Литмир - Электронная Библиотека
A
A

В общем-то, я сама не верила собственным аргументам. Скорее спорила просто назло Зойке, потому что меня раздражала ее позиция. И вообще, по-моему, ей даже доставило удовольствие, что Клим вдруг повел себя столь некрасиво.

— Я этого не допускаю, — тем временем отозвалась Зойка, — потому что по твоему «радостному» лицу вижу, как вы хорошо с ним поговорили.

— Ой, Зойка, не надо. — Я внезапно почувствовала, как к горлу подступает ком. Все же у меня еще достало сил обратить ситуацию в шутку и с вымученной улыбкой добавить: — Не сыпь мне соль на рану, я лучше насыплю сама.

Зойка фыркнула:

— Вот уж на этот счет ты действительно у нас мастер. А если серьезно, то будь у вас с Климом по-прежнему нормальные отношения, он бы при встрече первым делом тебе рассказал именно о приглашении Мити́чкиной. И при этом, конечно, спросил бы, приглашена ли туда ты.

«Н-да, — отметила про себя я. — Логика железная. Ничего не возразишь». А вслух сказала:

— Ну, ты бы еще от него потребовала, чтобы он королевский этикет соблюдал.

— Куда хватила: королевский! — Мои слова ничуть не обескуражили Зойку. — По мне бы хоть хамского этикета не исполнял. А он именно этим, под мудрым руководством Сидорова, слишком увлекся. А, между прочим, Мити́чкина за этот урок уже два раза оборачивалась к Климу и Тимке и, кажется, даже передала им записку.

— Зойка. — Я решила сменить тему. — Ты хоть что-нибудь придумала? А то мы все с тобой говорим, говорим, а...

— Не придумала, — перебила она. — То есть кое-какие идеи есть, но в единый план пока не выстраиваются. Наверное, мне придется дома еще подумать. И ты тоже давай, не отлынивай.

Но до конца этого учебного дня мы так ничего путного и не придумали. У меня вообще в голове был какой-то затык. Я на каждом уроке наблюдала за Климом. Понимаете, умом не хотела этого делать, но глаза сами собой туда поворачивались. И с каждым уроком я все отчетливей убеждалась: там и впрямь идут сепаратные переговоры.

Мити́чкина то и дело оборачивалась к Тимке и Климу. А они на многих уроках сидят прямо за Мити́чкиной и Поповой. Галька тоже вертелась, и записочки взад-вперед кочевали. Видно, все четверо всерьез и заранее готовились к празднику. От Зойкиного внимания маневры в другом ряду, разумеется, не укрылись. Она даже напрочь забыла о нашей переписке. И, давно оставив в покое зеленую тетрадь, просто шипела мне на ухо самые разнообразные гадости по поводу Мити́чкиной и компании.

А я заметила, что и другие ребята стали с интересом поглядывать в ту же сторону. Потому что Галька, Танька, Клим и Тимур, наверное, с самого первого класса столько друг с другом не говорили, сколько сегодня. И, естественно, столь внезапно вспыхнувшая пылкая дружба многих насторожила.

Но никто по этому поводу не проявлял такого энтузиазма, как моя близкая подруга. Она в самых различных вариантах развивала одну и ту же мысль. Мол, вот я от нее всегда защищала Мити́чкину, а теперь могу убедиться на собственной шкуре, сколь опасны такие «подлые и коварные личности». Но если поведение Таньки и Сидорова ее, Зойку, совершенно не удивляет, то от Клима она просто в шоке.

Она это повторяла и повторяла... Наконец, когда она в очередной раз принялась за свое, я почувствовала, как глаза мои застилает мутная пелена, а откуда-то изнутри поднимается жгучая и неконтролируемая волна ярости. На мгновение мне самой стало страшно. Я не могу, конечно, похвастаться, что никогда не злюсь. Однако обычно умею взять себя в руки. А тут почувствовала, что сейчас на кого-нибудь брошусь, и скорее всего даже не на Мити́чкину и не на Клима, а на Зойку. Потому что она все зудела и зудела, вытягивая из меня последние нервы.

Видимо, в последний момент Зойка все же уловила мое состояние и, резко оборвав очередной обличительный монолог про Таньку, с тревогой осведомилась:

— Агата, ты как себя чувствуешь?

Этот, казалось бы, простой вопрос почему-то привел меня в равновесие. Волна гнева начала опускаться, будто на море после шторма. И я, улыбнувшись, ответила:

— Полный порядок, Зойка. Только, пожалуйста, не говори больше про Клима, Тимку и Таньку. Дай мне от них хоть чуть-чуть отдохнуть.

— Поняла, — на сей раз проявила чуткость моя подруга. — Молчу, молчу.

На предпоследней в тот день перемене я, увидав с гоготом несущихся друг за другом по коридору Винокура и Будку, сообразила: «А ведь Митька тоже оказался в дураках. Только, похоже, он об этом еще не знает. Иначе бы так не веселился. И тем более в обществе Винокурова, которого пригласили к его обожаемой Мити́чкиной. Но Серега наверняка ему ничего не доложил. И дорого бы я дала, чтобы увидеть и услышать реакцию Будки, когда он узнает».

А может, сказать ему? Но что это для меня изменит? Просто, чтобы Митьку расстроить? Но я зла ему не желаю. А значит, говорить бессмысленно.

Впрочем, мгновение спустя выяснилось, что это я так считаю. Зойка, оказывается, тоже глядела на Будченко, и у нее возникли свои соображения.

— Резвится наш дурачок, — проводила она задумчивым взглядом в очередной раз галопом пронесшихся мимо нас Митьку и Серегу. — Прямо, Агата, урок истории. Цезарь с Брутом.

Уж на что мне было сегодня тоскливо, но я не выдержала и рассмеялась. Очень уж не вязался Будченко с образом Юлия Цезаря, а Винокур — с вероломным Брутом.

— Вот, Агата, я думаю, мы нашего Цезаря и используем в своих целях, — заговорщицки подмигнула мне Зойка.

— Будку? — разинула рот я. — В своих целях? Как и каким образом ты собираешься это сделать?

— Есть у меня одна задумка. — Зойкин ответ прозвучал загадочно.

— В качестве троянского коня? — тоже прибегла я к образу из античной истории.

— Возможно, и так, — хранила таинственность Зойка. — Во всяком случае, превратим его в своего союзника.

— Союзника? — еще сильнее удивилась я. — И что он будет делать?

— Организовывать вместе с нами настоящее торжество у Мити́чкиной, — очень выразительно проговорила Зойка.

— Ты с ума сошла! —всплеснула я руками. — Не знаешь, чем Будкины начинания кончаются?

— Во-первых, для нас с тобой как раз чем хуже, тем лучше, — объявила Зойка. — А во-вторых, наша с тобой задача вовремя разбудить в нем ревность, а после направить его разрушительную энергию на наш объект. Если все как следует продумаем, выйдет очень хорошо.

Я внимательно посмотрела на Будку и Винокура. Пока они еще явно не знали, что находятся по разные стороны баррикад.

— Погоди, погоди! — хохотал Серега. — Сейчас я тебе покажу настоящую крученую свечу.

В это время они с Будкой как раз пробегали мимо задумчиво стоящего у подоконника Лехи Ключникова, который только что очистил апельсин и теперь с философским видом взирал на него.

Оп! — и апельсин во мгновение ока перешел во владение Винокура.

Ключников продолжал пялиться на внезапно опустевшую ладонь. Только вид у него теперь был не философский, а изумленный.

— Чем не мячик, — подкинул апельсин к потолку Винокур.

— Отдай! — взревел Ключников. — Я сожрать его собирался!

— Успеешь, — отмахнулся Серега и задрал повыше руку с апельсином.

— Нет, отдай, — запрыгал вокруг него Леха.

Но куда там! Винокур выше его на целую голову. К тому же на своем баскетболе привык не уступать мяч противнику.

— Смотри, Будка! — уворачиваясь от Ключникова, воскликнул он. — Сейчас будет классная крученая свеча в условиях острой борьбы!

Он хотел подкинуть апельсин вверх, но именно в это время Ключников, изловчившись, ударил его по руке. Траектория броска изменилась, и крученый апельсин пулей устремился вперед. Прямо на Нику, который, на свое несчастье, как раз свернул с лестничной площадки в наш коридор. Судя по Никиному разинутому рту, он собирался что-то кому-то сказать. Полагаю, он хотел обратиться к нашей биологичке Варваре Аветовне, по прозвищу Приветовна, но произнести ему ничего не удалось. Прямо в его открытый рот ввинтился закрученный Винокуровым апельсин Ключникова. И, между прочим, Ника его не выпустил. Наоборот, вонзился в него зубами.

15
{"b":"925642","o":1}