– Послушай и пойми: я не с ними. Но если мы сейчас не уберемся отсюда, второго шанса у нас не будет.

Я не могла знать наверняка, что значат эти слова, и не знала, стоит ли им верить. На секунду я допустила оплошность: эта растерянность ясно вырисовывается на моем лице, и Дима тотчас ухватился за эту возможность.

– Пойдем, прошу тебя. На все вопросы я отвечу потом, обещаю.

– Они здесь? – задала я новый вопрос и покосилась на дверь.

В столь тусклом свете казалось почти невозможно прочитать выражение Диминых глаз. Сердце отчаянно билось, опасаясь ответа «да». Они повсюду, я знаю. Один из них сейчас прямо передо мной.

– Нет, – твердо, без эмоций произнес он.

– Нет… – облегченно прошептала я и снова прикрыла глаза.

– Прошу тебя, пойдем, или я вынужден буду…

Он не договорил, прерываясь на полуслове. Я с интересом взглянула на него и уточнила:

– Что?

Он встал с коленей и проворчал:

– Ладно, ты сама меня вынудила.

Секунда – и я оказываюсь у него на руках.

– Эй! – возмущенно вскрикнула я, но он прошептал мне на ухо:

– Тихо. Потерпи пять минут.

Вообще-то в его руках я чувствовала себя не так уж и плохо. И если бы не случилось всего того, что случилось сегодня, в частности, с момента появления перед нами трех стебачей, я бы могла сказать, что мне просто отлично. Но сейчас всё иначе. Дима – предатель. Он предал не только меня, но и всех нас, свою родину, свой город.

Я молчала, отчаянно борясь с желанием высвободиться. Но если я останусь совсем одна, то что буду делать?

Дима вынес меня из подземелья (теперь я могла разглядеть, где находилась всё это время), и поставил на ноги.

– Пошли, – отрывисто скомандовал он своим прежним холодным тоном, и я ощутила, как мое внутреннее «я» раздваивается. Одна часть меня упорно твердила, что это враг, и мне нельзя его слушать. Но другая боялась и упрашивала молча повиноваться, потому что если я останусь тут, мой конец будет довольно плачевен. Поэтому я, насупившись, последовала за ним, но не поспевала за его размашистым шагом.

Я как раз собиралась попросить его убавить скорость, тем более что вокруг всё было спокойно, как сзади раздался громкий свист и до нас долетели звуки погони.

– Быстрее! – свистящим шепотом произнес Дима, переходя на бег.

Мне снова стало страшно. Если нас догонят, то убьют сразу же, прямо на месте, не церемонясь. На этот раз отсрочки не будет.

Мы снова оказались в городе, и по разрушенным зданиям я угадывала наименования улиц. Дима начал петлять, как будто нас могли найти по невидимым следам. Я не возражала, хоть и чувствовала, что вот-вот могу свалиться от усталости и изнеможения. Я не ела целые сутки, у меня болела голова от полученного удара и немного тянула поврежденная нога, но остановиться – значит признать свое поражение, сдаться. К этому я была не готова.

Внезапно Дима схватил меня за руку и резко потянул за собой в показавшийся неподалеку перекошенный сарай, грубо сколоченный из широких досок, со множеством расщелин, через которые мы могли видеть, что творится снаружи. Пахло здесь, надо сказать, скверно. Затхлый запах с примесью какой-то дохлятины. Вместо пола – земля с набросанной сверху соломой. Мы упали на нее и прижались так низко, как только могли. Диме не требовалось говорить мне об этом, я повторяла за ним, как хорошо обученная трюкам цирковая собачка.

Какое-то время в сумрачном городе стояла тишина. Я почти ничего не видела. Мне хотелось схватить Диму за руку для уверенности, но гордость не позволяла. «Он – враг», – твердила я себе, и это желание тотчас отпало.

Мы ещё не ушли от опасности. Я поняла это, когда темнота вокруг начала шевелиться. С разных сторон начали пробиваться лучи фонарей. В их свете я видела бегущие силуэты людей. На некоторое время я забыла о том, что надо дышать. Я даже моргнуть боялась.

Крики не смолкали. Они звучали на нашем родном языке, и мне становилось вдвойне непонятно, за что свои же устроили облаву. Чем мы можем помочь им в реализации их планов?

Вокруг стоял хаос, настоящий кошмар, но длился он, к счастью, не долго. Вскоре всё смолкло. Стебачи ушли дальше, и я расслышала, что Дима пошевелился. Я позволила себе сделать то же самое и приняла сидячее положение.

Несколько секунд мы молчали. Я почти не видела его, но отлично чувствовала. А ещё слышала сбивчивое дыхание за своей спиной. Его близость волновала меня, и я сердилась на себя за то, что не могу вести себя уверенно и спокойно.

Постаравшись придать голосу ровный тон, я качнула головой и чуть слышно произнесла:

– И что дальше?

Дима негромко прочистил горло и прежним спокойным тоном сказал:

– Пошли.

Я осталась в той же позе. Как я могла доверять ему так же, как прежде?

– Куда?

– Я знаю одно место, где некоторое время мы сможем быть в безопасности.

Я не верила ему. Но других вариантов, кроме как следовать за ним, у меня не было, и я подчинилась

Мы шли долго, минуя улицу за улицей. Я старалась не смотреть по сторонам, потому что тогда меня охватывал ужас. Я не знала, сколько было времени, но вокруг стояла темнота, и полуразрушенные здания, ещё недавно представлявшие собой школы, детские сады, частные и многоквартирные дома угрожающе выступали из темноты.

Наконец мы забрели в какой-то двор, Дима толкнул дверь, но она оказалась запертой. Тогда он подобрал с земли камень и разбил окно рядом с дверью. Не думаю, что от этого городу будет причинен ещё больший ущерб по сравнению с тем, что сделали стебачи, но мне всё равно становится не по себе. Мы проникаем в чужой дом. Незаконно. В который раз. И пусть сейчас настало время, когда всё перевернулось с ног на голову, я не могу заставить себя думать, что всё нормально и это в порядке вещей.

Дима бросил на меня взгляд и произнес:

– Сними кофту на минутку.

Я тут же вспомнила, что на мне по-прежнему его вещь и рывком сдернула её с плеч, небрежно протягивая хозяину. Дима не заметил этого. Он свернул кофту в несколько раз и прошелся ей по оконной раме, убирая осколки стекла, чтобы не порезаться. Потом закинул её внутрь и, подтянувшись, забрался в дом.

Я ждала, нервно прислушиваясь к звукам вокруг. Через пару секунд дверь отворилась, и Дима призывно махнул мне рукой. Сделав большой глоток воздуха, я заставила себя успокоиться и войти. Всё равно нам нужно где-то переночевать. Но и эта мысль не пришлась мне по душе. Я не испытывала желания находиться в одном доме с тем, по чьей вине я вынуждена быть вдали от родителей и подруги и опасаться за свою и их жизни. Из-за таких, как он, мирные люди теперь живут в страхе.

Я смерила Диму ненавидящим взглядом. Все мои мысли в этот момент четко отражались на лице, но я и не думала их скрывать. Если хочет убить меня – пусть делает это сейчас.

Дима отвел взгляд и произнес своим спокойным и ровным тоном, не совсем соответствующим его сиюминутному выражению лица:

– Вижу, тебе лучше.

Вообще-то я и правда чувствовала себя хорошо, если не брать в расчет нравственную сторону. Боль притупилась, уступив место злости, а ещё мне снова хотелось есть.

Словно прочтя мои мысли, Дима исчез и через пять минут вернулся с тарелкой дымящейся жидкости. Похоже на бульон, но с добавлением крупно порезанных кусочков моркови и картофеля. Пахло аппетитно.

Непослушными пальцами я взяла в руки ложку и начала есть. На вкус еда оказалась такой же приятной, как и на запах.

– Это нам на двоих? – осторожно поинтересовалась я.

– Нет. Можешь есть, – отозвался Дима, отходя в другую часть комнаты и глядя в темноту за окном.

Однако я решила оставить ему половину. Вряд ли его геройство поможет ему заснуть этой ночью с пустым желудком.

– И как называется это блюдо?

– Понятия не имею, – повернул он голову на голос и в полутьме мне показалось, что он чуть-чуть улыбнулся. – Нашел это в кастрюльке в холодильнике. Думаю, за пару дней не должно было испортиться.