Вот семейная пара с бегущей впереди девчушкой лет четырех. Девочка держит в руках яркий шарик и что-то напевает. Неужели и я была такой же? Уже и не помню. Как будто мне всегда было шестнадцать. И каждый день – ранние подъемы, зарядка, завтрак, триста двадцать семь шагов до остановки, пятнадцать минут – поездка в автобусе, школа… Не то чтобы я не люблю её, просто некоторые предметы выводят меня из себя. Почему таким неспособным к вычислительным операциям девушкам, как я, не позволить выучить математику в рамках начальной школы и не заставлять зубрить эти непонятные формулы, интегралы, тригонометрические функции, которые лишь заполняют мозг лишней информацией?!
Лика говорит, что наш препод по математике классный и нам повезло. В параллельном десятом «А» алгебру и геометрию ведет сварливая женщина преклонных лиц, которая всегда ходит с недовольным лицом и презрительно смотрит на окружающих из-под стекол своих очков. Да, конечно, он классный, но только если у тебя с математикой полный порядок. А у меня с ней полный провал! И даже классный препод не поможет мне вытянуть в этом полугодии свою оценку на четверку. Конечно, до конца полугодия ещё достаточно времени и «если я приложу достаточное количество усилий и желания», у меня всё получится – именно так и твердит этот «классный», но у меня нет абсолютно никакого желания пытаться понять эту «царицу всех наук» без которой «непостижимо устройство мира» (опять же, цитируя математика). Я уже устала, несмотря на то, что учимся мы всего три недели. Знаете, мне ближе высказывание Джорджа Пойа, который писал: «Математика – это доказательство самых очевидных вещей наименее очевидным способом». Разве не так?
Очередной подъехавший к остановке автобус выпустил новую партию пассажиров. Сегодня все едут на праздник, в центр города, где можно встретить половину своих знакомых (проверено опытом!) – так много людей здесь собирается.
На этот раз среди вышедших из общественного транспорта я вижу и Лику. Гордо расправив спину и улыбаясь своей солнечной улыбкой, она шла мне навстречу и сразу же чмокнула в щечку:
– Привет! Не заждалась?
– Да нет, – немного лукавлю я.
– Что-то с погодой сегодня странное, я зонтик взяла, – помахивая зонтом-тростью в руках, произнесла Лика.
Я подняла глаза к небу и заметила серые тучи, медленно обволакивавшие небо и грозившие пролиться дождем. Но, может быть, ветер унесет их в другую сторону, и непогода минует сегодня наш город?
– Как думаешь, будет сегодня выступать кто-нибудь из приглашенных артистов? – спросила я, прикидывая в уме, кого бы хотела увидеть, и чье выступление может потянуть бюджет нашего города.
– Не слышала ничего об этом. Но вообще – не исключено. А ты бы кого хотела видеть? Кого-нибудь из попсы?
Вообще-то я всегда осаждаю тех, кто скептически выражается по поводу этого музыкального направления. Я действительно предпочитаю слушать поп-музыку, но это не значит, что вся она – сплошное недоразумение. Как и в любом жанре, здесь есть достойные представители искусства, и те, кто жаждет славы и (или) денег, не заботясь о качестве. Это есть везде: и в роке, и в рэпе, и в хип-хопе – везде! Но негативно отзываются почему-то всё чаще именно об этом музыкальном направлении. Хотя тексты отдельных исполнителей отнюдь не лишены смысла. Эти мысли я неоднократно высказывала подруге, поэтому она, вероятно, уловив перемену в моем лице, примиряюще произнесла:
– Я никого не хотела обидеть. Просто поп-музыка – слишком длинно.
– Не длиннее, чем твой любимый рок-н-ролл, – снисходительно улыбнулась я, кривя губы в усмешке.
С моим настроением что-то не то. Зря я, наверное, вспомнила про математику. Эти мысли всегда действуют на меня негативно.
Мы с Ликой неспеша брели вдоль витрин магазинов, и я ловила наши с ней отражения, невольно сравнивая их. Мы даже внешне с ней разные. Неунывающая подруга всегда яркая, стильная, ухоженная барышня. Со светлыми волосами чуть ниже плеч, в ярко-красном плаще на пуговках, с зонтиком-тростью в руке и маленькой сумочкой через плечо.
Я чуть повыше её. Мои волосы темно-русого цвета переброшены на одно плечо и немного вьются. На мне теплый серый джемпер и джинсы, а на плече обычная сумка светло-коричневого оттенка. Лика время от времени пытается убедить меня, что я симпатичная, что у меня выразительные карие глаза и длинные ресницы, немного пухлые губы и красивый цвет волос, но я не считаю это поводом для гордости. Пусть Лика и не обладает настолько хорошими природными данными, чтобы затмевать других девушек, но она умеет подать себя – вот что главное. Ей не нравился её невнятный цвет волос – перекрасилась в блондинку. Ей плевать, что в ней всего сто шестьдесят пять сантиметров, она носит туфли на каблуках по желанию и спокойно может пойти в балетках. Она говорит то, что думает, и люди – удивительно! – принимают и любят её такой. Она всегда окружена вниманием, как мужским, так и женским. А её легкий характер позволяет ей обходиться без видимых врагов и неприятелей. В ней скрыто необъяснимое обаяние, притягивающее людей как магнит. Вот это главное. Вот этими свойствами я бы хотела обладать. Но я меланхолик, зацикленный на себе и предпочитающий осторожно поглядывать на окружающих из своего панциря, чем высовываться самой и пытаться что-то доказать миру.
Пока я думала об этом, Лика болтала о каком-то знакомом, пытавшемся пройти конкурс в крутую вечернюю школу иностранных языков.
Звуки в площади уже стали весьма отчетливыми, до неё оставалось совсем недалеко. Нас постоянно кто-то обгонял, кто-то шел навстречу, покидая шумное пространство центра. Малыши с воздушными шариками, наполненными гелием, родители, гордо следующие за своими чадами и не выпуская их из вида, молодые влюбленные пары и живыми, лучащимися счастьем взглядами. Кажется, весь город сегодня был пропитан необыкновенной атмосферой праздника и веселья.
«Надя, тебе нужно отключить мысли и просто порадоваться тому, что ты видишь», – мысленно произнесла я, делая вдох и выдох и стараясь взглянуть на мир другими глазами.
Сколько раз я пыталась это сделать! Но не бывает такого чуда, чтобы – раз! – в один из понедельников проснуться новым человеком, полюбить весь мир и принять саму себя такой, какая есть. За всем этим стоит планомерная работа над собой и своими мыслями, я это знаю. Но в моих мечтах быть другой получается лучше, чем на самом деле.
Внезапно мой слух уловил какие-то звуки, вклинивающиеся в общее веселье, диссонансом врезающиеся в музыку, не вписывающиеся в общий фон. Звук был похож на вибрацию, и он возрастал, становясь все сильнее.
– Что это? – спросила я Лику, пытаясь определить, откуда исходит этот шум.
Подруга недоуменно подняла голову к небу, стараясь прислушаться, но в этом скоплении людей и звуков ничего невозможно было понять.
Люди вокруг тоже стали с любопытством поднимать головы. Они смеялись, болтая о чем-то своем, тыкая пальцем в небо и строя различные догадки.
Через десять секунд за деревьями показались вертолеты. Их было несколько, и они были какого-то странного вида. Прежде мне доводилось видеть только пассажирские вертолеты, а эти были темно-серого цвета и выглядели мощно и устрашающе. Звук от работающих моторов возрастал, и не услышать его теперь стало невозможно.
Сердце тревожно забилось в груди. Я безотрывно смотрела вверх, не понимая, почему они летят так низко и куда держат путь в таком количестве.
Молодые люди, остановившиеся рядом с нами, указывали пальцем в небо, махали руками и кричали:
– Привет! Эй, мы тут! – Два парня и две девушки чуть старше нас с Ликой.
– Пошли подальше, вон туда, здесь деревья мешают их видеть, а я хочу заснять на мобильник такую экзотику в нашем захолустье, – предложил один из парней, и я проводила их взглядом, пока они не потерялись из вида в толпе.
– Что это? – ещё раз произнесла я, не столько обращаясь к подруге, сколько пытаясь унять смутную тревогу, возрастающую с каждой секундой.
