заявила парочка. — Но это ваш частный конфликт с дожем как частного лица, и он не имеет отношения к городу. А вот дворец — имеет. И его стоимость…

— Позвольте! — Анубис выдохнул эфиром, и в комнате стало слегка неуютно, для итальянцев, разумеется. — Частный конфликт с дожем? А скажите мне, синьоры, авогадоры находятся на службе Венецианской республики? Или это тоже частные лица?

— А вы с какой целью спрашиваете? — толстяк поджал губы.

— С самой обыкновенной. Если они частные лица, я собираюсь спросить с них за нападение на меня. За тех, кто уже мёртв, ответят их рода. А остальных я буду карать лично, невзирая на титулы, включая вставших на их защиту. Всех до единого.

— Вы, синьор Урусов, собираетесь уничтожить всю знать Венеции?

Оба итальянца подобрались, а взгляды стали злыми.

— Не много ли для вас одного?

— Вы будете штурмовать родовые палаццо?

— Я не собираюсь трудиться лично. Вы ведь помните, что я некромант? Каждого убитого я подниму в виде мертвеца и отправлю разбираться со своей семьёй самостоятельно. Кстати, мне не придётся ничего штурмовать, как вы выразились. Чем эти ваши палаццо хуже дворца дожа? Утоплю в море — и все дела.

— Вы не посме… — худой попытался возмутиться, но толстяк остановил его, положив руку на плечо.

— Авогадоры не могут быть частными лицами, — он смотрел на меня, будто через прицел «огнебоя». — Они являются членами высшей коллегии, и, покушаясь на них, вы будете покушаться на Республику.

— Если они официальные лица, — я усмехнулся, — то дело принимает совсем другой оборот. Они напали на меня, а значит, и вся Венеция в их лице. И я могу считать это объявлением войны.

Андолини пожевал губами и покачал головой.

— Вы не Российский император, чтобы объявлять войну Венеции.

— Я удельный князь Алеутский. И могу это сделать самостоятельно, не обращаясь за помощью к моей императрице.

— Ах, князь! — он рассмеялся. — Ваше княжество — дикие холодные земли, где живут дикари. Да и будь у вас там достаточно войск, оно расположено слишком далеко, чтобы воевать с нами.

Я ответил на его смех снисходительной улыбкой.

— Княжество Алеутское — это я, мой дорогой. И поверьте, меня для войны будет более чем достаточно. Я просто утоплю остров, на котором стоит город, как поступил с дворцом, и всё. Полагаю, Австрия не откажет мне в любезности и с удовольствием приберёт ваши владения на материке.

Итальянцы переглянулись.

— Вы не сможете! — хором заявили они.

— Желаете проверить? С радостью покажу вам свои возможности.

Я протянул руку, и Анубис вложил мне в ладонь grand wand. Наполненный под завязку эфиром, он будто прогибал под себя окружающее пространство. Толстяк Андолини, увидев Последний довод, побледнел и судорожно сглотнул. А худой Пьюзо подался вперёд, покраснев и дёргая щекой.

Мне не нужно было рисовать Знаки, чтобы продемонстрировать мощь. Всего лишь стукнуть Последним доводом по полу, выпуская струю эфира вертикально вниз. Отчего пол гостиницы вздрогнул, в окнах жалобно зазвенели стёкла, а с улицы донеслись испуганные крики.

— Вы не посмеете! — Андолини тоненько взвизгнул.

— Подумайте о мирных жителях!

— Будет множество жертв!

— Пострадают невинные дети!

— Синьоры, вы же сами объявили мне войну, разве нет? Почему вы не подумали о детях прежде, чем совершать этот опрометчивый поступок?

— Мы вам ничего не объявляли!

Я выразительно посмотрел на Последний довод, а затем перевёл взгляд на собеседников.

— Синьоры, не заставляйте меня заподозрить вас в умственной неполноценности. Или у вас отшибло память и вы не помните, о чём мы говорили пять минут назад?

Пьюзо открыл рот, собираясь что-то сказать, но Андолини ткнул его локтем.

— Светлейший князь, полагаю, — он говорил медленно, подбирая слова, — между нами возникло некоторое недопонимание. Мы гипотетически рассматривали ситуацию с разных сторон, не более! И только для того, чтобы понять, как нам выйти из этой щекотливой ситуации.

— И как, — я усмехнулся, — нашли выход?

— Мы не вправе решать, светлейший князь, это может сделать только Совет десяти. Необходимо поставить его в известность, созвать внеочередную сессию, рассмотреть со всех сторон. Если вы не возражаете, мы вас покинем, чтобы заняться как раз этими вопросами.