— Ты чего, подруга, такая кислая? — осведомилась у меня Зойка, ловко пристроившись к Гальке Поповой и Таньке Мити́чкиной, которым ко времени нашего прибытия как раз удалось оказаться почти во главе длинной очереди.

— Совсем не странная, а нормальная. — Мне не хотелось ничего ей объяснять. Тем более в присутствии Гальки и Таньки.

— Раз нормальная, значит, порядок.

По виду Зойки я поняла, что ее сейчас не волнует мое состояние. Ей хотелось есть, и она прямиком следовала к намеченной цели.

— Значит, так, Танька, — впихнула она в руку Мити́чкиной деньги. — Мне две булочки, Агате — одну, и два апельсиновых сока. А мы пошли столик вам занимать.

И, взяв меня за руку, она двинулась туда, где еще были свободные столики. Заняв один из них, она с довольным видом произнесла:

— Хоть какая-то польза есть от этой Мити́чкиной.

Вот это поражает меня в Зойке сильнее всего. Вроде бы она терпеть не может Таньку и постоянно по сему поводу высказывается, однако отнюдь не ей в глаза. Наоборот, Зойка при любом удобном случае как ни в чем не бывало использует ее. Вот и сейчас, в очереди, спокойно заставила ее для нас еду покупать. А все гадости про Мити́чкину уже много лет подряд вынуждена выслушивать я. Хотя сама против Таньки ничего не имею. Девчонка как девчонка. Не хуже многих других в нашем классе.

— Ну, вот и мы! — Танька и Галька уже притащили подносы с соком, булочками и пирожками. — Молодцы. Очень удачный столик заняли.

— Хвалю за находчивость, — радостно добавила Танька.

— За какую находчивость? — посмотрела на нее Зойка.

— Да вы чего, просто случайно здесь сели? — вытаращилась Галька.

— Совершенно, — подтвердила я. — Столик как столик. Просто один из свободных.

— Э-эх, — с жалостью посмотрела на нас Мити́чкина. — Ну, вы даете, девчонки, неужели еще не в курсе самого главного?

«Самого главного? — пронеслось у меня в голове. — Чего же это я, интересно, не знаю?»

Зойка вообще уже от любопытства ерзала на стуле. И, не моргая, смотрела на Таньку. А Галька тем временем интригующе прошептала:

— Посмотрите вон на тот столик.

Мы проследили за ее взглядом, но ничего особенного не увидели. Там так же дружно жевали, как и за другими столиками.

— И чего? — разочарованно произнесла Зойка.

— Во, глупые! — Мити́чкина подалась вперед. — Видите? Вон тот, черненький. Он из девятого «А». Новенький.

Мы с Зойкой пригляделись внимательнее. Этого мальчика мы и впрямь видели первый раз. Правда, я не увидела в нем ничего примечательного. Воображения явно не захватывал. Зойка, кажется, разделяла мое мнение.

— А по какому поводу, девки, ажиотаж? — ехидно осведомилась она. — Хилый какой-то кекс. Без изюминки.

— Много ты понимаешь, — высокомерно вскинула голову Танька. — Во-первых, он очень даже ничего. И еще на Тома Круза похож.

— Очень похож, — с придыханием подхватила Галька.

— Ха! — воскликнула Зойка. — Том Круз. Нафталин!

— Никакой не нафталин, — надулась Мити́чкина. Видимо, она совсем по-другому относилась к Тому Крузу, чем Зойка. — К тому же, — продолжала она, — у его отца в Москве целая сеть ресторанов.

— Это уже конкретнее, — враз стала серьезной Зойка. По-моему, у нее даже в глазах мелькнул наконец интерес. Теперь она гораздо пристальнее изучала новенького из девятого «А». Затем, переводя взгляд на нас, скорбно изрекла: — Нет, все равно внешне не нравится. Даже несмотря на рестораны. Я от блондинов тащусь. А этот... — Она сморщилась. — Определенно не в моем вкусе. Брюнет.

— Вот и хорошо, — вырвалось у Гальки. По-моему, она уже строила в отношении новенького серьезные планы.

А Мити́чкина гордо объявила:

— Мне, между прочим, уже почти удалось достать его телефон.

— Кру-уто, — выдохнула Галька Попова. — Когда ты, Танька, успела? И почему мне не сказала?

По лицу Мити́чкиной пронеслась тень. Я поняла: то ли она совершенно не собиралась делиться этим своим достижением с Галькой, то ли вообще наврала, чтобы вырасти в наших глазах. Но, прижатая к стене Галькой, она нехотя произнесла:

— Я тебе после собиралась сказать.

— Ну, конечно, — мигом успокоилась Попова. — Ты, наверное, Таня, хотела дождаться, когда телефон достанешь.

Мити́чкина молча кивнула. Вот Зойка меня часто называет наивной душой, а кто действительно наивная, так это Галька. Мити́чкина вертит ею, как угодно, а она во всем ей подчиняется. Причем уже много лет. Но это их проблемы. Мне-то что. У меня проблемы совсем другие. Пока Адаскина продолжала болтать с Мити́чкиной и Поповой, я постоянно украдкой косилась на дверь, все еще надеясь, что Клим и Тимка вот-вот заглянут в столовую. Как только появятся, махну им рукой, и они, конечно, подойдут к нам. Я очень на это рассчитывала. Но перемена подошла к концу, а они так и не появились.

На меня опять накатила обида. Я, как полная дура, сижу тут, жду его и высматриваю, а он, выходит, обо мне даже не вспомнил. Нарочно исчез куда-то. А может, не нарочно? «Нет, нарочно, — крепло во мне убеждение. — Ну, ничего. Начнется урок, и я возьму в оборот Будку. Наверняка они все четверо вместе были. Ведь Серега и Митька тоже в столовой не появились. Вот и выясним, что и где они делали целую большую перемену».

Обо всем этом я думала уже по пути к классу. Зойка, Танька и Галька на ходу бурно тараторили, но я даже не улавливала — о чем. Только Зойка несколько раз ко мне поворачивалась, говоря: «Правда, Агата?» Требовала подтверждения каких-то своих слов. Тогда я автоматически отвечала: «Конечно, правда», — больше всего боясь, как бы подруга моя не потребовала уточнить, что «правда».

Однако, на мое счастье, Зойка была слишком увлечена собой и не заметила, что я совершенно ее не слушаю. Так мы и добрели до класса. Настроение у меня было скверное. Мальчишки влетели на урок лишь в последний момент. Одновременно с Изольдой, и ничего спросить мне, естественно, не удалось.

— Давай-давай. Читай, — ткнула меня в бок Зойка.

— Что читать? — не поняла я.

Зойка обиженно надула губы:

— Тетрадь. Ты забыла?!

Я и впрямь забыла, однако Зойке в этом признаваться не собиралась. Иначе наверняка она обидится. А мне сегодня для полноты ощущений только хорошей ссоры с ней не хватало. Вот уж тогда действительно удачное получилось бы первое сентября.

Вытащив из сумки тетрадку, я принялась читать: «Вот и прошло еще одно школьное лето. Теперь мы девятиклассники. Ты, конечно, Агата, можешь засмеяться и сказать, что мы всегда после каждого школьного лета кем-то становились: семиклассниками, восьмиклассниками и так далее, и тому подобное. Но это ведь совсем другое. Вот я сегодня на всех наших посмотрела и тут же врубилась: девятый класс — это действительно настоящий этап. Только, конечно, совсем в другом смысле, чем нам два урока талдычила Предводительница. Дело совсем не в том, что кого-то там могут не взять в десятый. Это меня как раз сейчас меньше всего колышет. Уж мы-то с тобой в десятом точно будем учиться. И даже Винокур, уверена, тоже. Он, конечно, на голову совсем не Исаак Ньютон, разве что его запросто могли каким-нибудь яблоком по кумполу треснуть. Только, по-моему, это было скорее не яблоко, а арбуз, потому что Серега после этого совсем отупел и у него вместо всякого мысленного процесса остался лишь один условный рефлекс: если мячик летит, нужно в темпе закинуть его в корзину, иначе снова по голове ударит. Но все равно Винокура и в десятый возьмут, и в одиннадцатый. Потому что без него наша баскетбольная команда закиснет. А Макарка В.В. и Ника очень ею гордятся. Ведь мы в прошлом году выиграли все межшкольные городские соревнования. Поэтому неправдочка ваша, Мария Владимировна: знания и прилежание не единственный залог успеха».

Представив себе, как Винокура в детстве огрели большим арбузом, я фыркнула.