— Ах это… Небольшая хитрость, док, ничего личного. Спускаться на первый этаж было бы слишком долго.

— Да как Вы…

— Может быть меня кто-то отпустит? Господин Стрицких? — я вызывающе махнула рукой. — У меня есть ряд вопросов относительно моего нынешнего состояния, и я бы хотела узнать, кто уполномочен ввести меня в курс дела?

— Айлисия Тмировна… Я… Да… Простите… Почему Вы сразу не позвали за медсестрой, когда сержант Крейнинг достал сигареты? Это возмутительно! Я буду вынужден доложить обо всем начальству! — он уже склонился над койкой, распутывая ремни. — Отпускать пациента можно только под моим прямым контролем! В Вашем протоколе это было особенно подчеркнуто! Распоряжения относительно пациентки получили не только Вы!

— Доктор Стрицких, всё хорошо. Пожалуйста, не нужно начинать ссору на ровном месте. — я поднялась, опираясь на руки и принимая сидячее положение, но вот скинуть простыню с ног, несмотря на знание, мне не хватало духу. — Я благодарна сержанту Крейнингу за информацию, но у меня всё ещё остались вопросы касательно новых имплантов.

— Беспредел. Когда это такое видано! Подождите. Прежде, чем Вы встанете мне нужно провести осмотр…

Не дожидаясь моего ответа врач вновь поднял мне веко и посветил в глаз. Судя по всему зрачок среагировал не так, как должно.

— У Вас шоковое состояние. Всё ещё не прошло. Это объясняет Ваше безразличие относительно полученной информации. Видите, Крейнинг, чего Вы добились! Пациентка не в состоянии здраво оценивать то, что Вы ей сказали! Из-за Вас у психолога будет ещё больше работы!

— Всё в порядке! — я нетерпеливо оттолкнула его, припоминая, что насильно оказывать мне медицинскую помощь никто не может.

— Судя по полученной мной информации, работу с психологом рекомендовано заменить на настройки чипа. Мы можем выставить определенные данные и тогда…

— Этого нельзя делать, если память пациента повреждена!

— В таком случае мы дождемся её восстановления, и тогда…

Они говорили о чем-то ещё, спорили, пытаясь выяснить кто из них прав, и в чьей компетенции решать мою дальнейшую судьбу. В ход шли самые разные аргументы, начиная от вполне логичных и заканчивая совершенно абсурдными, но факт оставался в том, что про меня просто забыли.

«Так даже лучше.» — решила я, переводя взгляд с мужчин на простынь. — «Значит протезы.»

Хватило всего одного резкого движения, впрочем, как обычно, чтобы явить на свет то, что Стрицких так старательно скрывал от меня. Роботизированные ноги, самой простой и не привлекательной модели, которую только можно было найти, красовались на месте моих родных ног.

«Могли бы установить что-то подороже.»

~ ~ ~

— Кхм… Извините, за весь этот бардак.

Победителем из спора все же вышел Крейнинг. Правда не обошлось без звонка высшему начальству и объяснения ситуации, после того как Стрицких дошел до главврача больницы. Я подозревала, что сержанту тоже достанется по возвращению в свой штаб, но сейчас именно он остался в палате, чтобы донести до меня оставшуюся информацию.

— Итак, что касается рекомендаций, полученных от штаба безопасности. Если Вы не против, мы можем заменить работу с психологом на обновление Вашего чипа. Как показывает практика, это более эффективно и плодотворно, чем долгосрочные работы с живым врачом. Однако, как и сказал доктор Стрицких, подобное возможно только после полного восстановления памяти.

— Но почему я ничего не помню, если учесть установленные модернизации?

— Травма головного мозга, хирургическое вмешательство, тяжёлый стресс… Вы пережили слишком многое и это дало свой эффект. К сожалению, техника может заменить не всё. Впрочем, Вам должно быть это известно, учитывая Ваш курс университета.

В этом Крейнинг был прав. Всё же, как-никак, я пошла именно на «космическое роботостроение», то есть в перспективе могла стать одной из сотрудниц того же «Квабатека». Изучение роботостроения подразумевало и базовые понятия со стороны медицины, именно из-за влияния некоторых имплантатов на жизнь людей, но без их глубокого изучения.

— Хорошо. С этим я согласна. Но что касается питания? Если я верно поняла, все органы пищеварения пришлось удалить. Моё тело сейчас искусственно поддерживает цепь систем, за работу которой отвечает головной чип. Но что нужно для поддержания работы живого организма? Если я не могу переваривать еду…

— Ваелитовая руда. — коротко ответил он, отвечая сразу на несколько вопросов. — Как Вам известно, именно она является наиболее эффективным источником энергии в данный момент. Субпродукты, производимые с помощью неё, помещаются в контейнеры, которые, в свою очередь, устанавливаются в Ваш имплант в районе желудка. Запасов одного контейнера хватает примерно на месяц. Через месяц Вы будете получать новый в головном офисе компании «Квабатек». Это также одна из компенсаций, предоставленных компанией.

— Что еще?

— Бесплатная пожизненная подписка на систему «Квабатек.Инфо», которая рекомендуется в использовании всем владельцем чипа. Также денежная компенсация в районе одного миллиона будет перечислена на Ваш счет в течение месяца. Ко всему прочему, по завершению университета, Вам будет предоставлено место в компании, если Вы, конечно, решите в нее поступить.

Я помолчала. Список был довольно ощутимый, если брать в расчет стоимость имплантов и протезов, лечения, и того, что по большей части, корпорация «Квабатек» не была виновата в сбое их оборудования.

Могла ли я просить что-то еще? Вряд-ли. Но всё же, был один вопрос, который не давал мне покоя всё это время.

— Господин Крейнинг, что случилось с Билли?

Мужчина побледнел и поджал губы. Я видела, с каким трудом дается ему этот ответ и уже была готова к нему, но по-прежнему надеялась на лучшее.

— Вынужден с прискорбием сообщить, что господина Билли Лоузена не удалось спасти. Несмотря на оперативное вмешательство моих коллег, полученные им травмы были несовместимы с жизнью. Ваш друг погиб еще до того, как в скорую поступил сигнал о произошедшем.

«Погиб.»

Именно эта новость стала последней каплей из всего сказанного, из-за которой меня и накрыла истерика.

Больницу удалось покинуть ещё через три дня, то есть тридцатого июля. За то время, пока я валялась без сознания, организм удалось восстановить почти полностью. Впрочем, удивительного в этом было мало, если учесть, что теперь живая плоть искусственно поддерживалась с помощью имплантов, встроенных в тело.

Основное время заняла беседа с психологом. Что бы не говорил Крейнинг, и как бы не настаивала я, Стрицких был уверен, что работа с профессионалом мне была куда важнее, чем обновления чипа. В общем, пришлось согласиться, так было куда легче, чем добиваться выдачи документов при том, что лечение спонсировала «Квабатек».

Листова, она же психолог, после проведения долгой беседы, а затем и кучи различных тестов, лишь развела руками. Шокового состояния она подтвердить не смогла, как и объяснить столь спокойную реакцию на все установленные мне модули.

— Очевидно дело в головном модуле и чипе. — с глупой улыбкой оправдывалась Листова, когда Стрицких подошел к ней за заключением. — Пациентка действительно не испытывает негативных эмоций из-за врачебных вмешательств и необходимых процедур. Больший стресс Берентьевой причинила новость о смерти её друга, но и здесь всё не так просто.

Да, врачи говорили за стеной моей палаты и я даже не пыталась вслушаться в этот диалог, но он всё же достиг меня. Модуль, впаянный в голову, исполнял свои функции куда лучше, чем я могла того ожидать.

— Что Вы имеете в виду? — эмоции Стрицкиха читать было сложно. Злость или непонимание звучали у него почти одинаково, но, исходя из ситуации, дело было именно во втором.

— Мы провели с ней три беседы. Одну в палате, сразу после того как Вы вызвали меня, вторую на следующее утро, а третью сейчас. С каждым разом она ведет себя всё более спокойно, я бы сказала хладнокровно.