По мере упрочения нормандской власти правители Сицилии начали заявлять о себе в Средиземноморье. В 1091 году Рожер I уже захватывал Мальту. Вскоре нормандцев оттуда изгнали, но в 1127 году Рожер II сумел вернуть ее{240}. Расположение Мальты между Сицилией и Ифрикией делало ее естественным перевалочным пунктом на пути в Северную Африку. Однако прежде чем Рожер смог закрепить свой успех, ему пришлось переключить внимание на ситуацию в материковой части Италии.
Тот факт, что у нормандцев появилась сама возможность думать о самостоятельном ударе по Северной Африке, показывает, как много изменилось за последние полвека. В 1080-х годах Рожер I все еще был занят защитой Сицилии. Все дальнейшие нормандские завоевания нацеливались на Адриатику, куда были вложены значительные средства Гвискара и Боэмунда. Рожер рассматривал нападение на Махдию только в составе мощной морской коалиции – и вскоре отверг эту идею. С тех пор баланс сил в нормандских владениях на юге Италии решительным образом изменился. После смерти Гвискара в 1085 году Рожер поддержал своего племянника Рожера Борсу, назначенного наследником Роберта. Но тот никогда не пользовался таким уважением, как его отец. Гвискар уже сталкивался с серией мятежей в Апулии; переход власти к молодому и относительно неопытному Борсе только раздул это пламя.
В конце концов Рожер Борса закрепился на престоле, но по-прежнему сильно зависел от своего дяди. Смерть Рожера I и приход к власти его детей – Симона, а затем Рожера II – мало что изменили в этих отношениях. Их мать Аделаида Савонская (в будущем королева Иерусалима) успешно исполняла роль регентши, гарантируя целостность владений Симона и Рожера. В 1111 году Борса умер, оставив на герцогском престоле молодого сына Вильгельма II. Рожер II и Вильгельм II были примерно ровесниками, однако первый вскоре стал более могущественной политической силой. Формально Вильгельм был выше, но такое положение становилось все более номинальным, и когда в 1127 году он скончался, не оставив законных наследников, Рожер быстро взял под свою власть Калабрию и Апулию, заблаговременно объявив себя наследником Вильгельма{241}.
В результате такого развития событий власть в пределах итало-нормандского государства сместилась на юг и запад – из Бари, Бриндизи и Венозы в Салерно и Палермо. Если Гвискар смотрел через Адриатику на Балканы, то его племянник предпочитал глядеть через Средиземное море в Северную Африку. Однако расширение владений Рожера принесло также и значительные проблемы. Его правопреемство в материковом герцогстве вызвало ожесточенные споры и недовольство, в частности со стороны понтифика, который после соглашений в Мельфи требовал права утверждать герцога. Ситуацию усугубило решение Рожера в 1130 году претендовать на королевский титул. Если захват герцогской власти был дерзостью, то притязания на королевский престол воспринимались как оскорбление.
Эти события беспокоили многих и за пределами Италии. Все основания опасаться растущей мощи Рожера (не в последнюю очередь на море) имелись у византийских императоров, все еще обладавших некоторыми правами на Южную Италию. Их опасения разделяли и германские императоры, у которых также были интересы на юге. Вскоре между папой и двумя императорами началось сближение – попытка возродить старый альянс Льва IX 1050-х годов. Это помогло усилить недовольство в Апулии, где не всем нравилось управление из Палермо.
В результате Рожер II провел большую часть 1130-х годов, пресекая угрозы – как внутренние, так и внешние{242}. Тем не менее он никогда не упускал из виду другие интересы. Так, он поссорился с зиридскими правителями Ифрикии из-за торговых прав и приказал в 1123 году напасть на Махдию. Впрочем, победы это ему тогда не принесло. В 1135 году внутренние раздоры в регионе дали ему предлог для дальнейшего вмешательства. Зиридский эмир аль-Хассан обратился к Рожеру за помощью в противостоянии хаммадидскому правителю соседнего города Бужи (современная Беджая). Флот Рожера обеспечил необходимое прикрытие, однако не упустил возможность захватить остров Джерба, расположенный недалеко от побережья Северной Африки. Столь явная демонстрация намерений не ускользнула от внимания северных соседей Рожера. На соборе в Мерзебурге византийские и венецианские эмиссары сообщили – с некоторым преувеличением, – что сицилийский выскочка захватил всю Африку, «третью часть мира»{243}.
Неотложные дела в материковой части Италии поначалу мешали Рожеру развить успех. Но к началу 1140-х годов время пришло. Ифрикию продолжали раздирать конфликты между традиционными эмирами династии Зиридов и отделившимися от них Хаммадидами – берберской династией, основавшей государство западнее. Из-за засух аль-Хассан становился все более зависим от поставок сицилийского зерна. Рожер сумел воспользоваться этим и добился того, что в 1141–1142 годах эмир признал его власть. В следующем году он начал нападать с моря на прибрежные города Западной и Восточной Ифрикии. Это преподносилось как попытки укрепить власть аль-Хасана. Но достаточно скоро Рожер отказался поддерживать своих союзников Зиридов. В июне 1143 года сицилийские войска нанесли удар по городу Триполи, который сам стремился избавиться от власти Зиридов. Нападение не увенчалось успехом, зато был успешно разграблен Джиджель (в современном Алжире). В следующем году успехи продолжились: на западе пал Барашт (нынешний Бреск), а на востоке – остров Керкенна.
Со взятием Триполи в 1146 году был заложен фундамент для создания Североафриканского королевства под властью Рожера. До сих пор все его походы были пиратскими рейдами. Теперь он начал переходить к долгосрочным завоеваниям{244}. Этому способствовал непрекращающийся голод, ослабивший его противников. Как и его отец на Сицилии, Рожер старался снискать расположение местных мусульман. От них требовалось платить дополнительный налог, но исповедовать ислам не воспрещалось. Такое обращение сглаживало острые углы, связанные с христианским правлением. И достаточно быстро к Рожеру начали обращаться недовольные из других регионов, где правили Зириды.
Последний удар по династии пришелся на 1148 год, когда мощный сицилийский флот подошел к Махдии. Осознав, что сопротивление бесполезно, аль-Хасан бежал вглубь страны. Опасаясь христиан, его примеру последовали многие жители. Но как только они услышали о справедливом отношении Рожера к мусульманам, большинство из них вернулись. Инициатива теперь полностью принадлежала Рожеру, и его войска захватили Сус и Сфакс – стратегически важные портовые города к югу от Махдии. Статус Туниса понизили до данника, а Габес признал сюзеренитет Рожера. Впечатленный таким продвижением, папа Евгений III рукоположил нового «архиепископа Африки» (то есть Ифрикии). В последнее время в Северо-Западной Африке расширялись владения Альмохадов, которые, в отличие от других исламских держав, не терпели христианских меньшинств. Государство Рожера теперь обещало защиту от них.
Казалось, что сицилийские нормандцы неудержимы, и Ибн аль-Асир утверждает, что Рожер завоевал бы всю Африку, если бы его не отвлекали конфликты с Византией{245}. Это преувеличение. В лучшем случае Рожер добавил бы к своим владениям еще несколько прибрежных городов. Тем не менее сообщение аль-Асира дает представление о настроениях в кругах Зиридов. Армия Рожера стремительно продвигалась по региону, и только Второй крестовый поход, во время которого Рожер нанес удары по Византии в 1147 и 1148 годах, отвлек на себя его внимание.
Понятно, что Рожер гордился такими достижениями. Он чеканил монеты в Северной Африке и, похоже, экспериментировал с титулом «король Африки/Ифрикии», особенно в арабских документах, написанных от его имени{246}. (В трехъязычном государстве Рожера документы составлялись на латыни, греческом и арабском языках.) Но, как и в случае завоеваний Гвискара на Адриатике, над территориями Рожера в Африке постоянно нависала угроза. Непосредственно к западу правили Альмохады, которые вряд ли намеревались долго терпеть соседа-христианина. На востоке лежали владения Фатимидов, номинальных повелителей Зиридов. Фатимиды находились в хороших отношениях с Рожером, и именно с их молчаливого одобрения он создал свой анклав в Северной Африке. Но по мере того как Рожер обретал уверенность, в их отношениях начали появляться трещины. Слабые Зириды Фатимидов не беспокоили, а вот быстрая экспансия нормандцев представляла куда более серьезную проблему.
