С конца IX века в Шотландии доминировало королевство Альба, расположенное на севере и востоке, которое в течение XI столетия подчинило себе старое британское королевство Стратклайд/Камбрия{295}. Получившееся в результате государство стало составным. Уже в XII веке слово «Шотландия» в строгом смысле обозначало только регион к северу от залива Ферт-оф-Форт, причем это была единственная территория под властью короля Альбы. Мори на севере и Галлоуэй на юго-западе оставались в значительной степени независимыми{296}. Тем не менее Альба была могущественным государством. Хотя его ресурсы не могли сравниться с ресурсами английских королей, его правители – их все чаще называли королями шотландцев – значительно превосходили богатством валлийских правителей. Поэтому возможные конфликты грозили новым нормандских лордам приграничных земель значительно большими рисками.
Со своей стороны, Вильгельм и его преемники интересовались Шотландией не больше, чем Уэльсом. Регион был слишком беден и слишком далек от Нормандии, чтобы оправдать затраты на настоящее завоевание. Однако, как и в Уэльсе, англо-нормандские монархи стремились сохранить определенную гегемонию над этими землями{297}. При этом после 1068 года их интерес подогревался местонахождением Эдгара Этелинга, последнего оставшегося отпрыска английской династии.
Малькольм (Маэл Колуим) III, тогдашний король, был счастлив предоставить убежище Эдгару. Если бы тот утвердился в Англии, то оказался бы в долгу перед своими шотландскими союзниками, а если нет, то его можно было бы использовать для расшатывания новой нормандской власти на юге. И вскоре Малькольм укрепил этот союз, женившись на сестре Эдгара Маргарите. Это не только связало его с одной из самых почтенных династий Европы, но и дало Малькольму и его наследникам возможность притязать на английский престол. Малькольм и Маргарита подчеркивали это, выбирая имена для своих детей: Эдуард, Эдмунд, Этельред, Эдгар, Александр, Давид, Эдита и Мария. Все эти имена, кроме Александра, Давида и Марии, принадлежавших младшим детям, носили прежние английские короли и королевы{298}. Естественно, такая заинтересованность привлекла Малькольма на сторону местного сопротивления. Во время потрясений конца 1060-х годов он неоднократно поддерживал группы восставших на севере. А после «Опустошения Севера» воспользовался случаем и сам нанес удар по Северной Англии.
Однако о прямом вызове Завоевателю не могло быть и речи. Когда в 1072 году тот явился в Шотландию с большой армией, Малькольм быстро с ним сговорился. Он встретился с Вильгельмом в Абернети – стратегически важном пункте в шотландских королевских землях – и принес ему присягу. Такая прагматичная договоренность устраивала обе стороны: главенство Вильгельма было подтверждено, но в то же время Малькольм мог продолжать действовать независимо. Однако шотландский двор по-прежнему поддерживал Эдгара, так что отношения с Вильгельмом оставались прохладными. Когда в 1081 году вспыхнули беспорядки, тот отправил на север своего старшего сына Роберта Куртгёза. Результат был практически таким же – прагматичный мир, но не более того; теперь Малькольм договорился с Робертом – во многом так же, как это было в Абернети{299}. Но напряженность оставалась, и Малькольм встретил свою смерть во время похода на английскую территорию в 1093 году.
Установлению хороших отношений способствовали перемены во власти. Первоначально Малькольму наследовал его брат Дональд (Домналл) III. Одним из первых известных действий Дональда стало изгнание «всех англичан», которые пришли на север вместе с Эдгаром и Маргаритой, – явный разрыв с англофильской политикой его брата. Хотя это может казаться примирительным жестом по отношению к нормандскому двору, в значительной степени такой шаг был направлен на то, чтобы отделить Дональда от племянников (сыновей Малькольма), многие из которых хорошо устроились при англо-нормандском дворе и имели собственные амбиции в отношении шотландского престола. Не прошло и года, как Вильгельм Руфус сделал королем одного из них – вместо Дональда. Дункан (Доннхад) II был сыном Малькольма от первого брака и в этом качестве являлся одновременно и соперником, и союзником для многих сыновей Маргариты, все еще ожидавших своего часа. В любом случае в 1094 году Дональд вернул себе престол. Но три года спустя Руфусу удалось посадить на трон другого отпрыска Малькольма – Эдгара, старшего сына от Маргариты, названного в честь ее брата – изгнанного Этелинга. Ключевую роль в установлении власти племянника сыграл сам Этелинг, примирившийся с англо-нормандским правлением в Англии. Вильгельм Руфус убил тем самым сразу двух зайцев. Он обезопасил северную границу и устранил угрозу своему правлению со стороны многочисленных сыновей Малькольма. Отныне их энергия направлялась на укрепление собственного положения в шотландском королевстве.
После смерти Руфуса и восшествия на престол Генриха I отношения стали еще более теплыми. Стремясь надежно обезвредить любую потенциальную угрозу со стороны старой западносаксонской династии, Генрих женился на сестре Эдгара Эдите (которая взяла для этого надлежащее нормандское имя Матильда). Это означало, что шотландский король стал шурином англо-нормандского монарха (как и его братья и будущие преемники Александр I и Давид I). Теперь шотландские правители вращались в тех же кругах, что и нормандские, и Александр женился на Сибилле Нормандской, незаконнорожденной дочери Генриха I. (Всего у короля имелось больше 20 незаконнорожденных детей.){300} Младший брат Александра Давид женился на внучатой племяннице Завоевателя Матильде Хантингдонской (троюродной сестре Сибиллы). Союз был удачным, поскольку Матильда как наследница Вальтеофа принесла с собой в брак богатое графство Хантингдон.
В результате этих союзов шотландская королевская семья прочно интегрировалась в англо-нормандский аристократический мир. Однако это еще не все. Женившись на Матильде, Давид превратился во владельца обширных земель к югу от границы. И когда в 1124 году он стал королем после Александра I, то сделал это не только как шотландский правитель (Давид владел Камбрией), но и как англо-нормандский граф. Неудивительно, что при нем влияние нормандцев на шотландский двор росло, о чем свидетельствует текст Элреда. Давид имел нормандские вкусы, а старшего сына назвал Генрихом в честь правившего английского короля. Этот Генрих впоследствии женился на Аде де Варенн, представительнице высшей англо-нормандской аристократии и двоюродной прабабушке графа Джона, который так гордо носил ржавый меч своего деда в конце XIII века.
Для правления Давида в Шотландии характерен приток англо-нормандских аристократов. Большинство из них прошли через английский двор, где они часто впервые знакомились с Давидом. В итоге сформировалась некая общая англо-шотландско-нормандская элита. Наиболее привилегированными аристократами при дворе Давида стали люди нормандского (или, по крайней мере, французского) происхождения, и на протяжении XII и XIII веков их численность только увеличивалась. В результате произошло не полное вытеснение местной аристократии, но скорее смешение ее (а иногда и толкание локтями) с англо-нормандскими пришельцами. Однако не всем нравились такие перемены, и на протяжении большей части XII века можно наблюдать признаки напряженности. Недовольные сплотились вокруг других ветвей королевской семьи, поддержав в первые годы правления Давида незаконнорожденного сына Александра – Малькольма (названного в честь деда). И такие оппозиционные настроения наберут силу после смерти Давида.
Но при этом никакого вооруженного завоевания не было. Происходило в целом мирное заселение, поощряемое шотландскими королями, а также отдельными представителями местной аристократии. XII и XIII века стали важным периодом перемен в шотландском королевстве, когда возникли первые формальные структуры бюрократического правления. Появление нормандских аристократов было частью этих перемен, а главным их результатом оказалось укрепление власти короля и феодальной верхушки{301}.
