– Поэтому ты прихватил с собой и меня? Чтобы откупиться при случае?

– Нет. Тебя я прихватил потому, что пожалел. Ты стояла ни жива ни мертва. Бледная, вся в слезах, потерянная. Все бегут, а ты прижалась к стене и не движешься. Я не мог тебя оставить.

«Как милосердно с твоей стороны!» – с сарказмом подумала я, но в последний момент передумала ерничать вслух и потребовала продолжения привычным:

– Дальше.

– А потом я как раз хотел тебя оставить. Потому что со мной было небезопасно. Но не знал, как это осуществить. Как только мы оказались на улице и ты сказала, что собираешься вернуться домой, я понял, что ты погибнешь. Я не мог тебе всего рассказать, дать понять, что они везде, но и бросить, зная наверняка, что тебя встретят и убьют стебачи – не мог. Пришлось менять планы.

– Сочувствую, – с издевкой бросила я, не удержавшись. —Кстати, ты сказал, что они планировали спустить вторую бомбу через две минуты и… – я замолчала, припоминая точное время.

– Две минуты и сорок пять секунд, – подсказал Дима.

– Но второй бомбы не было.

– Я не знаю, что заставило их изменить свои планы. Скорее всего, стебачам что-то помешало, иначе они бы осуществили задуманное. Тогда жертв было бы в два раза больше.

– Ясно, – я поерзала на месте, не желая больше вдаваться в подробности того дня. – Но куда делись все горожане? Мои родители, подруга – все? Всего за одну ночь!

– Этого я не знаю. Я знаю лишь то, что планировали стебачи, и то до определенного этапа. Скорее всего, власти города сработали оперативно и вывезли их куда-то. Либо они здесь, в городе, но в убежищах. Это более вероятно.

– Почему меня не убили сегодня? – перескакивая с одного на другое, я спешила узнать всё то, что мучало меня и не давало покоя.

У меня было столько вопросов, что я боялась забыть что-нибудь. От Диминых ответов картина становилась более-менее ясной, но вместе с тем ещё более кошмарной. Получается, сборище психов может вот так просто разрушить город и изгнать из него местных жителей? Над ними кто-то стоит, в этом Дима прав. Но неужели никто и ничем не может им помешать в реализации этих вселяющих ужас планов?

– Это длинная история. Может, продолжим завтра?

– Нет, – отчеканила я, скрещивая на груди руки.

Мне хотелось покончить с этим сейчас и никогда не возвращаться. А ещё мне нужно было принять решение. Может быть, стоит попросту сбежать от этого страшного человека? Может быть, он мне врет?! В темноте я не видела его глаз, хотя и по ним вряд ли бы определила, стоит ли по-прежнему слепо доверять Диме. Практика показала, что я абсолютно не разбираюсь в людях.

– Миша принял тебя за мою девушку.

Я почувствовала, как в горле застыл соленый комок. Девушка… Я никогда не думала о том, что у Димы могла быть девушка. Но это не удивительно – он ведь красивый, сильный, надежный. По крайней мере, мне так казалось.

Несмотря на отчетливую боль внутри я продолжала слушать его рассказ, не подавая вида.

– Он знал о её существовании, но никогда её не видел, поэтому, увидев нас сделал соответствующие выводы. С помощью тебя он хотел заставить меня продолжить участие в этом, – слово «в этом» он выплюнул так брезгливо, что я моментально засомневалась в своих предубеждениях: неужели он настолько умелый актер? – Я сделал вид, что согласился, за это они пообещали мне вернуть тебя в целости и сохранности.

– И тебе так просто поверили?

– Он мой брат и думает, что хорошо меня знает и умеет воздействовать. Если бы я попался к кому-нибудь другому, меня бы убили. Но его решение имеет кое-какую силу, поэтому… – я заметила, что Дима повел плечами. То, что мы оба до сих пор живы в некоторой степени и для него загадка.

– И что же? Ты успел узнать что-то ещё?

– Я пытался, но мне так сразу никто бы не открыл тайну дальнейших действий. Я знаю только, что они собираются искать убежища. Они думают, что люди всё ещё здесь. Поэтому хотим мы или нет, нам придется вступить в борьбу.

Я почувствовала, как по коже побежали мурашки.

– Они доверили это дело мне. Разузнать.

Я тут же невольно отодвигаюсь от него, убеждаясь в правильности своих суждений: он будет шпионить! И даже не скрывает этого. Неужели он думает, что я буду с ним заодно?!

– Надь, ты же не думаешь, что я и правда собираюсь это сделать?

– А что ты собираешься сделать? – едва не по слогам произнесла я, чувствуя вновь нарастающее раздражение внутри себя.

– Нам нужно найти людей и рассказать об этом. Их всё равно найдут. У них мощнейшие приборы – я не знаю их названия, – повторюсь, во многое меня не посвящали. Но они говорили, что перейдут к новому этапу через пять дней. Не знаю, почему именно столько. Возможно, им обещали какое-то подкрепление.

Я схватилась за голову. Мне хотелось кричать: «Хватит! Остановите этот фильм!» Но это был вовсе не фильм. Жизнь нельзя остановить так же просто – одним нажатием кнопки – если какой-то её эпизод тебе не по вкусу.

– Я попросил, чтобы тебя освободили, и дали нам время пообщаться. Я обещал убедить тебя действовать на нашей стороне. Я сказал им, что ты многое знаешь.

– Но это не так!

– Я знаю, что не так. Нужен был повод, чтобы сбежать.

– Как я могу тебе верить? – от напряжения я вскочила и начала расхаживать по кухне из одного угла в другой. – Ты врешь мне. Как только мы найдем их, ты тут же позвонишь своим дружкам, и все мы взлетим на воздух.

– Нет!

– Они ведь хотят убивать?

– Я не знаю…

– Скажи мне!

– Я не знаю, правда. Но, думаю, что… да.

Я снова уселась на табуретку, поджав под себя ноги, и невыплаканные слезы полились из моих глаз. Это невозможно пережить. Мы вдвоем не сможем их перехитрить. Даже если Дима не врет. А если врет?!

Повисла неловкая пауза, как будто один из нас должен был сказать что-то ещё. То, что Дима обнажил передо мной свою душу, очень много для меня значило. Но я боялась ему верить. Боялась обмануться в нем. Сквозь сердечную сумятицу, трепет, страх, боль и муку пробралась к сознанию жестокая в своей реальности мысль: я ничего не смогу сделать. Ни остановить его, если он врет и собирается действовать на стороне стебачей, ни помочь ему, если он и вправду пошел против брата. Я слабая, безвольная девчонка, которая не может ни в чем разобраться, не говоря уж об активных действиях. Про таких, как я, никогда не напишут в книгах. Потому что я не умею вести за собой, собирать в кулак волю, когда это необходимо и сражаться до последнего. Я не умею принимать решения. Я умею только бояться всего на свете и пасовать перед трудностями. Отвратительный пример для подражания!

Я услышала, как Дима встает и медленно приближается, а затем он неумело прижал меня к себе и бережно провел рукой по волосам. Я не сопротивлялась. Я была опустошена, растеряна и не знала, что делать. У меня не было ни капли сил.

– А ты смелее, чем я думал, – неожиданно произнес Дима, и я расслышала в его голосе улыбку.

Мне хотелось поднять голову и посмотреть на него. Может быть, он шутит?

– Да уж, – только и смогла сказать я.

– Серьезно. Когда ты сказала ему там, у реки, всё что думала, я не верил своим ушам.

– Удивительно, как он не убил меня прямо там за эти речи.

– Он сам испугался, – рассмеялся Дима.

Я ни разу не видела, как он улыбается. По-настоящему, от души. Но поднимать голову, отстраняясь от него не стала, потому что знала – это бесполезно, в темноте я всё равно не увидела бы его лица.

Я не могла позволить себе расслабиться и признаться, что в его объятиях мне хорошо. Я всё ещё не могла определить для себя, стоит ли верить Диме.

Всё, что я могла – это позволить себе сказать ему пару слов. Но это совсем не те слова, что я собиралась произнести.

– Для парня, у которого были отношения, ты совсем не умеешь вести себя с девушкой.

Он чуть отстранился, неприятно удивленный сменой разговора:

– Что ты имеешь в виду?

– Ты говоришь приказным тоном, не умеешь проявлять жалость, за исключением этого, пока что единственного случая… Продолжать перечислять?