Я тряхнула головой и высказала то, что пришло мне в голову:

– Как можно добиться лучшей жизни, если для достижения этой цели ты становишься на тропу войны?

Это был вопрос, не требовавший ответа. Дима и не ответил. Некоторое время мы шли молча, пока мое внимание не привлек следующий факт:

– Но почему они начали с нашего, небольшого по сути городка, а не со столицы?

– Мне кажется, они просто пытаются привлечь к себе внимание. Для начала настоящей большой войны у них маловато силенок. К тому же, этот город был выбран ими не случайно…

– Что это значит? – напряглась я.

Дима не ответил, внимательно глядя по сторонам, словно ожидая, что на нас вот-вот кто-нибудь выпрыгнет из-за угла.

– И где же они сейчас?

На этот вопрос он тоже не отреагировал. Да и что тут можно было ответить?

Мы уже прошли две остановки, почти половину пути до моего дома, когда он вдруг выставил вперед руку, заставляя меня остановиться.

– Тихо, – опережая расспросы, произнес он.

Я прислушалась и напрягла свое зрение, пытаясь понять, что насторожило парня. И вскоре действительно услышала едва различимые голоса.

– Сюда, – мгновенно скомандовал Дима, и я, как могла быстро, рванула за ним в кусты.

Мы притаились, ожидая появления людей. Я не знала, чего от них ожидать. Сердце судорожно билось внутри, грудная клетка сжалась до боли. Мне было страшно. Страшно уже в сотый раз за истекшие двенадцать часов. И только присутствие рядом Димы придавало немного сил. Хотя он вряд ли сможет чем-то помочь в случае, если нас всё-таки заметят.

Вскоре из-за углы вынырнули двое – мужчина и женщина. Они о чем-то переговаривались, ничуть не таясь. Их внешний вид и поведение, на мой взгляд, не представляли никакой угрозы. Женщине было около тридцати пяти лет, она была невысокой, с заплетенными в косу светлыми волосами, в спортивных брюках и джинсовой куртке, накинутой поверх трикотажной кофточки. Мужчина был почти на голову выше её и намного старше, в джинсах, теплой кофте и с медицинским чемоданчиком в руках. Только после этого я обратила внимание, что и на руке чуть выше локтя у них завязаны тканевые повязки, указывающие на статус медицинских работников.

– Дим, они же врачи! – впервые назвав его по имени, радостно прошептала я. – Они ищут оставшихся. Пойдем!

Но он остановил меня, схватив за руку в районе локтя, хотя я ещё не сделала ни шага вперед и не издала ни шороха, способного выдать нас.

– Мне кажется, это подстава, – сосредоточенно глядя вперед, заявил он.

– Да какая подстава? Ты видишь их повязки на руках? Они врачи!

– Подожди, – скомандовал он, продолжая следить за движением двух незнакомцев немигающим взглядом.

Но я была не намерена смотреть, как эти двое, способные облегчить мою боль и донести до нас хоть какую-то информацию о произошедшем, удаляются прочь, в то время как это, возможно, нас единственный шанс выбраться из опустевшего за ночь города и найти своих родных, о чем теперь я только и могла мечтать.

– Возможно, ты и можешь ждать, но у меня болит нога, и я не собираюсь… – яростно зашептала я, но договорить не успела.

Дима зажал мне рот рукой, и я уставилась на него с таким возмущением, что если бы молния, которую метнул мой взгляд, обладала смертоносной силой, то парень был бы уже испепелен. Но он даже не заметил этого, продолжая внимательно смотреть в прореху меж веток с ещё не осыпавшимися пожелтевшими листьями. Я невольно проследила за направлением его взгляда и заметила вдруг то, что привлекло внимание моего спутника. Незнакомцев стало трое! К ним присоединился ещё один мужчина, одетый в джинсы и свитер. Определить его возраст я не могла, так как стоял он спиной. Они о чем-то переговаривались, кивали головами.

А потом появился ещё один участник. Молодой парень, чуть старше нас с Димой, выскочил из ниоткуда и заспешил навстречу трем незнакомцам. Он выбежал так внезапно, что я не успела понять, откуда он взялся. Парень выкрикивал бессвязные фразы и умоляюще протягивал руки к обернувшимся на звук незнакомцам:

– Помогите! Там мой друг! Его ранило вчера. Он не может идти. Вон там, в овраге. Вы врачи, да? Помо…

Прежде чем он успел договорить, один из мужчин выстрелил из неизвестно откуда взявшегося вдруг пистолета, и парень упал на асфальт, словно подкошенный.

Не понимая, что происходит, я смотрела, как трое «врачей» бросились в том направлении, куда указывал убитый ими парень, видимо, чтобы добавить в список жертв ещё одно имя.

Хорошо, что Дима всё ещё держал руку на моих губах, иначе я бы вскрикнула от ужаса и выдала нас с потрохами.

Как только незнакомцы скрылись из виду, Дима тотчас решительно разогнулся и освободил меня, скомандовав:

– Уходим! Нам нужно поскорее убраться отсюда, пока они будут заняты.

Бежать, почти не опираясь на больную ногу, было очень тяжело. Дима поддерживал меня под руку, практически волоча на себе, и ни разу не упрекнул, за что я была ему благодарна. Не понимаю, почему он всюду таскает меня за собой, ведь мы почти незнакомы. Может, потому, что, на мое счастье, в нем было достаточно благородства и терпения, чтобы находиться рядом с такой строптивой девчонкой, как я. А возможно, потому, что вдвоем, пусть даже с таким никудышным напарником как я, выжить проще, чем одному.

Я не могла отделаться от мысли, которая вбивалась в мою голову с каждым новым шагом: «Это могли быть мы». На месте убитого «врачами» парня и его друга могли быть мы с Димой, если бы я действительно рванула к ним за помощью и подставила под угрозу не только свою жизнь, но и его. Но как он смог понять, что доверять им нельзя? Возможно, он очень осторожен. Как бы то ни было, теперь я твердо решила, что буду доверять ему во всем, ведь я хочу выжить. В этом мы преследуем одну и ту же цель.

Теперь мы шли совсем не так уверенно и легко, как до встречи со стебачами – кажется, Дима назвал их именно так. Не знаю, откуда взялось такое название, я никогда его раньше не слышала, но выспрашивать об этом у Димы не было никакого желания. К тому же были сомнения, что он оставит мой вопрос без ответа, как делал это неоднократно.

До моего дома оставалась всего пара кварталов, когда путь нам преградили выстроившиеся у одного из подъездов люди. Они не очень-то заботились о том, чтобы их не заметили – шумно разговаривали, громко смеялись, размахивали руками. Из подъезда то выходили, то вновь входили, выносили какую-то мебель, картины. Мы с Димой заметили их одновременно и замерли, как вкопанные.

Из-за детской площадки и окружавших её деревьев нас не было видно, но я всё равно постаралась сжаться и попытаться стать чуть-чуть меньше.

– Это тоже они? – спросила шепотом, опасаясь произносить название этих людей, словно они могли услышать его и обернуться на сигнал.

– Похоже. Мы не сможем идти дальше, – произнес Дима.

Тут он был прав и несмотря на жгучее желание убедиться, что с родными всё в порядке, на этот раз я не стала с ним спорить. Скорее всего, родители уже эвакуированы, и мне тоже надо спасать свою жизнь.

Дима взглянул на меня, ожидая реакции, и я обреченно кивнула головой, поддерживая его идею. Мы осторожно двинулись в обратном направлении, постоянно оглядываясь и боясь издать слишком громкий хруст или вздох. Нога с каждым шагом болела всё больше. От постоянного движения она опухла сильнее, ноя боялась сказать об этом. Мне было страшно остаться одной. Не сомневаюсь: если бы не Дима, меня с моей невнимательностью и полным отсутствием логики давно бы не было в живых.

– И куда мы теперь? – спросила настороженно, внимательно глядя под ноги, чтобы не споткнуться обо что-нибудь и не повредить единственную здоровую ногу.

– Разберемся. Надо выбраться из центра в какой-нибудь не интересный пока для них райончик, – задумчиво проговорил Дима.

– Как ты определишь это? – недоуменно взглянула на него я, но он не ответил, чему я совсем не удивилась.