Как часто случалось в Средние века, соглашение было достигнуто с помощью брака: король взял в жены дочь Годвина Эдиту. Этот союз, вероятно, планировали с самого начала правления Эдуарда, но брак заключили только в начале 1045 года – возможно, для того, чтобы Эдита подросла. Это был брак по расчету, и расчету, безусловно, хорошему. Если бы Эдита родила сына, это объединило бы враждующие семьи: Годвин и Эдуард были заинтересованы в передаче трона их общему потомку. Соответственно, груз ожиданий оказался велик. Ситуация осложнялась тем, что на момент коронации (Пасха 1043 года) Эдуард был по средневековым меркам довольно стар – 38 или даже 40 лет. На памяти современников только один король прожил дольше – отец Эдуарда Этельред; но даже он не дотянул до 50. К тому же у Эдуарда не было ни предыдущей жены, ни детей. Ожидалось, что его правление окажется коротким. Вопрос был только в том, что произойдет дальше. Таким образом, с самого первого дня правления Эдуарда проблема престолонаследия вышла на первый план. Все взгляды были прикованы к нему и Эдите – супругам требовался наследник, и как можно скорее. В случае промедления рисковали оба: от Эдиты можно было отказаться в пользу более пригодной к деторождению невесты, а положение Эдуарда оставалось шатким, пока он не имел преемника.
Пока надежда на рождение наследника сохранялась, отношения между Эдуардом и Годвином были теплыми и сердечными. Эрл поддержал нового короля и был вознагражден за это. В 1043 году старшему сыну Годвина Свену, названному в честь отца Кнуда, дали титул эрла и земли вокруг Херефорда в Уэст-Мидлендсе. Вскоре после этого второй сын Годвина, Гарольд (еще одно датское имя), стал эрлом в Восточной Англии. В 1045 году Беорна, их датского двоюродного брата, сделали эрлом в Ист-Мидлендсе. Если не считать владений Леофрика на северо-западе Мидлендса, клан Годвинов теперь владел всей Южной и Средней Англией – беспрецедентная концентрация власти и влияния в руках одной семьи. Однако ее судьба была тесно связана с судьбой Эдиты, а та все еще висела на волоске. К концу 1040-х годов стало ясно, что у пары явные проблемы с зачатием ребенка. О причинах говорили разное, но важен результат. В отношениях Эдуарда и Годвина начали возникать трещины. Король никогда не любил своего тестя, и если Эдита не могла родить ему наследника, то не было особых причин поддерживать фарс и изображать приязнь.
В 1049 году проблема в отношениях стала очевидна. Это был год, когда Эдуард во второй раз изгнал Свена, старшего сына Годвина. Свен был паршивой овцой в семействе: едва став эрлом Херефордшира в 1043 году, он начал нарушать баланс сил на валлийской границе. В 1046 году он усугубил положение, похитив Эадгифу, аббатису близлежащего Леоминстерского монастыря, – очевидно, в попытке захватить земли аббатства[8]. За это Свена изгнали. В 1049 году он вернулся, чтобы загладить вину, но все испортил, убив по дороге в суд своего кузена Беорна (предположительно в ссоре). Теперь Свена повторно выгнали из страны, а земли Беорна перешли к Ральфу Мантскому (Робкому). Последний не принадлежал к клану Годвинов и даже не был англичанином. Он был племянником короля – сыном его сестры Годгифу. Последняя сопровождала Эдуарда и Альфреда в изгнании, а затем вышла замуж за французского графа Дрого из Вексена, стратегически важной области на нормандской границе. Вероятно, Ральф появился в Англии вместе с Эдуардом в 1041 году, и его продвижение стало наградой за верную службу. Тем не менее такое событие было весьма значимым, поскольку в руки франко-нормандцев впервые попали владения уровня эрла. Это была попытка спустить Годвинов с небес, и у западносаксонского эрла хватало ума, чтобы это понять. Ральф принадлежал к небольшой, но значимой группе французских и нормандских аристократов, которые начали проявлять свое влияние{56}.
Апогей настал, когда возник вопрос преемства для архиепископства в Кентербери. В конце октября 1050 года умер предыдущий священнослужитель Эадсиге. Он принадлежал к сложившейся англо-датской элите, ведущим представителем которой был Годвин. Однако Эадсиге не пользовался популярностью среди местных монахов, которые возмущались его попытками продавать церковные земли – не в последнюю очередь его покровителям Годвинам. Таким образом, Годвины были заинтересованы в том, кто станет новым архиепископом, и поспешили агитировать за Этельрика, местного монаха, который (так уж случилось) оказался их родственником. Но Эдуард не собирался упускать возможность еще более явно посягнуть на власть Годвинов, тем более что пост архиепископа Кентерберийского был высшей церковной должностью в Англии. Поэтому король настоял на назначении Роберта Жюмьежского, еще одного нормандца, который сопровождал его в плавании в 1041 году. С 1044 года Роберт был епископом Лондона, главой бедной, но стратегически важной епархии, где похоронили Этельреда, отца Эдуарда{57}. Развязка близилась.
Каким бы могущественным эрлом ни был Годвин, он не мог состязаться с законным монархом – по крайней мере в делах, касающихся церкви. В марте 1051 года многолюдный церковный собор должным образом утвердил кандидатуру Роберта. Затем священник отправился в Рим, где получил от стремившегося к реформам папы Льва IX паллий – белую ленту с вышитыми крестами, символизирующую архиепископский сан. К июню Роберт вернулся в Англию, поддержанный папой в отношении оспариваемой преемственности. Теперь Эдуарду предстояло вырваться из-под влияния Годвинов. Тут-то и пригодилась бездетность короля – графу нечем было привязать его к себе. Более поздние нормандские источники утверждают, что Эдуард пообещал передать английский престол молодому нормандскому герцогу Вильгельму (будущему Вильгельму Завоевателю).
Вильгельм был внуком Ричарда II и, соответственно, двоюродным племянником Эдуарда, так что легко понять, почему английский король мог так поступить. Теперь уже было ясно, что детей у Эдуарда не появится (по крайней мере, от Эдиты), а Вильгельм оставался одним из его ближайших живых родственников. При этом у Эдуарда имелось не только желание, но и возможность. Во время поездки Роберта в Рим новый архиепископ проезжал через Северную Францию, что дало возможность установить связи с нормандским правителем. Большинство источников, упоминающих подобные обещания Эдуарда, – нормандские, причем появились они после 1066 года, когда возникла острая необходимость «узаконить» завоевание Вильгельмом Англии. Поэтому относиться к ним нужно с большой осторожностью. Тем не менее это обещание зафиксировано не только льстивым Гийомом из Пуатье, но и более сдержанным Гийомом Жюмьежским, а также упоминается позднее у англичанина Эдмера Кентерберийского{58}.
Каким бы ни был характер контактов между Эдуардом и Вильгельмом, они не отвечали интересам Годвина. Когда архиепископ Роберт вернулся в Англию, он тоже выступил против эрла. Роберт потребовал вернуть Кентерберийскому аббатству те земли, которые, как он утверждал (возможно, небезосновательно), Годвины незаконно присвоили в предыдущие годы. Напряжение достигло пика в конце лета, когда к королю приехал граф Евстахий II Булонский – зять Эдуарда, за которого сестра короля Годгифу вышла после смерти Дрого в 1035 году. Точная цель этой поездки неясна, но предположительно она заключалась в укреплении нормандского влияния в стране. Разумеется, приезд Евстахия встревожил Годвинов. Когда тот высадился в Дувре (во владениях Годвина), между людьми графа и жителями города произошла стычка. Эдуард приказал Годвину наказать буйных горожан, но эрл отказался, и вооруженный конфликт стал неизбежен.
Король поднял войско против мятежного эрла. Его племянник Ральф к нему присоединился. То же сделали Леофрик Мерсийский и Сивард Йоркский – единственные эрлы, не принадлежавшие к Годвинам. Их силы соединились в Глостере в Уэст-Мидлендсе. Годвин и его сыновья собрали войско у Беверстона, расположенного примерно в 29 километрах (то есть в одном дневном переходе) южнее, после чего началась «странная война». Ни одна из сторон не была достаточно уверена в своих силах, чтобы сражаться, однако и отступать никто не хотел. В конце концов было решено переместиться в Лондон и рассмотреть претензии Годвина в суде. Однако по мере продвижения войск на восток поддержка Годвина потихоньку испарялась. К тому времени, когда он добрался до своих владений в Саутуарке, его силы уже не могли сравниться с силами Эдуарда{59}. Король победил – по крайней мере, на данный момент.
