Неподобающая спешка объяснялась проблемами, которые стояли перед Гарольдом. Пусть Тостиг и был изгнан во Фландрию, но он стремился вернуть власть (как и его отец в 1052 году). Кроме того, на корону притязали герцог Вильгельм и норвежский король Харальд Суровый. Существовала и опасность поближе – Эдгар Этелинг. Возможно, Эдгару и не хватало богатства и связей Гарольда, зато он обладал наиболее вескими династическими основаниями для восшествия на престол.
Гарольд явно торопился в расчете на то, что его воцарение будет восприниматься как свершившийся факт, который уже нельзя изменить. Он не мог позволить себе провести следующие полгода в раздорах, поэтому ковал железо, пока горячо. А будучи главным государственным деятелем королевства, Гарольд имел для этого все возможности. После падения Тостига он поддержал притязания Моркара на Нортумбрию. Моркар был младшим сыном Эльфгара, который долгое время возглавлял антигодвиновскую партию при дворе. Таким образом, Гарольд использовал изгнание собственного брата, чтобы заручиться поддержкой своих традиционных соперников. Возможно, ради этого же Гарольд женился на Эдите Мерсийской, дочери Эльфгара, которая ранее была замужем за валлийским королем Гриффидом ап Лливелином. Когда в начале 1066 года Гарольд заявил о своих притязаниях на престол, не осталось никого, кто мог бы ему противостоять.
На пороге смерти Эдуард Исповедник, возможно, смирился с неизбежным. Большинство английских источников сходятся во мнении, что король назначил Гарольда своим наследником (или по крайней мере возложил на него управление государством). Если бы Эдуард протянул еще несколько лет, он вполне смог бы сделать наследником Эдгара. Однако из-за угрозы иностранного вторжения и из-за юного возраста Эдгара король предпочел передать власть в более опытные руки.
Пусть переход короны к Гарольду не стал неожиданностью, но это был захват власти – и притом наглый, – что поднимало вопрос о его легитимности. Для Вильгельма эти события послужили необходимым оправданием. Какими бы ни были прежние обещания Эдуарда, теперь Вильгельм мог изображать из себя законного наследника покойного короля, которого отодвинул от трона честолюбивый эрл Уэссекса. Однако вести военные действия зимой было нельзя, так что герцог запустил дипломатические механизмы. Возможно, первым шагом стало обращение к римскому папе. Вильгельм прекрасно понимал, что вторжение будет воспринято неоднозначно, поэтому стремился везде, где возможно, посеять сомнения в законности правления Гарольда и подчеркнуть свои права на наследование престола. Заручившись папской поддержкой – которую, согласно более поздним источникам, символизировало знамя{84}, – Вильгельм мог придать планируемому вторжению вид священной войны. Оно превращалось в войну с узурпатором и клятвопреступником, врагом Бога и людей.
В помощь Вильгельму было и то, что в последние годы он поддерживал папские инициативы в Нормандии. С начала 1050-х годов папы все более резко призывали к реформированию церкви, и теперь герцог позиционировал себя как потенциальный союзник папы в Англии. Воду на мельницу Вильгельма лило и незаконное положение Стиганда на вершине английской церковной иерархии. Это назначение резко осудили несколько сменивших друг друга пап, и теперь Вильгельм выставлял себя христианским Гераклом, готовым очистить авгиевы конюшни Англии.
С наступлением весны в герцогстве начались активные приготовления к походу. 18 июня Вильгельм освятил новую церковь монастыря Святой Троицы в Кане, заложенную его женой Матильдой («сестринскую» для церкви Святого Стефана). Герцог и герцогиня осознавали опасности предстоящей экспедиции и лишний раз пытались заслужить благосклонность Господа. Божественная помощь для победы Вильгельма была важна не меньше (а то и больше) военной силы. По сути, для этого Матильда и Вильгельм посвятили Богу свою дочь Сесилию. Будучи старшей из дочерей[12], Сесилия годилась для выгодного династического брака, но Вильгельм и Матильда решились отказаться от этого ради монастыря Святой Троицы{85}. Для благочестивой пары этот вопрос был не пустяковым.
Весной и летом Вильгельм занимался передачей управления Нормандией в руки Матильды, заручившись поддержкой своих друзей и союзников Рожера де Бомона и Роджера де Монтгомери. Он также совершил поездку по герцогству и по соседям, организуя защиту границ. Особенно важно было добиться поддержки Ги де Понтье и Евстахия Булонского. Ни один из них не имел привычки помогать герцогу. Ги подчинился Вильгельму совсем недавно, в 1052 году, а Евстахий был давним врагом графов Фландрии (которые теперь стали родственниками Вильгельма через жену Матильду) и недавно поддержал притязания своего пасынка Готье на графство Мэн – против старшего сына Завоевателя. Однако противостояние с герцогом не принесло пользы ни Ги, ни Евстахию, а ожидавшие в Англии перспективы были слишком хороши, чтобы пренебречь ими. Поддержка Вильгельма оказывалась беспроигрышным делом: если предприятие потерпит неудачу, это ослабит могущественного соседа; если удастся, Ги и Евстахий получат долю добычи.
Поездка Вильгельма по Нормандии и соседним владениям преследовала и еще одну цель – вербовку. Герцогу требовалась куда большая армия, нежели обычно, и многих его баронов приходилось уговаривать. Значительная часть войска прибыла из-за границы: людей соблазнили деньгами и обещаниями щедрой награды. К лету Вильгельм заручился поддержкой знати от Фландрии до Бретани. Однако герцогу требовались не только люди – нужно было переправиться через Ла-Манш. Важным свидетельством здесь выступает загадочный текст, известный как «Список кораблей». Он заставляет предположить, что в распоряжении нормандца имелось свыше 700 кораблей (разного размера и качества) – могучий флот по меркам того времени{86}. Есть все основания полагать, что этот список, добавленный в одну рукопись XII века, – точная копия более раннего документа, составленного при формировании войска.
Первоначально силы герцога собрались в конце весны в Диве, к северу от Кана. Оценивать численность средневековых войск было рискованным делом даже в лучшие времена, и здесь мы в значительной степени полагаемся на нормандских хронистов более поздних лет. Историки называют разные цифры – от 7000 до 14 000 человек, но чаще склоняются к нижней границе этого диапазона{87}. Не вызывает сомнений, что эти силы были необычно велики – и вполне достойны короля. Что привлекло столько людей под знамена Вильгельма? Отчасти его послужной список. За последние годы герцог дважды разбил короля Франции и графа Анжуйского, захватил Мэн и разорил Бретань. Этот человек мог добиться чего угодно – по крайней мере так казалось. На руку Вильгельму играли и нормандские завоевания в других местах. В 1030-х и 1040-х годах его соотечественники захватили обширные территории в Южной Италии. Вильгельм хорошо знал об этом: Уильям Мальмсберийский сообщает, что герцога подстегивало желание повторить подвиги Роберта Гвискара{88}. Эти завоевания показывали потенциальным желающим присоединиться к армии, что предприятие Вильгельма, может быть, и рискованно, но далеко не безрассудно. А если ставки высоки, то и риск оправдан. Англия была одним из самых богатых королевств Западной Европы: благодаря все более централизованному управлению, оно могло собирать огромные объемы налогов.
Одно дело – снарядить армию, и совсем другое – благополучно переправиться через Ла-Манш. Летняя погода обычно этому благоприятствует, но Вильгельму не повезло. Похоже, сначала он попытался пересечь пролив, выйдя из Дива (вероятно, сразу после освящения монастыря Святой Троицы). Однако неблагоприятные ветры погнали флот на восток, вынудив герцога сделать остановку в Сен-Валери-сюр-Соме в графстве Ги де Понтье{89}. Это было удачно, поскольку Сен-Валери обладал рядом преимуществ по сравнению с Дивом. Он имел большую природную гавань и располагался гораздо ближе к английским берегам. Предварительное создание Вильгельмом альянса уже окупалось.
