Пусть до того, как Иоанн ступит на ирландскую землю, пройдет еще восемь лет, он никогда не забывал об этой стране. И хотя остров редко оказывался остановкой на пути следования короля, в политике зрелых лет Иоанна Ирландия играла гораздо более заметную роль, чем при его отце и брате{364}. К счастью или к несчастью (чаще к несчастью), судьбы Ирландии и Англии теперь тесно переплелись.
Однако, по мере того как влияние нормандцев распространялось по Британии и Ирландии, его начала оспаривать континентальная Европа. Выдержит ли это испытание империя Иоанна?
23
Конец империи? Иоанн и Нормандия, 1204
В начале марта 1204 года Роже де Ласи готовил свои войска к неизбежному. Прошлым летом ему поручили оборону замка Шато-Гайар, построенного Ричардом Львиное Сердце в конце 1190-х годов. Крепость возвышалась над стратегически важным участком Сены всего в 70 километрах вверх по течению от Руана – столицы герцогства Нормандия. Ее спроектировали для защиты центральных земель герцогства от французского вторжения, а также создания плацдарма для будущих набегов на Вексен – область, которую уже давно оспаривали нормандский герцог и французский король. Оборонительные укрепления замка были построены по последнему слову тогдашней военной науки, а расположение на вершине скалы над Сеной обеспечивало природную защиту. Говорят, Ричард хвалился, что замок мог бы выстоять, даже если его стены были бы из масла. И тем не менее неприступная крепость короля готова была пасть.
Эти события разворачивались в первые годы правления младшего брата и преемника Ричарда – Иоанна. В 1202 году французский король Филипп II Август объявил, что корона конфискует нормандские земли, и с тех пор пытался вырвать у Иоанна власть над герцогством. Как и его недавние предки, Иоанн был одновременно королем Англии и герцогом Нормандии, а также графом Анжуйском и герцогом Аквитании. Для все более напористой французской монархии такая ситуация была недопустима. В качестве герцога Нормандии Иоанн должен был подчиняться Филиппу, а в качестве короля Англии – ни в коей мере. Сам Руан находился всего в 145 километрах от Парижа по прямой, поэтому Иоанн мог без труда нанести удар по владениям Филиппа. Напротив, если бы французский король собрался угрожать домену Иоанна в Англии, ему пришлось бы сначала пробиваться через Нормандию, а затем собирать флот.
Хотя близость Филиппа к континентальным владениям Иоанна делала французского короля уязвимым, справедливо и обратное: Нормандия оказывалась потенциально легкой добычей. Обширные владения Иоанна, простиравшиеся от Карлайла до Байонны и от Корка до Вексена, нельзя было защитить на всех фронтах. (А Филипп редко удалялся от границы с Нормандией более чем на несколько дней форсированного марша – на случай каких-либо неприятностей со стороны соседа.) Несмотря на такие проблемы, первоначально Иоанну сопутствовал успех. В начале августа 1202 года он одержал яркую победу при Мирбо (на юге Анжу), где его войска захватили герцога Бретани Артура – племянника Иоанна, которому Филипп отвел континентальные владения английского короля, за исключением Нормандии. Когда единственный династический конкурент попал к нему в плен, Иоанн, возможно, решил, что мир не за горами. Однако к концу года он утратил свое преимущество. Главная ошибка Иоанна заключалась в том, как он поступил с Артуром: через восемь месяцев после пленения тот исчез – при весьма подозрительных обстоятельствах[44]. Кроме того, Иоанн не прислушивался к советам и плохо обходился с другими пленниками, в частности уморил голодом 22 человека в замке Корф{365}. Для французской аристократии, твердо приверженной рыцарским идеалам, это были жутчайшие преступления.
Потрясенная поведением Иоанна, все больше осознавая его недостатки как короля и военачальника (Мирбо так и останется его единственной крупной победой), значительная часть анжуйской и бретонской аристократии стала разворачиваться в сторону Филиппа, который встречал ее с распростертыми объятиями. Поскольку Иоанн на это не реагировал, за анжуйцами и бретонцами последовали аристократы Нормандии. Воодушевленный успехами, Филипп решил, что пришло время заняться замком Шато-Гайар – ключом к Нормандии. Иоанн поручил защиту замка Роже де Ласи, принадлежавшему к основной ветви той же семьи Ласи, с которой мы познакомились в предыдущей главе. В отличие от своих более известных валлийско-ирландских родственников, Роже де Ласи владел землями исключительно в Северной Англии, что обеспечивало его верность переменчивому Иоанну.
Иоанн прекрасно осознавал стратегическое значение замка и вскоре предпринял попытку снять осаду. Его избыточно сложные планы нападения на Филиппа одновременно с суши и с моря обернулись неудачей, однако до победы французов было еще далеко. Шато-Гайар продержался всю зиму, и казалось, весной Иоанн получит второй шанс на прорыв блокады. Тогда Филипп взял на себя командование штурмом. Сначала он попытался захватить укрепления юго-восточной стороны – единственное место, где к замку можно было подойти напрямую. И хотя французская осадная башня так и не добралась до стен, саперы Филиппа смогли сделать подкоп и разрушить часть укрепления первой линии[45]. В последующие дни пали стены второй линии, а затем и третьей{366}.
Филипп совершил немыслимое. Он получил Шато-Гайар, и теперь перед ним лежала Нормандия. В ближайшие месяцы французские войска взяли Фалез, Кан и Шербур. Как только стало ясно, что помощь из Англии не поступит, Филиппу достался и главный приз – Руан{367}. Войска французского короля активно продвигались, и вскоре для Иоанна последовали потери в Анжу, Мэне и Пуату. Иоанн был потрясен тем, как быстро все рушилось. Менее чем за два года он прошел путь от победы при Мирбо до бессильного наблюдения за тем, как враги расчленяют его континентальные владения. Теперь даже Англию нельзя было считать безопасным местом, и король готовился к возможному вторжению. Детское прозвище Иоанна – Безземельный – оказалось чересчур метким. К нему все чаще присоединяли вторую насмешливую кличку – Мягкий Меч{368}. Ведь в те моменты, когда требовались решительные действия, Иоанн в нерешительности медлил.
Утрата Нормандии тяжело сказалась на Иоанне и англичанах. И дело было не только в финансовых и стратегических потерях (весьма значительных), но и в тяжком психологическом и идеологическом ударе. Хорошие короли должны защищать и расширять свои владения, и с потерями такого масштаба невозможно было смириться. В эпоху, когда считалось, что все происходящие события определяются промыслом Божьим, гнев Господень не мог проявиться сильнее. Современникам не потребовалось много времени, чтобы найти причину: обращение Иоанна с Артуром и другими пленниками Мирбо. Посеяв ветер, Иоанн пожал бурю.
Это был не первый раз, когда Нормандия и Англия после 1066 года шли разными путями. Вильгельм Завоеватель передал герцогство в руки своего старшего сына Роберта Куртгёза, оставив Англию второму сыну – Вильгельму Руфусу. И хотя Генрих I в 1106 году снова объединил домены, герцогство стояло особняком и неоднократно поддерживало соперничающих членов королевской семьи, включая Вильгельма Клитона (сына Куртгёза) и Генриха Сына императрицы (так поначалу именовали Генриха II). Но теперь в Руане правил не какой-то соперничающий член англо-нормандской королевской семьи, а король Франции. Вероятность того, что Англия и Нормандия вновь окажутся в руках одного правителя, была в лучшем случае невелика. Еще больше осложняла ситуацию реакция на эти события по обе стороны Ла-Манша. И Иоанн, и Филипп теперь настаивали на абсолютной лояльности. Французский король лишил верных Иоанну баронов их владений в Нормандии, а Иоанн проделал то же самое с английскими землями тех, кто принял сторону Филиппа. Только влиятельному Уильяму Маршалу удалось избежать такой участи, но он заплатил за компромисс долгими годами, проведенными в политическом забвении{369}.
