Мы мало знаем о Вильгельме и его братьях до этого момента. Малатерра сообщает, что в 1030-х годах они служили лангобардским князьям Капуи и Салерно. Почти наверняка братья обосновались в поселении Райнульфа в Аверсе и были среди тех нормандцев из Аверсы, которые вместе с византийцами пытались отвоевать Сицилию у сарацин в 1038 году{166}. (Здесь Готвили повстречались с Ардуином, который несколько лет спустя вовлек их в мятеж против византийцев.) Таким образом, Вильгельм де Готвиль проявил себя и, судя по тексту Малатерры (как принято считать, панегирическому), завоевал репутацию в результате военных действий на Сицилии. Когда в 1042 году пришло время избрать лидера, выбор вполне естественно пал на Вильгельма.

Понятно, что многие из нормандцев Аверсы рвались в бой, чтобы заполучить собственные земли, и Райнульф был более чем счастлив увидеть уход Готвилей и их людей в 1038 году, а затем в начале 1041 года. Это показывает, что итальянские нормандцы были еще далеки от единства. В отличие от Англии, где завоевание планировала и направляла единая воля, в Италии оно происходило постепенно и состояло из отдельных, слабо связанных инициатив. Одни люди поначалу пришли как паломники, другие – как наемники; одни хотели получить во владение территории, другие пока рады были довольствоваться денежным вознаграждением. Никто не собирался захватывать весь юг, и только непредвиденное стечение обстоятельств привело к такому результату.

Важной вехой на этом пути стало избрание Вильгельма в 1042 году. Оно знаменовало первый осторожный шаг к независимости для нормандцев, участвовавших в восстаниях против византийской власти в Апулии. В некоторых вопросах они по-прежнему подчинялись Райнульфу из Аверсы, но теперь стало ясно, что при необходимости их выбором будет преследование собственных интересов – даже если для этого придется пойти против Райнульфа и бывших союзников из Салерно. Притязания нормандцев росли, а Готвили были самыми честолюбивыми из них.

Однако граф оставался не более чем первым среди равных, что показывает характер избрания. Как отмечает Амат, этот процесс оказался частью гораздо более широкого распределения территорий. Он упоминает 12 других нормандских баронов, каждому из которых отвели какой-нибудь город или регион, – от Дрого, младшего брата Вильгельма, которому отдали Венозу (где впоследствии упокоится Вильгельм), до будущего соперника их рода Петра, сына Амика, который получил Трани. Такое деление было не столько вознаграждением за верную службу, сколько программой будущих захватов, поскольку многие из территорий на тот момент нормандцам еще не принадлежали.

Таким образом, эти события положили начало собственно нормандскому завоеванию. Поначалу продвижение было медленным. Нормандцы удерживали свой плацдарм в Мельфи наряду с другими городами, захваченными в начале 1040-х годов, но почти ничего не смогли к этому добавить. В 1044 году Вильгельм решил сменить тактику и возглавил поход в Калабрию, где основал новый аванпост в Скрибле. Как сообщается, в следующем году Дрого захватил Бовино, открыв путь в Капитанату в Центральной и Восточной Апулии. Начались также вторжения в лангобардское княжество Беневенто на западе.

Однако в конце 1045 года Вильгельм заболел и зимой умер. Его смерть стала серьезным ударом для клана Готвилей, но не оказала заметного влияния на ход нормандского завоевания и расселения. Властвование Вильгельма в последние четыре года было в основном номинальным, поэтому смена лидера не вызвала особых затруднений. Более того, у Вильгельма имелся хороший преемник – Дрого. Он появился в Италии вместе с Вильгельмом в 1030-х годах и во время расселения в 1042 году уже был одним из лидеров нормандцев. Теперь он мог унаследовать мантию брата. Однако ситуация оставалась нестабильной. Нормандцы владели лишь частью Апулии и имели небольшой плацдарм в Калабрии; весьма вероятным оставалось возвращение византийцев. Нельзя было игнорировать и угрозу, исходившую от лангобардских князей. Номинально апулийские нормандцы оставались под властью Гвемара IV Салернского, который тоже мог продемонстрировать силу. Тем не менее Вильгельм добился многого. Он объединил нормандцев и дал им цель. Единственный вопрос заключался в том, окажутся ли младшие братья достойны его наследия.

Фамильная гробница Готвилей находится в аббатстве Сантиссима-Тринита (Пресвятая Троица) в Венозе – скромном апулийском городке примерно в 20 километрах к юго-востоку от Мельфи. Это внушительный памятник XVI века в стиле барокко, в котором покоятся останки Вильгельма Железной Руки, его братьев Дрого (умер в 1051 году) и Онфруа (умер около 1057 года), а также их младших единокровных братьев Роберта Гвискара (умер в 1085-м) и еще одного Вильгельма (умер в 1080-м). Построивший гробницу скульптор Агостино Барба хотел подчеркнуть, что нормандское расселение на юге Италии было в значительной степени семейным делом, которым руководили Готвили. Он также хотел подчеркнуть роль Венозы (любимого монастыря рода) в этом процессе. Однако при этом Барба скрыл не меньше, чем показал. Ведь в XI веке Готвили бывали не только союзниками, но и конкурентами, и именно соперничество братьев во многом двигало нормандскую экспансию на юге.

К разочарованию современных историков, после вмешательство Барбы мы уже не узнаем, как изначально выглядели захоронения Готвилей. Нам известно, что аббатство Пресвятой Троицы в Средние века действительно было родовым склепом этого семейства. Однако каждого брата хоронили отдельно, что вполне соответствовало разнице их интересов и жизненного пути. «Улучшения» Барбы не коснулись только усыпальницы Альберады, первой жены Роберта Гвискара (находится в левом проходе напротив новой гробницы). К счастью, благодаря ревнивому интересу Вильгельма Завоевателя к подвигам его южных соотечественников мы знаем кое-какие детали о самой важной из этих утраченных гробниц – той, где был погребен Гвискар. Уильям Мальмсберийский, рассказывая о соперничестве Завоевателя с Гвискаром, сообщает, что на гробнице последнего была начертана надпись:

Это надгробные славословия, и в них, естественно, допустима некоторая поэтическая вольность. Тем не менее такой тон вполне уместен. Из всего клана Готвилей именно Роберт больше всего сделал для установления нормандской власти на юге, и враги действительно не раз трепетали перед ним.

В 1040-х годах Готвили обрели известность в Италии. Мельфи стал важным плацдармом нормандцев на юге, и к середине десятилетия семейство и его соратники подчинили себе значительные территории в Апулии. Здесь Дрого, второй из братьев (которому в 1042 году дали в качестве феода Венозу), продолжил то, на чем остановился Железная Рука. Да, в 1042 году Вильгельм получил полномочия от апулийских нормандцев, однако было совершенно неясно, согласятся ли они на переход власти к его младшему брату. Безусловно, в его пользу говорил тот факт, что Дрого участвовал в недавних походах. Однако имелось много других, не менее заслуженных людей. Прежде всего Петр, сын Амика, один из самых могущественных владетелей, появившихся в 1042 году. Петр все чаще считал Готвилей угрозой своим интересам, и хронист Вильгельм из Апулии сообщает, что вскоре после смерти Железной Руки между Петром и Дрого вспыхнул конфликт. И хотя Дрого одержал в нем верх, центробежные тенденции в новом нормандском политическом образовании не ослабевали.

За те пять лет, что Дрого стоял во главе нормандцев, они добились стабильного, но не впечатляющего продвижения в Апулии. Важнее были события в Калабрии. Именно в этот период на сцене появился младший единокровный брат Дрого – Роберт. Малатерра сообщает, что Роберта заставили отправиться на юг рассказы о подвигах его братьев, и это вполне могло быть так. Роберт был старшим из сыновей Танкреда от второй жены, и, имея шесть младших братьев, в плане наследства он мог ожидать немногим больше, чем Вильгельм или Дрого. Неудивительно, что он поехал в Италию.