Ночь сделала пейзаж вокруг ещё таинственнее и прекраснее, чем он был днем. Овальное озеро тускло серебрилось, отливая густо-изумрудным цветом с разводами черной воды у кромки берега. Лунный свет оставлял свой неяркий след на воде в виде едва заметной лунной дорожки. А в самой середине озерного зеркала волны качали на гребешках лимонный диск луны, который подергивался мелкой рябью, словно старался вырваться из водного плена. И такая была вокруг тишина, не нарушаемая даже шорохом листвы и дуновением ветра, что собственное дыхание казалось мне громким.

Завороженная и покоренная, я вбирала в себя красоту озера, стараясь запомнить и это магическое очарование, и эту ночь, и стоящего рядом Диму, гревшего мои пальцы в своей теплой ладони.

Наверно, слова благодарности, которые я хотела произнести, утонули на дне озера, потому что я просто молча посмотрела на Диму, надеясь, что он поймет мои чувства.

– Ты уверен, что нам ничего не грозит? – прошептала я вместо того, что должна была произнести, опасаясь повысить голос и нарушить тем самым таинственную атмосферу вокруг.

На этот раз я имела ввиду не только людей из штаба, но и стебачей. Я нутром ощущала исходящую со всех сторон угрозу.

– Мы не можем ни в чем быть уверены, – произнес Дима, и мой страх тут же уступил место грусти.

Я невольно сделала шаг вперед и уткнулась лицом ему в грудь. Если бы сейчас стоял день, я ни за что бы не решилась на это. Но мне ужасно хотелось обнять его, найти защиту от боли и страха, которые так часто стали встречаться на моем пути. Мне хотелось побыть с ним рядом, пока это возможно. Я боялась, что Дима меня оттолкнет и мысленно молила его не делать этого. И он не сделал.

Он крепко обнял меня, сцепив руки кольцом на моей талии и со вздохом уткнулся мне в макушку. Только ради этого момента я готова была ещё раз пройти все те испытания, что нам довелось перенести в течении прошедших двух недель. Только бы вечно слышать биение его сердца и ощущать тепло его тела.

– Может быть, нам сбежать? Мы донесли до них информацию, и если они захотят, то смогут правильно ей воспользоваться. Чем ещё мы можем помочь?

Его губы осторожно коснулись моих волос, а потом он чуть отстранился, заставляя меня взглянуть ему в глаза.

– Это не выход. Ты веришь в судьбу?

– Верю, – искренне ответила я.

– Я тоже верю. И если мы здесь, если здесь – наше место, то пусть так и будет. Всё равно всё будет так, как должно быть. Послушай, эти две недели перевернули жизнь каждого из нас, но у каждого – по-своему. И, знаешь… – он на секунду замешкался, затем достал из-под свитера цепочку и быстрым движением расстегнул её. – Это всё, что у меня есть… Всё, что я могу тебе сейчас подарить.

Он протянул руку, и я смогла различить на ладони серебряный крестик. Я с опаской взглянула на Диму, понимая, как много значит сейчас этот поступок.

– Нет, Дим, я не могу.

– Пожалуйста, Надя. Я хочу, чтобы он хранил тебя, и ты всегда помнила обо мне.

– Но я и так всегда буду о тебе помнить! Как ты можешь отдать то, что… Это же твой талисман. Он должен хранить и оберегать тебя! – я хотела сказать так много из того, что сейчас чувствовала, но, как на зло, не могла подобрать нужных слов.

– Он и будет хранить меня дальше. Ты ведь будешь рядом со мной, – я не видела его улыбку, но слышала её в его голосе.

Мне хотелось расплакаться от переполнявших меня чувств, от этой непозволительной роскоши – счастья, которое по стечению обстоятельств или по воле судьбы настигло меня именно теперь, в это непростое для всех нас время.

Я всю жизнь ждала настоящее. И, кажется, дождалась. Мне сложно сказать наверняка, потому что сравнить практически не с чем. Но эти новые чувства в душе похожи на любовь – такую, которую я себе и представляла. Она пришла ко мне неожиданно, она опалила мое сердце. Я пережила то, что многим неведомо, они не подозревают или не верят, что такое есть. Любовь дается как талант. Иногда как испытание. Не каждый способен выдержать эту ношу, ведь она состоит не только из бонусов, но и из кропотливого труда, стремления стать мягче, учиться находить компромиссы, терпеть, отдавать то, что дорого… Не знаю, смогу ли я быть достойна этой любви.

– Ты даже не представляешь, что это значит для меня, – призналась я, стараясь глубоко дышать, чтобы удержать в себе слезы.

Я хотела добавить, что и сам Дима стал значить для меня больше, чем кто-либо, что я никогда прежде не испытывала такой гаммы чувств по отношению к парню, но боялась испугать его своим признанием.

Вместо этого я прошептала:

– Но я не понимаю, почему у тебя почти всегда такой вид, как будто ты выше всего, что происходит. Как будто тебе всё равно, кто что чувствует и думает. Ведь это же не так! Может быть, я ошибаюсь, но мне кажется, что вот сейчас ты и есть настоящий.

Я смотрела на него, ловила отражение луны в его глазах и пыталась понять, что он чувствует. Никогда ещё я не была столь откровенна с парнем, даже если забыть тот факт, что знакомы мы всего ничего.

– Неужели?! – притворяясь оскорбленным до глубины души, ахнул он. – Я думал, это совершенно необходимое умение – быть разным, и думал, что у меня отлично получается притворяться.

Я засмеялась и шутливо толкнула его в плечо. Оказалось, что это приятно – рассмеяться просто потому, что тебе хорошо, без всякого повода. Кажется, такого не случалось со мной очень, очень давно.

– Ладно, мисс, позвольте застегнуть Вам цепочку, и пора бы в обратный путь, – пряча за пафосными речами свои истинные чувства, заявил Дима, и я тотчас почувствовала легкую грусть.

Не хотелось заканчивать этот вечер так скоро. Не хотелось уходить из этого места, где мы вдвоем.

– А как насчет поцелуя? – кокетливо напомнила я, тотчас чувствуя, что краснею. И когда я научусь держать язык за зубами?

– Кто-то решил, что мы друзья.

– А что я должна была сказать? – возмутилась я.

– В таком случае лучше не говорить ничего, – посоветовал он.

– А ты согласился, – напомнила я. – А теперь ведешь себя очень странно… для друга.

– Ну, у меня не большой опыт по части дружбы с девушками.

– Это я успела заметить.

– Правда? А что ещё ты успела заметить?

– Что ты заговариваешь мне зубы и не спешишь поцеловать. Видимо, я не очень хорошо целуюсь. Или ты не уверен в своих силах.

У меня давно – если не сказать никогда – не было такого кокетливого настроения. И, более того, это получалось удивительно легко и естественно!

– Что? – кажется, мне удалось всерьез удивить его.

– Я сказала, что ты…

Он не дал мне закончить, и моя речь тотчас оборвалась, едва я почувствовала прикосновение его губ к своим. Знаете, что случилось с моим сердцем? Ничего страшного, просто очень интенсивная зарядка. Как и всегда, когда он рядом.

– Пора, – мягко напомнил Дима, поправляя мои волосы и, кажется, в его голосе тоже прозвучало сожаление.

Но возражать я не могла. Нам действительно нужно успеть вернуться в убежище до отбоя. Васильич и так позволил нам больше, чем положено по Уставу, с которым мы с Димой, кстати, до сих пор не ознакомлены. Может быть, потому, что он предназначен только для руководства?

Мы взялись за руки и отправились в обратную сторону, только теперь молчание, которое вновь сопровождало нас, было особенным, и прерывать его не хотелось.

Наверное, именно это молчание и спасло нас. Потому что мы вовремя услышали раздававшиеся извне звуки – голоса.

Мы оба замерли и напряглись, совсем как неделю назад, когда отвечали только за свои жизни и не были привязаны к убежищу.

За деревьями то появлялись, то исчезали блики света. Я почувствовала, как сильно Дима стиснул мою ладонь в своей руке, и невольно схватилась свободной рукой за цепочку на своей шее – Димин крестик – моля о спасении Того, кто над нами. Сейчас мы – легкая добыча для этих людей, и кто бы они ни были, они вряд ли на нашей стороне.

Мы старались не шевелиться, надеясь, что люди пройдут стороной, но их голоса приближались и, судя по отблескам фонарей, шли они прямо на нас. Бежать было поздно, да и куда? Путь к убежищу был отрезан.