Сок фонтаном брызнул во все стороны. Народ в ужасе замер. Лицо у Сереги стало зеленым. У меня, наверное, тоже. «Ну, — думаю, — что сейчас будет». Ника каким-то нарочито замедленным движением вытащил апельсин изо рта, посмотрел на него, затем неожиданно резким движением откусил дольку и, прожевав, задумчиво произнес:

— Вкусно. Премного благодарен.

И он с легким поклоном вновь удалился по лестнице.

Какое-то время народ продолжал ошалело молчать. Потом разразился аплодисментами. Надо же, оказывается, и у Ники есть чувство юмора! Вот уж не ожидала. И мне вдруг подумалось: «Может, его и впрямь дома любят? И вообще, кто его разберет, какой он без нас? Работа-то у него, можно сказать, вредная. Попробуй на таком посту быть непротивным. Мы же сами первые и сели бы ему на голову. Вот так и получается: он противный — нам плохо, а вел бы себя по-другому — скверно было бы ему».

— Видела, видела? — затормошила меня Зойка. — Наш Ника растет над собой. Я сперва боялась, он из Винокура отбивную котлету сделает. А он, видишь, ничего. Даже, можно сказать, молодец. Отшутился.

Тут рядом с нами возникла новая коллизия. Леха Ключников требовал у Винокура компенсацию за апельсин.

— Я, — говорит, — купил его на последние деньги. И совсем, между прочим, не для Ники, а для себя. А если тебе, Серега, приспичило заниматься благотворительностью за чужой счет, то плати.

— Не буду, — уперся Винокур. — Во-первых, Леха, мой тебе совет: когда жрешь, не зевай. Во-вторых, я у тебя апельсин не свистнул, а только одолжил, чтобы Будке крученую свечу показать. От нее с твоим апельсином ничего бы плохого не сделалось. И если бы все было нормально, ты бы уже его сейчас ел.

— Но я его не ем, — счел своим долгом напомнить Ключников.

— Во, зануда, — шепнула мне Зойка.

— По этому поводу все вопросы к Нике, — отмахнулся Винокуров от Ключникова. — Я, между прочим, за поступки завуча не отвечаю.

Ситуацию разрешил звонок. Так и оставшийся без апельсина Ключников несолоно хлебавши отправился на биологию к той самой Приветовне, с которой так и не успел поговорить Ника.

Увидев Винокура, Варвара Аветовна как-то таинственно улыбнулась:

— Тебе крупно повезло, что у Николая Ивановича сегодня хорошее настроение.

— Так я ж не нарочно, — ответил наивная душа Винокур.

— А по-твоему, наказывают всегда за «нарочно»? — не сводила с него внимательного взгляда Приветовна.

— Это, Варвара Аветовна, смотря какой судья попадется, — на полном серьезе изрек Винокур.

Класс и Приветовна расхохотались. Винокур с удивлением посмотрел на нас:

— А чего ржете-то? Меня вон в прошлом году один дурак с площадки несправедливо удалил. Так из-за этого наши чуть не продули.

Аветовна закрыла лицо ладонями. Класс вообще уже просто стонал.

— Ну, говорю же. Агата, — сквозь смех произнесла Зойка. — Нашему Винокуру лучше молчать. В крайнем случае пусть мечет в завучей апельсины. В общем, как в той рекламе: «Иногда лучше жевать, чем говорить». Только в случае с Винокуром «иногда» надо переправить на «всегда».

— Отстань, Зойка.

Я смотрела на по-прежнему недоуменное и серьезное Серегино лицо, и меня продолжал душить смех. Надо же, чтобы у человека так голова была устроена. И ведь полным дураком не назовешь. Просто у него мозги как бы в одну сторону повернуты, и потому местами его переклинивает.

После уроков мы отправились к Зойке, чтобы как следует подумать над нашим планом. Там нам, во всяком случае, никто не помешает. Зойкина мать, тетя Лида, до вечера на работе.

Квартира у Адаскиных необычная. Собственно, это вообще сначала была арка дома недалеко от Сретенского бульвара, которую уже много десятилетий назад кто-то застроил. Вот и получилась очень просторная однокомнатная квартира со сводчатыми потолками.

Зойка открыла ключом вход — подъезд у Адаскиных, если так можно выразить, отдельный. Я тут же кинулась звонить бабушке, а то еще волноваться начнет. Кроме того, теперь ей придется среди дня погулять с Бесиком.

— Ба, — едва услыхав ее голос в трубке, начала я. — Мы у Зойки. Уроки вместе будем делать.

— А когда ты придешь? — тут же осведомилась она.

— Точно не знаю. Наверное, часа через три. — Мне не хотелось ограничивать время. — Я тогда перед выходом позвоню.

— Что ж с вами сделаешь, — выдохнула бабушка и повесила трубку.

— Иди сюда, — позвала меня Зойка из кухни.

Оттуда уже чем-то вкусно пахло. Войдя, я нашла подругу колдующей у плиты.

— Сейчас подкрепимся, — не отрывая взгляда от сковородки, произнесла она. — А после со свежими силами напряжем мозги.

Так мы и сделали. Я давно заметила: за компанию есть почему-то гораздо вкуснее, чем в одиночестве. Поэтому Зойкина яичница с ветчиной и картошкой показалась мне чем-то потрясающим. А может, просто давали о себе знать волнения сегодняшнего дня. Во всяком случае, уплетала я за обе щеки.

Наконец, вымыв тарелки, мы переместились обратно в комнату.

— Ну, — поудобнее усаживаясь на диван, начала Зойка. — Значит, что мы с тобой имеем в активе?

— По-моему, ничего, — с грустью отозвалась я. Мне казалось, что вчерашний и сегодняшний дни принесли сплошные потери.

Однако тут же выяснилось, что Зойка имела в виду совсем другое.

— Выходит, ты так ничего и не придумала, — с укором взглянула она на меня. — Чем ты вообще целый день занималась?

— Ну, во-первых, я надеялась, что ты придумаешь, — начала оправдываться я. — А во-вторых, одна идея у меня все-таки есть. Правда, она мне не очень нравится.

— Это мы потом решим, нравится или не нравится, — тряхнула мелкими кудряшками Адаскина. — Сперва рассказывай.

— Ну-у, — начала я. — Может, как-нибудь Тимке и Климу намекнуть, что у Мити́чкиной будет Потемкин, и они по собственной воле туда не пойдут.

— М-м-м, — протянула Зойка и умолкла.

Тогда я скороговоркой начала объяснять, почему мне этот план не нравится, ибо боялась, как бы он вдруг не показался ей привлекательным. Зойка же в таких случаях как танк: увлечется — не остановишь.

— Как намекнуть Климу? Он ведь мне про день рождения ничего не рассказывал. Значит, я буду совершенно по-идиотски выглядеть. Получается, что я за ним слежу, да еще к тому же отговариваю идти.

— Да, — согласилась Зойка. — Тут есть еще и другая опасность. Вдруг присутствие Потемкина их вообще не колышет? Я, конечно, сомневаюсь, но, в принципе, это возможно.

— Тогда я тем более будут выглядеть идиоткой.

— Будешь, — подтвердила моя подруга. — Плохой ты придумала вариант. Действовать надо тоньше и наверняка. У нас, как у саперов, нет права на ошибку. Всегда тебе говорила: с Мити́чкиной держи ухо востро.

— Опять ты, Зойка! — воскликнула я. Хотя, в данном случае это у меня вырвалось скорей по привычке, чем по убеждению.

— Дело, конечно, твое, — обиженно произнесла она. — Можем все оставить как есть. Ты ведь у нас такая добрая и к Таньке хорошо относишься. И вообще, может, у них к кому-нибудь из мальчишек настоящее чувство.

— К кому? — воскликнула я.

— Вот уж этого я не знаю, — ответила Зойка. — Может, к Сидорову, а может, к Климу.

— Или к Потемкину. — Я решила отомстить ей.

— Может, — враз сделался глухим голос у Зойки.

Я почти физически ощутила, как атмосфера в комнате сгустилась и накалилась. Прямо как перед хорошей летней грозой. Но Зойка вдруг совсем другим тоном проговорила:

— По-моему, мы с тобой должны нанести удар совсем не по ребятам, а по Мити́чкиной. Тогда день рождения просто не состоится.

— А как же Сидоров? — напомнила я.

— Сидоров в данном случае для нас вторичен, — решительно произнесла Зойка. — Им мы всегда успеем заняться. Учу тебя, учу: если возникает несколько противников, в первую очередь надо уничтожать главного.