— Опять не читаешь? — ткнула она меня в бок. — Куда ты уставилась?

— Читаю, читаю, не волнуйся, — скороговоркой бросила я. — И вообще, если мы будем болтать, сейчас Изольда привяжется.

В это время меня потыкали в спину. Это была явно не Зойка. Обернувшись, я увидела широко улыбающегося Будку:

— Что это у вас там такое интересное? Дайте мне почитать.

— Отвали, не дадим, — огрызнулась Адаскина.

Однако подобной реакцией она лишь подогрела Митькин интерес, и он, распластавшись по собственной парте, предпринял попытку переползти к нам.

— Да чего ты, Зойка, — наступив ей на ногу, вмешалась я. — Наоборот, дадим. Разве не знаешь? Митенька обожает читать любовные романы. У своей матери крадет и ночи напролет читает.

— Любовный роман? — брезгливо скривился Будка. — Не понимаю, как вы эту гадость читаете?

— Не дорос, вот и не понимаешь, — поддерживая мою игру, с презрением бросила Зойка.

— Ха! — выдохнул Митька. — Сами-то вы много понимаете? Мурлин-Мурлы!

— Кто-о? — начала закипать Адаскина.

— Что слышали, те и есть, — торжествовал победу Будченко.

— Адаскина! Дольникова! Будченко! — крикнула Изольда. — Что у вас там происходит?

— Этот... литературный диспут! — громко объявил Будка. — Во вкусах не сошлись.

— Вот как, — заинтересовалась Изольда. — Может, классу расскажете? Мы можем принять участие. В дискуссиях часто рождается истина.

— А пожалуйста, — расплылся в улыбке Митька. — Только я с места, можно?

— Будь любезен, Митя, — разрешила Изольда. — В честь первого сентября можно и так.

И этот подлец начал:

— Понимаете, Адаскина с Дольниковой обожают любовные романы. А я считаю все эти сюси-пуси обыкновенной туфтой.

Мы с Зойкой переглянулись. Только бы этот умник не объявил, что любовный роман лежит сейчас на нашей парте, а Изольда не поинтересовалась, какой именно. Однако наша литераторша с воодушевлением заговорила о другом:

— К этому жанру можно, в принципе, отнести самые разные произведения. Например, «Анну Каренину» Льва Толстого или «Красное и черное» Стендаля, «Мадам Бовари» Флобера, «Консуэлло» Жорж Санд... Это шедевры мировой литературы.

— Да Дольникова с Адаскиной не в принципе! — выкрикнул Будченко. — Они эту дрянь в мягких обложках покупают. Ну, где они сюси-пуси?

— И красавцы-принцы с поцелуйчиками! — подхватил Винокур.

Класс оживился.

— Ах, ты это имел в виду. — Изольда поморщилась и махнула рукой. — Нет, конечно, и это имеет право на существование, — добавила она, однако ее отношение к подобной литературе было ясно.

Впрочем, наши с ней мнения совпадали. Конечно, и среди таких книг попадаются изредка ничего, интересные. Однако большинство написано словно бы под копирку. Только имена и места действия разные. А так все одно и то же. И все действующие лица такие приторно-сладенькие. Прямо как карамельки.

Изольда еще хотела что-то добавить, но тут прозвенел спасительный для нас с Зойкой звонок. Литература сегодня была последним уроком. Первого сентября учебные дни всегда короткие. Я видела, как Клим и Тимка рванули к выходу из класса, и, резко вскочив, устремилась следом, надеясь поймать Клима хоть в коридоре. По-моему, он заметил меня, но даже не подумал остановиться. Наоборот, ввинтился в толпу и вскоре исчез на лестнице. Я, естественно, не собиралась носиться за ним наперегонки. Поэтому, остановившись, подождала Зойку.

Она вышла из класса в крайней степени возмущения. Даже ее кудрявая челка распушилась сильнее обычного и стояла дыбом.

— Ну, ты, подруга, совсем, — с гневом взглянула она на меня. — Тетрадь на парте оставила. Действительно хочешь, чтобы весь класс прочитал? Так дала бы ее сразу Будке.

— Ой, Зойка, — виновато пролепетала я. — Просто мне казалось: ты к себе в сумку хочешь ее убрать.

— Ты ведь еще не дочитала, — по-прежнему бурлила Зойка. — Я тебе ее доверила. А ты из-за своего Клима обо всем готова забыть!

— Зойка, ну, извини меня, пожалуйста, — продолжала оправдываться я. — Просто так случилось. Дай мне тетрадь. Я дома обязательно дочитаю.

Она хмыкнула:

— Вообще, если тебе неинтересно, можешь и не дочитывать. Насильно не заставляю.

— Да мне интересно, интересно. — Я вполне искренне принялась ее убеждать. Мне и впрямь было любопытно, что она там еще написала.

— А по-моему, — кинула на меня испытующий взгляд она, — тебе интересно совсем другое.

Ну, что я на это могла возразить? Не доказывать же Зойке что по сравнению с ее тетрадью Клим для меня ничего не значит.

— Молчишь, — произнесла Зойка с таким видом, точно я оскорбила ее в лучших чувствах.

— А ты бы в подобном случае как себя повела? — напрямик осведомилась я.

— Совет, между прочим, тебе уже дан, — сухо изрекла она. — С Сидоровым надо бороться. Но ты ведь ничего не слушаешь. У тебя своя голова на плечах.

Это было, по-моему, сказано слишком сильно. Голова на плечах у меня и сейчас, конечно, есть. Но какая-то совершенно пустая. И в душе полнейший раздрай.

— Знаешь, — с усилием проговорила я. — Пожалуй, я дома еще как следует подумаю, попытаюсь поговорить по телефону с Климом, твои записи дочитаю, а завтра, может, и приму твой совет.

— Где записать, подруга? — всплеснула руками Зойка. — В кои-то веки ты решила меня послушаться!

— Я еще пока окончательно не решила, — сочла своим долгом уточнить я.

— Решишь, решишь, куда тебе деваться, — с уверенностью произнесла Зойка. — Другого выхода у тебя нет.

Видимо, я как-то нехорошо на нее посмотрела. Потому что Зойка вдруг принялась тараторить:

— Учти, я на тебя совсем не давлю. Сама думай, окончательное решение отложим до завтра. Но я все равно сегодня обмозгую детали борьбы с этим хамом.

Лицо у нее сделалось крайне воинственным. Убеждена, что она уже мысленно уничтожала Сидорова. Ну, не может она жить без внешних врагов! Хотя в данном случае, несомненно, она от всей души рвалась мне помочь.

Выбравшись из огромнейшего школьного двора, мы вместе прошли вверх по Сретенке и вскоре поравнялись с моим переулком.

— Ты домой? — замедлила шаг Зойка. — А то хочешь — ко мне пойдем. Еще раз спокойно все обсудим.

Вообще-то я люблю посидеть у Зойки, однако сегодня у меня не было никакого настроения идти даже к ней. И я покачала головой:

— Нет. Сегодня ничего не получится.

— А вечером? — не отставала она.

— Знаешь, лучше давай попозже созвонимся, — вышла я из положения. — Будет возможность, приду.

— Или, может, пойдем погуляем, — возник вариант у Зойки.

— Там видно будет. — Я не хотела ничего обещать.

— Тогда до скорого, — и, махнув мне рукой, Зойка быстрым шагом устремилась по направлению к Сретенскому бульвару.

Я медленно побрела домой. Странная штука жизнь. Всего несколько часов назад я в самом радужном настроении спешила той же дорогой в школу. А вот теперь возвращаюсь обратно, и на душе кошки скребут. Словно за этот короткий учебный день я несколько лет прожила, и годы эти были совсем для меня не лучшими.

Вот уже в конце переулка показался мой дом, но в подъезд входить не хотелось. Бабушка сейчас, как всегда, начнет расспрашивать про ребят, про школу и, конечно же, про Клима. Она к нему очень хорошо относится. Он с таким аппетитом ест ее пирожки. А для моей бабушки нет большего удовольствия, чем когда хвалят ее готовку. В общем-то, меня прежде радовало, что она нормально воспринимает Клима. У некоторых знакомых девчонок родители и бабушки с дедушками их мальчиков вообще не переваривают. И дружить не разрешают. По-моему, очень глупо. Ведь если люди хотят, они все равно будут встречаться. А какая радость предкам, если мальчик их дочери или внучки звонит и молчит в телефонную трубку? Или дежурит на лестнице, пока девчонка не выйдет, потому что в дверь позвонить боится?

Но сейчас мне, естественно, на расспросы бабушки: «Ну, как там твой Клим?» — отвечать совсем не хотелось. Потому что изображать, будто все в порядке, у меня сейчас нет сил. А про то, что действительно вышло, я ей, понятное дело, рассказывать не собираюсь. И, кстати, я вообще еще ничего толком не знаю. Одни наши с Зойкой предположения.