– Я не беспомощный! Я могу за себя постоять!

И вот как ему объяснить, что я вовсе не это имела в виду?

– Я знаю, – произнесла со вздохом и подошла к нему, чтобы потрепать по голове, но Мик дёрнулся в сторону, явно обидевшись на мои слова. – Просто староста и так к вам не очень настроен, а если я приду с тобой, то и разговора не получится. 

Мальчишка посмотрел на меня хмурым взглядом, ещё и губы поджал, но нехотя кивнул, принимая мои объяснения.

Я прошла на второй этаж, собрала все зелья, которые уже были готовы, в корзинку и направилась к выходу.

– Знаешь что, госпожа ведьмочка, – добродушно произнёс Агниэль. – Будь осторожна.

Я улыбнулась с благодарностью и кивнула.

– Вы подождите немного, а выйдете, когда мы отойдём с ребятнёй подальше. Хорошо?

На том и порешили. Мяус своё слово сдержал – молчал всю дорогу, да и мальчишки, коих я насчитала целых шесть штук, помалкивали. Только бросали на меня испуганные взгляды, да перешёптывались между собой. О чём именно, я не слышала, да и не важно это было.

В поселении на нас посматривали с настороженностью, но кивали приветственно, даже кланялись. Я отвечала тем же.

Ожидаемо, дом старосты оказался самым презентабельным на всю деревню. Три этажа, садик перед домом приличный. Да и в общем, добротный очень домик, только уж больно вычурный – с башенками какими-то, витражными окнами и двустворчатой дверью с золотыми вставками, которая вот никак не вписывалась в общий вид.

Мальчишки к дому со мной не пошли, только указали на него рукой и разбежались кто куда. Я пожала плечами и открыла калитку.

Не успела и пары шагов сделать, как дверь распахнулась, и навстречу мне выкатился колобок, иначе и не скажешь.

– Госпожа ведьма, как я рад, наконец-то, с вами познакомиться!

По всему выходило, что этот мужичок и был старостой. Вот только что-то не видела я, чтобы он прихворнул сильно, как мне сообщил провожатый. Что это? Уловка какая-то?

– Здравствуйте, – выдавила заторможенно. Кот рядом прошептал, нарушив своё обещание:

– Что-то он мало на хворого похож.

Точнее – совсем не похож. Вот ни капельки. Скорее уж он пышет здоровьем, которому многие позавидовали бы.

Румянец на свисающих щеках, а главное блеск в глазах. Последний особенно мне не понравился.

– Проходи же скорее, что на пороге стоять?

Справедливости ради, до порога я ещё не дошла. Это он от двери вещал, я же всё так же стояла на дорожке.

Сделала один шаг и замерла, почувствовав холод внутри. Сила всколыхнулась, но не успокаивающе, как обычно, а предостерегающе. Здесь что-то было не так. Но и сбежать, раз уж пришла, будет довольно глупо.

Пришлось сделать ещё один шаг, а когда я уже хотела подняться на первую ступеньку, Мяус лапой уцепился за мою юбку, останавливая. Оглянулась на него и увидела, что он отрицательно качает головой.

Я и сама не хотела туда идти, но…

– Что же ты, госпожа ведьма? – тем временем о себе напомнил староста. – Идём, или ты меня боишься?

Я успела заметить, как хищно блеснули его глаза, а потом он состроил такую физиономию, что прямо агнец невинный.

– Отчего же, – выдавила улыбку. – Не боюсь. Просто посыльный сказал мне, что вы больны, но на больного вы вовсе не похожи.

Решила не ходить вокруг да около.

Мужчина тут же улыбаться перестал, сделался серьёзным и произнёс куда тише:

– Правильно мальчишка сказал, вот только помощь требуется не мне.

На этот раз он не юлил и не лгал. Шелуха слетела с него, показав истинное лицо. И мне не понравилось то, что я увидела. Взгляд потух, и я разглядела под глазами тёмные круги.

– Идёмте, – быстро поднялась по ступеням и вошла в дом. Мяус шёл за мной по пятам, и у самой двери староста вознамерился преградить ему путь со словами:

– У супруги моей аллергия на кошек, может он вас тут подождёт?

Э, нет, мохнатого друга я здесь не оставлю. С ним не так страшно.

– Нет, – сказала, как отрезала. – Он пойдёт со мной, или я ухожу.

Староста скривился, уголок губ дёрнулся, и он нехотя произнёс:

– Ладно, пусть проходит.

На том и порешили. Я вошла в дом и сразу почувствовала неладное. Сила внутри взбунтовалась, забилась, требуя отпустить. Даже ладони засветились, я с трудом погасила её. Здесь чувствовалась тьма. Этой заразы было так много, что даже глаза закрывать не пришлось.

– Моя дочь, – начал староста, но я перебила его:

– Ведите!

Смысл разговаривать? Лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать.

Мужчина кивнул, и пошёл вперёд. Я пошла следом.

– Не нравится мне здесь, – прошипел Мяус, вновь не сдержавшись. Староста оглянулся и несколько удивлённо произнёс:

– Он разговаривает?

– От переизбытка чувств, – отмахнулась деланно-равнодушно.

Говорящий кот и реакция на него окружающих сейчас были меньшей из проблем.

Мы поднялись на второй этаж и застыли возле одной из дверей. От неё исходила ощутимая опасность и мужчина, прежде чем открыть комнату, произнёс:

– Она не хотела, чтобы я приглашал тебя, но моя дочь погибает, а я не знаю от чего. Я не могу смотреть на её муки, – последнее он прошептал едва слышно. И я ему поверила. Возможно, генерал, да и я тоже, несколько поспешили со своими выводами.

Дверь он всё же открыл, и передо мной предстала поистине чудовищная картина. Девушка, та самая Алана, которая предостерегала меня от общения с драконом, лежала нагишом на кровати. Её руки и ноги были привязаны, но это не мешало ей метаться из стороны в стороны, кусая себя туда, куда она могла дотянуться. Девушка намеренно причиняла себе боль, будто бы испытывая от этого особое извращённое удовольствие. От холёной красоты не осталось и следа. Лицо Аланы заострилось, волосы спутались, а кровоподтёки по всему телу и вовсе выглядели ужасно.

Кое-как сфокусировав взгляд на вошедших, девушка взвыла:

– Не-е-ет! Ты обещал не приводить её!

Голос был сиплым и низким, будто бы вовсе принадлежал не ей.

– Я не могу на это смотреть! – в ответ прокричал староста. Потом обернулся ко мне и умоляюще сложил руки на груди: – Сделай что-нибудь.

Я не очень представляла, что могла сделать. Но кивнула, опустила на пол корзину и двинулась к кровати. Алана зашипела, словно дикий зверь, а потом внезапно успокоилась и улыбнулась. Жутко так…

– Привет, – не придумала ничего лучше, как поздороваться и улыбнуться.

Девушка, бившаяся до этого в истерике, усмехнулась и обычным голосом ответила:

– И тебе не хворать, госпожа ведьма.

Такая перемена напугала куда сильнее, чем её беснования.

– Я могу тебе помочь? – выдавила с трудом, чем заслужила ещё одну усмешку и спокойное:

– Попробуй.

Прикасаться мне к ней не хотелось, да и сила противилась, но я сделала над собой усилие и опустила ладонь на грудь Аланы. Чтобы тут же будто в яму какую провалиться.

Вокруг была тьма. Живая. Подвижная. Но нападать на меня она не спешила. А потом откуда-то из-за спины раздался женский голос:

– Ну, здравствуй, Дарина!

Я никогда прежде не слышала этот голос, да и женщину эту не видела, но…Сердце не обманешь. Бабушка предпочитала не говорить о маме, даже не так – говорить она о ней запрещала. У нас дома не было её фотографий, детских вещей, никто и никогда не говорил мне, что я точная её копия.

Собственно, я особо и не задумывалась о матери. Мне нравилась моя жизнь, где мы с бабушкой вместе варим варенье, ходим собирать травы и выходные проводим в городском парке, подкармливая и без того жирных уток.

Но сейчас, глядя в глаза, по сути, незнакомой мне женщины, я начала вспоминать. Как впервые задала вопрос о том, где моя мама, и как бабушка впервые накричала на меня. Мне тогда лет семь было, как раз в школу пошла, где подружки начали спрашивать, почему я живу не с родителями.

После отповеди, что знать мне этого не нужно, мы рванули в лес, где бабушка полночи провела возле источника. Случаев, когда я «вспоминала» про родителей, было много. Очень много. И они сейчас мелькали, как яркие узоры калейдоскопа.