А ты, Агата, хочешь влюбиться? Конечно, я понимаю: у тебя есть Клим, но он ведь уже давно. Или тебе все равно, что давно? Видишь ли, у меня иногда возникает впечатление, что ты к нему относишься почти как к брату. Ну, или просто как к другу. Если не ошибаюсь, вы даже еще ни разу не целовались. Так или не так? Обязательно напиши. Это важно».

Вот интересное дело. Мы с Зойкой дружим с первого класса, как, впрочем, и с Климом. Однако мои чувства к нему ни разу не обсуждали. Ну, за исключением всяких шуточек. Просто как-то оно само собой подразумевалось: мне нравится Клим, а я — ему. Адаскина только иногда злилась, что ей приходится меня с ним делить. Я ей зачем-то позарез нужна, а я в это время ухожу куда-нибудь с Климом.

А ведь действительно: как я к нему отношусь? Могу сказать точно: я в него не влюбилась, как Зойка в Артура. Потому что на нее это накатило внезапно и в четырнадцать лет. А мы с Климом дружим постепенно с первого класса, и с каждым годом все больше и больше. Видно, потому Зойке и кажется, что никаких чувств между нами нет. А вообще-то они есть? Клим ни разу не признавался мне, что влюблен — и все такое прочее. Просто звонил, приглашал куда-нибудь, мы ходили. И... ни разу не целовались. Но почему я должна докладывать это Зойке? Не хочу, и все. Тем более с сегодняшнего дня мне вообще ничего не понятно.

Клим так мне и не позвонил. Я ждала до самого позднего вечера и мучилась: может, самой набрать их номер? Но гордость мне так и не позволила это сделать. Я проклинала себя за идиотизм. Ну, что меня дернуло ляпнуть Елизавете Павловне: мол, когда придет, пусть сам позвонит? Попрощалась бы просто с ней, и тогда имела бы полное моральное право вечером снова проверить, не пришел ли он. А так, что же я буду навязываться. Особенно обидно, если он давно уже дома и не хотел мне звонить.

В ту ночь мне долго не удавалось заснуть. Кажется, я наконец провалилась в сон, когда за окном уже щебетали птицы. Начало сентября — это ведь еще почти лето, и светает рано. Короче, я едва школу не проспала. Потому что будильник на автопилоте выключила, после чего продолжала дрыхнуть. Но потом все-таки проснулась. В самый последний момент. И в класс влетела одновременно со звонком.

— Тебя где носило? — тут же принялась расспрашивать Зойка. — Ждала тебя, ждала.

— Ты ждала, а я спала, — в рифму откликнулась я.

— Тетрадь, — потребовала она.

— Возьми.

Я пододвинула к ней тетрадь. Зойка, взглянув, разочарованно прошептала:

— И это все?

— Больше не получилось. — Я почему-то почувствовала себя виноватой. — Может, завтра побольше напишу.

Зойка нахмурилась:

— Такие, как ты, могут угробить любой замысел. Но ничего, Агата, сиди и не падай.

И Зойка бешено застрочила на чистой странице. По ее виду мне тут же сделалось ясно: вчера вечером или сегодня утром случилось нечто из ряда вон выходящее. «Может, это про Клима?» — пронеслось у меня в голове. И я зашептала ей на ухо:

— Слушай, потом допишешь, скажи пока хоть вкратце.

— Вкратце бесполезно, — и Зойка закрыла ладонью то, что ей уже удалось написать.

— Тогда не вкратце, — не отставала я.

— А не вкратце подождешь, пока допишу. Все равно теперь уже ничего не изменишь.

Вновь погрузившись в эпистолярное творчество, она обрекла меня на еще большие терзания. Разве можно так над человеком издеваться?

Но, к счастью, на сей раз процесс письменного самовыражения занял у нее не два урока, а всего пять минут. По-моему, ей самой не терпелось поделиться новостью.

— Читай, — пододвинула она ко мне тетрадку.

«Я сегодня пришла пораньше, а тебя все не было и не было. В результате я забежала в туалет. А потом слышу: туда заходят Танька Мити́чкина и Галька Попова. И громко так треплются. Угадай, о чем? О предстоящем дне рождения Мити́чкиной, на который приглашены... не догадываешься кто? Твой драгоценный Клим, а вместе с ним, конечно, этот хам Сидоров, Серега Винокур и Потемкин Артур. Представляешь, какая интересная компания. А вот Будка пролетел. Видимо, он у них не котируется. Прикинь, каково ему будет, когда он узнает. Он ведь в Таньку с младшей школы влюблен.

А из девчонок на этом славном торжестве будут присутствовать Галька Попова, Ирка Яблокова, какая-то Танькина подруга не из нашей школы, ну и, естественно, сама Танька. Как тебе нравится такой расклад? И ведь небось Клим не доложил тебе, что собирается идти к Мити́чкиной. Доложил или не доложил? Ответь. Тебе вообще-то удалось с ним поговорить?»

Я была настолько потрясена, что мне пришлось перечитать все написанное Зойкой.

— Ну, — не выдержала столь долгой паузы она. — Что скажешь?

Мне захотелось тоже повредничать. Тем более настроение располагало. И, сняв колпачок с ручки, я откликнулась:

— Не скажу, а напишу. Потерпишь.

И я написала: «Во-первых, Клим не мог ничего мне сказать, потому что мы так с ним еще и не поговорили. Ни вчера, ни, естественно, сегодня. А что касается самого дня рождения, Клим — свободный человек и волен ходить туда, куда ему хочется. Ведь и я часто хожу без него в гости. Странно, конечно, что они с Тимкой согласились пойти в одну компанию с Артуром. Ты ведь знаешь: они на дух его не переносят. Но, может, Мити́чкина их просто пригласила, а кто еще будет, не удосужилась объявить? Ой, Зойка, это ведь очень опасно. Клим-то, ладно, он сдержанный, но Тимура ты ведь знаешь. Увидит Потемкина — и с ходу в морду. Ну, а тогда и Климу придется вмешаться! Да они всю квартиру Мити́чкиных разнесут».

Зойка все это прочла через мое плечо. Поэтому, как только я написала последнюю фразу, дрожащим от волнения шепотом произнесла:

— В таком случае пускай обязательно идут. Очень даже хорошо. Так этой Мити́чкиной и надо.

Но мне показалось, она не все договаривает, ибо в действительности имеет в виду не только Мити́чкину.

— Писать будешь? — повернулась я к ней.

— Давай.

Она было потянула к себе тетрадь, но я в последний момент успела задержать ее руку:

— Погоди. У меня еще один вопрос.

И я быстро написала: «А когда у Мити́чкиной день рождения, знаешь?»

Пару минут спустя мне пришел ответ: «Справлять будут в эту субботу. Ты никак тоже хочешь зайти и поздравить?»

«Дура ты, Зойка, — написала я. — У меня совершенно другие планы».

Она снова прочитала через плечо и устно осведомилась:

— А какие?

— Адаскина и Дольникова! — послышался возмущенный голос нашей географички Клавдии Михайловны. — Для вас что, еще летние каникулы не кончились? Я, конечно, понимаю: солнышко светит, тепло, однако уже второе сентября. Пора бы уже включаться в работу.

Хитрая Зойка, быстренько спрятав тетрадку под атлас, скромненько произнесла:

— А мы именно, Клавдия Михайловна, и включаемся.

— Ох, мне бы твою уверенность, Адаскина, — покачала головой та.

— Адаскина у нас всегда в себе уверена, — выкрикнул Тимка. — Разве вы ее не знаете?

Клавдия в ответ постучала указкой по столу.

— Все дискуссии оставим до перемены. А сейчас продолжим урок.

В целях конспирации мы некоторое время посидели, как бы внимательно слушая географичку. Однако на самом деле мысли мои были далеки от географии. «Вот, значит, почему Клим избегает меня, — поняла наконец я. — Видимо, ему очень хочется пойти в гости к Мити́чкиной. И он боится, что мне это не понравится. Поэтому предпочитает просто не общаться. Чтобы потом можно было сказать, что, мол, мы в эти дни как-то не общались, вот я ничего и не мог сказать. И вообще, считал, что ты тоже приглашена. Ну, или еще что-нибудь потом скажет в подобном духе». И мне ведь действительно очень неприятно, что Клим туда пойдет, а меня не пригласили. Только не подумайте, будто я мечтала попасть на день рождения к Таньке. Я просто совсем не хочу, чтобы туда ходил Клим. Конечно, он человек свободный. И я действительно иногда без него хожу на всякие там дни рождения, однако совсем не к мальчикам из нашего класса. А наши родные одноклассники обычно, если приглашают меня, то зовут и Клима. Ну, и наоборот тоже. Поэтому мне сейчас вдвойне неприятно. Тем более ведь Танька не просто кучу одноклассников позвала, а... ровно четверых мальчишек на четверых девчонок. Интересно, как они собирались распределиться? Наверняка отбор был строгий и сознательный. То есть Клим кому-то предназначается. И, невзирая на всю обиду, мне было жутко любопытно: кому.