— Господи боже! — он перекрестился.

На карте были видны три кольца, вложенные друг в друга. Самое маленькое красное, чуть побольше жёлтое и большое синее, охватывающее всю Москву.

— Вот здесь наш злодей, — я постучал пальцем по карте там, где был центр всех трёх колец, — в Замоскворечье.

— Едемте, Константин Платонович! И велите послать к Григорию Григорьевичу, чтобы отправил к нам гвардейцев. Арестуем немедленно!

— Тише! — я поднял ладони перед собой. — Василий Петрович, кого вы собрались арестовывать?

— Как кого⁈ Распространителя чумы, конечно! Вы же сами вычислили его местоположение на карте.

— С такой точностью, что нам придётся посадить в тюрьму половину Замоскворечья. Посмотрите внимательно, Василий Петрович.

Сумароков нацепил на нос пенсне и склонился над картой.

— М-да, — он недовольно пожевал губами, — действительно. И что же нам делать?

— Идите спать, Василий Петрович. Время позднее, а на вас уже лица нет.

Он вздохнул.

— Но нельзя же просто так оставить…

— Никто оставлять не будет. Я собираюсь провести эксперимент, который поможет нам в поисках.

— Я вам подсоблю!

— Василий Петрович, простите, но в деланной магии вы не разбираетесь. Лучше отдохните, утром от нас потребуются все силы.

— Хорошо, как скажете. Но если что — будите меня немедленно!

С трудом отправив Сумарокова в гостевую спальню, я выпил кофия и вышел в сад. Ещё вчера, когда я уезжал и приезжал в своё городское имение, то заметил интересную штуку — «тремор» эфира не проникал внутрь особняка. И вроде бы даже почувствовал границу, где он прерывался.

Чтобы проверить догадки, я неспешно переходил с места на место, закрывал глаза и прислушивался к ощущениям. Да, так и есть — «тремор», будто морской прибой, накатывался на особняк и разбивался о невидимые стены защитных Знаков. Будете смеяться, но эти деланные фигуры я ставил вовсе не от болезней, а от мелких насекомых. Терпеть не могу звенящих над ухом комаров, жужжащих мух и прочую мелкую дрянь. Когда Екатерина подарила мне этот дом, я чуть ли не в первый день нарисовал вокруг него десяток простых отвращающих Знаков.

Я отошёл поглубже в сад, вытащил small wand и изобразил на земле ту же самую связку. Да, так и есть — над деланными Знаками эфир стоял «гладким», будто поверхность озера в безветренную погоду. Очень хорошо! А теперь немного усложним магическую фигуру.

Я добавил к эфирному рисунку Знак Света и несколько завитушек, соединяя связку по-новому. Ага, получилось! Над магической связкой поднялся тусклый столп света. Юго-западная его сторона, обращённая на Замоскворечье, отчётливо светилась сильнее. Поколдовав над связкой ещё четверть часа, я смог настроить её чуть точнее — на источник «тремора» теперь указывал сектор где-то в шестьдесят градусов. Что же, будем подбираться к злодею постепенно: окружим его логово этими Знаками и будем сжимать кольцо, пока не определим положение с точностью до дома.

— Добрая ночка, Константин Платонович.

Из темноты появился Киж в пыльном дорожном костюме.

— Добрая, Дмитрий Иванович. Как дела в Злобино?

— Всё в порядке. Предупредил об эпидемии, передал приказ опричникам никого не пускать. А что за иллюминацию вы устроили? — он обошёл по кругу столп света, с интересом его разглядывая. — Она защищает от чумы?

— Это указатель на источник болезни.

— Ага, как я и думал: у эпидемии есть фамилия, имя и отчество. Когда едем ликвидировать?

— Как рассветёт, Дмитрий Иванович. Можешь пока привести себя в порядок.

Киж поклонился, сделал шаг назад и растворился в темноте сада. А я продолжил эксперименты, надеясь повысить точность связки Знаков.

Солнце ещё не успело подняться над крышами домов, а мы уже въезжали в Замоскворечье через Всехсвятский мост. Этот район Москвы считался самым патриархальным и тихим — здесь строили особняки дворянские роды средней руки и купцы из тех, что побогаче. Впрочем, чем дальше от центра города, тем проще становилась публика.

Первую остановку мы сделали возле Болотной площади. Пока я рисовал Знаки на земле, Сумароков дремал в пролётке, ожидая своей очереди. Только Киж ходил вокруг меня кругами, пытаясь развеять скуку.

— Готово, Василий Петрович, можете полюбоваться.

— Уже? Минуточку.

Старичок-археолог выбрался из экипажа и осмотрел светящийся столп.

— Да-да, вижу. — Он достал компас, зажмурил левый глаз и стал прикидывать ориентиры. — Говорите, градусов шестьдесят сектор получается? Примерно так и есть, сейчас отмечу.

Вытащив карту и разложив её на сиденье пролётки, Сумароков начертил пару линий и кивнул.

— Готово, Константин Платонович. Предлагаю второй замер сделать на юге, где-нибудь в конце Большой Якиманки.

— Как скажете, Василий Петрович.

На следующей точке всё повторилось. Я начертил small wand’ом Знак, а Сумароков отметил сектор на карте.

— Так-так, очень хорошо. Константин Платонович, третий замер надо сделать с востока, чтобы получился треугольник. Где-нибудь на Пятницкой, я полагаю.

Ответить я не успел. По улице разнёсся визгливый крик какой-то бабы.

— Вон они, вон! Люди добрые, смотрите, что делают!

Из переулка, будто река, вышедшая из берегов, стала вытекать толпа горожан. Судя по одежде, обычные небогатые мещане и мастеровые. Вот только настроены они были совсем не дружелюбно: у многих в руках были вилы, топоры и палки. Увидев нас и всё ещё светящиеся Знаки, толпа завопила многоголовой гидрой.

— Колдуны!

— Ворожат, собаки!

— Это они, проклятые!

— Чуму разносят нам на погибель!

— Антихристы!

— Проклятое мажье семя!

Грозовой тучей толпа двинулась в нашу сторону, подбадривая себя криками. Мелькали разъярённые мужские лица, цветастые женские платки, взлетали вверх руки, потрясая импровизированным оружием. Многие, несмотря на утренний час, были заметно пьяны, и от них особенно веяло злобой и жаждой мести.

— Василий Петрович, быстро садитесь в дрожки и уезжайте.

— Да вы что! Как я могу оставить вас в такой момент⁈

Киж, не дожидаясь моего приказа, подхватил старичка-археолога под мышки и, как пёрышко, закинул в экипаж.

— Гони! — гаркнул он на возницу, и дрожки покатились прочь, набирая скорость.

— Удирают!

— Бей колдунов, православные!

— За всё ответят!

Заревев диким зверем, толпа рванула к нам. Кажется, только что начался чумной бунт — бесполезный и губительный для всех участников.

Протяжным «вжжжих» отозвался палаш, вытащенный Кижом из ножен. Но смысла в холодном оружии сейчас было немного — подпускать к себе толпу я не собирался. Впрочем, убивать горожан я не хотел тоже: только кровавой бойни мне в биографии не хватало.

Когда Агнес обучала Ксюшку работать с Талантом, я подсмотрел у неё магические приёмы с электричеством. Бросаться молниями оказалось совсем несложно, но и толку с них почти не было. Далеко не достанешь, а маги легко прикрываются от них щитами. Тогда мы с Анубисом придумали забавную штуку, которую сейчас я собирался опробовать на толпе.

Вытянул руки вперёд, растопырил пальцы и рявкнул:

— Стоять!

Толпа не только громче загудела, но и не подумала останавливаться. Анубис глумливо ухнул, и с моих рук сорвалось целое облако тонких молний. С треском и шипением оно метнулось прямиком на толпу и врезалось в людей. Слабенькие разряды впивались в руки и лица, «кусая» электричеством. И тут же перескакивали дальше, на следующего человека, оставляя «укушенного» вопить и орать благим матом. Здоровью такая «процедура» почти не вредила, но доставляла весьма неприятные ощущения.

— А-а-а-а!

Слитный крик потряс толпу, получившую удар «электрошоком». Роняя вилы и дреколье, народ рванул в разные стороны. В переулки и через заборы, куда угодно, лишь бы подальше от меня и моих молний.

— Ну вот, — Киж с недовольным видом вернул палаш в ножны. — Опять вы не дали мне подраться, Константин Платонович.