В школе всё тоже было не так, как я привыкла. Новые люди, которые смотрели на тебя настороженно и не особенно стремились расположить к себе. Новые учителя, перед которыми я заново должна была представить себя во всех красках и доказать, что заслуживаю тех оценок, которые ставили мне в прежней школе.

Ещё со мной не было Лики. Их семью переселили в другой район, так что мы теперь ходили в разные школы и редко виделись, и я жутко боялась, что старые связи будут утрачены. Боялась, потому что знала: ещё одну потерю я не перенесу, – поэтому старалась созваниваться с ней каждый день и прислушивалась к интонациям в голосе – не появился ли в них незнакомый холод, не исчерпались ли темы для разговора, ведь у каждой из нас теперь свой маленький мир. Но пока всё было в порядке, и я надеялась, что хуже не будет.

Зато не так далеко от нас поселили семью Даши, и это то немногое, что действительно меня порадовало. И хоть мы ходили в разные школы, это не мешало нам общаться. Иногда она вела себя немного странно и даже замкнуто, отчего у меня создавалось впечатление, будто я навязываю свое общение человеку, который не хочет иметь со мной дел, а иногда она была такой оптимисткой, что, глядя на нее, хотелось верить – всё будет лучше прежнего.

Обо всем, что связано с прошлым, мы больше не говорили. Она не пускала меня в свой внутренний мир и почти ничего не рассказывала о себе, взамен не расспрашивая меня о том, чего бы я говорить не хотела.

Единственное, что не давало мне жить в спокойствии и привыкать к новой жизни – это неизвестность. Неизвестность убивает. Медленно и мучительно. О ней нужно забыть, нужно продолжать жить, но как только ты начинаешь вспоминать об этом снова, то явственно чувствуешь, что ты уже не целое, что одной частички тебя не хватает. Этой частичкой меня стал Дима. И я корила себя за то, что не узнала его фамилии, даты рождения, хоть что-нибудь, что могло бы помочь мне найти его в информационном бюро. Может быть, он уже приехал в Заморск и живет где-нибудь в соседнем районе? Может, тоже разыскивает меня, не зная никаких данных? Эта крохотная надежда помогала мне вставать по утрам и надеяться на чудо.

Каждый раз от мыслей об этом парне мой пульс начинал работать с перебоями, как сломанные часы, и чтобы не выдать свое состояние, я придумывала себе какое-нибудь занятие потяжелее. «Руки заняты – голове легче», – нередко назидательно говорила мама.

С тех пор, как я оказалась в Заморске, мои руки постоянно пребывали в движении, но работа нисколько не мешала воображению рисовать жуткие образы взрывов в родном городе. Меня спасал только крестик – всё, что осталось на память от Димы и прожитых днях, и молитва о нем, с которой я начинала и заканчивала каждый свой день.

Когда я открыла глаза в одно из будних осенних утр, сливающихся в череду одинаковых дней, будто сделанных под заготовку, то ощутила себя иначе. В квартире царил приятный полумрак – утро лишь занималось, и первые робкие солнечные лучи пробивались сквозь занавески, оставляя на стенах свой бледный свет. Несмотря на ранний час, я чувствовала, что выспалась и полна сил.

Я так и не смогла припомнить, когда в последний раз спала так же крепко. Я даже не помнила, что мне снилось. И снилось ли вообще? Может, это и есть исцеление – когда просыпаешься бодрой, с новыми силами и готовностью идти дальше?!

Я неспеша сложила учебники в сумку, на ходу повторяя правила по алгебре, которые нам задали вчера. Похоже, единственное, что осталось во мне от старой жизни – это острая нелюбовь к математике. Но и с этим я пыталась бороться.

Отношения с новыми одноклассниками оставались весьма натянутыми. Не то чтоб меня презирали или гнобили, но и особого тепла с их стороны тоже не чувствовалось.

Впрочем, были и вполне адекватные личности, способные на поддержку и понимание. Например, Катя – девочка со странным цветом волос, отдающих розоватым отливом, с которой я подружилась и вместе сидела за одной партой. Она охотно взялась помочь мне с решением задач по алгебре, подсовывала шпаргалки, подсказывала, когда я была у доски, но вместе с тем постоянно расспрашивала о войне в нашем городе. Действительно ли всё так ужасно, и что произошло на самом деле. Да, всё ужасно. Что произошло – не знаю. А что происходит сейчас – тем более.

Эти расспросы продолжались уже целый месяц, и успели порядком поднадоесть. И поступали они не только со стороны моей соседки по парте.

– Надь! Слушай, у нас тут спор, – обратился ко мне Виталик, который прежде не замечал меня.

Как я успела заметить, он пользовался невероятным успехом у девчонок, и от одного его взгляда они готовы были сложить к его ногам свои сердца и прислуживать, как собачонки. Даже красавица и порядочная стервочка Оля Титова, бросавшая на всех и вся презрительные высокомерные взгляды, таинственно улыбалась в ответ на его улыбки.

– Надь, скажи, а бомбы были настоящие или имитация? – услышала я от Виталика и чуть не бросилась на него с кулаками.

В первые секунды после услышанного у меня перехватило дыхание. То, как они говорили об этом, явственно показывало, что никто из них не понимал реальной угрозы произошедшего. Они представляли всё как игру, как и все, кто слышал об этом лишь со стороны. Но они не могли понять, что на месте нашего города мог быть Заморск, а на моем месте или на месте Лики – любая из девчонок, в том числе Оля, хмыкнувшая после моего ответа.

– Настоящие, – еле слышно прошептала я и обессиленно прикрыла глаза.

Всё началось сначала. Мечты о том, что я смогла освободиться от сковывавших меня путов прошлой жизни вернулись вновь и запутали меня крепче прежнего. Боль накрыла не только морально, но и физически, и я сгорбилась на стуле, стараясь стать как можно незаметнее и избежать дальнейших расспросов. К счастью, обо мне уже успели забыть. Ребята продолжили спорить о чем-то, не связанном с войной, а я громким фоном слышала их голоса и вновь представляла образ Димы.

Вопрос «где он сейчас?» не давал мне покоя. Мне было страшно даже думать об этом. Суть в том, что я люблю его. Он – тот самый парень, рядом с которым я хотела бы быть. Но я потеряла его. Потеряла из-за войны. Но и нашла благодаря ей. Выходит, если бы не стебачи с их масштабными планами по захвату города, мы никогда бы не встретились?! Это чувство могло бы никогда не задеть своим острым осколком наши сердца? Не знаю… Я доверяю судьбе и думаю, что рано или поздно она всё равно бы свела нас. Возможно, менее жестоким образом.

А может быть, это было обязательное условие нашей встречи…

Разве влюбилась бы я в Диму в обычной жизни? Если бы он не заботился обо мне, не спас мою жизнь, не защитил от стебачей? Ведь поначалу я смотрела на него свысока, замечая только суровость и чрезмерную холодность, и только потом разглядела его сущность.

И всё-таки судьба ко мне благосклонна. Не знаю, за какие заслуги. Может быть, просто так. Ведь несмотря на все ужасы войны я по-прежнему жива, и, мало того, я даже была счастливой – настолько, насколько это было возможно в подобных условиях. Разве смогла бы я продержаться без Димы? Выходит, судьба действительно послала его ко мне в качестве талисмана, ангела-хранителя, который провел меня сквозь туманное настоящее и вернул в светлый мир. А потом, как и положено ангелу, выполнив свою работу, он также быстро и незаметно исчез из моей жизни. Но ведь так не должно быть! Это слишком жестоко.

Почему я влюбилась в него? Может быть, потому, что иначе не доверилась бы ему так сильно и не пошла бы за ним? Мысли опять накрыли меня, словно мощное цунами. Я едва досидела до конца урока, чувствуя себя хуже некуда. Это похоже на болезнь. Я не смогу жить спокойно, пока не узнаю хоть что-нибудь об этом парне. А потом будь что будет. Не знаю, станет ли мне легче без этой любви, ведь она стала частью меня. А разве можно жить и дышать полной грудью, когда ты разбит, расщеплен на куски?

Целый месяц, уже тридцать дней я живу в этом неведении. А вдруг я никогда его не увижу? Никогда… Его карие глаза, красиво очерченные губы, его волевой подбородок, серьезный взгляд…