Итоговая цена была сильно меньше прошлогодней, но меня очень радовала. В принципе, я мог и вовсе не торгуясь согласиться с начальным предложением, не слишком потерпев убытков, но так дела не делаются и меня просто перестали бы уважать, вообще, и при следующей сделке обязательно постарались бы продавить ещё сильнее, так, что даже уровня в тридцать пять добиться вряд ли бы удалось. Так и живём. Спрашиваете, в чём фокус? Очень просто: после скандинавского налога в тридцать процентов от пятидесяти пяти оставалось тридцать восемь с полтиной, а после уплаты экспортного налога и прочих накладных расходов — около тридцати семи рублей. Так что сорок четыре рубля двадцать копеек — это семь тридцать с каждой бутылки сверх того, что я получал в прошлом году, торгуя сам в Скандинавии. И швед в плюсе: цена продажи будет та же, закупочная, даже с учётом пошлины — немного ниже (да, пришлось уступить, поскольку все всё понимают). В проигрыше только бюджет Скандинавии, которому налог заплатят только один раз — шведский торговец, а не дважды, включая мои тридцать процентов.
После того, как перевели дух и отдохнули от торгов, швед забросил удочку насчёт того, чтобы осенью, где-то в середине сентября, получить ещё грузовик, такой, как прошлогодний, на двести ящиков акавиты на тех же условиях. Я этот заброс принял и с радостью согласился, договорившись, что детально обсудим вопрос, связавшись ближе к осени.
То, что от меня осталось после переговоров, вывалилось к ужину за семейным столом в весьма потрёпанном состоянии, но довольное. Шутка ли — миномётная дыра зарастает! Я же туда ухнул круглым счётом половину всего, что было на счетах после прошлого года! А теперь, с учётом себестоимости, включая внутренние налоги, транспортных расходов и стоимости «подаренного» кузова (второй уйдёт в обмен на пустой первый) я эту дыру закрою, причём по всем правилам — так, чтобы «заплатка» перекрывала края «дыры». А осенний караван в чистый плюс пойдёт. Точнее, появится резерв для строительства и Рысюхино, и на изнанке. Рыбацкий посёлок — уж и не знаю, где лучше, возле имеющихся причалов или на найденном озере — потребует установки защитного купола, как минимум тридцатиметрового, но луче — больше, чтобы защитить от возможной агрессии местной фауны не только жильё, но и имущество. А они стоят, как я помню — внушительно. Ну, и само строительство на изнанке удовольствие непростое, а от того — не дешёвое.
Ладно, всё, надо возвращаться в дом, к делам семейным. Кстати, о них. Ульяна, как официальная невеста, получила возможность вновь бывать у нас в гостях, не опасаясь пересудов. Но уже без таких эпатажных выходок, как недельное житьё в гостях с ночёвками. Кстати, к моему огромному удивлению, та эпопея прошла словно бы незамеченной — близкие знакомые не стали раздувать, тем более, что последствий у этого не оказалось, а дальние вроде как и не заметили — вот они, особенности большого города! В Смолевичах знали бы все, вообще, даже слепые, глухие и не выходящие из дома, причём в подробностях, неизвестных даже нам, как участникам событий. И обсуждали бы как минимум полгода, в самых разных трактовках и предположениях об ожидаемых результатах. Но, так или иначе — решили не усугублять. Учитывая мой график, она приходила в гости в субботу вечером, и пару раз — в понедельник. А однажды пришла в гости в воскресенье и… увела с собой Машу на полдня, предоставив мне возможность просто проваляться до обеда в полудрёме. Роскошный подарок! Нет, компания Маши меня не тяготит, но полежать в тишине, это совершенно отдельный вид удовольствия, и не спорьте!
Что ещё было в марте? Ну, под конец месяца мы обнаглели настолько, что стали заказывать корпусные детали мин с обработкой на стороне: обтачивание в размер, расточка внутренней полости, нарезка резьбы — всё это вот. А причина проста: пусть наши мастера и набили руку, тратили на одну мину всего пятнадцать минут — а это, поверьте, именно «всего лишь» — даже работая посменно, с учётом простоев на заточку и замену инструмента, на отдых и обед, в сутки выходило шестьдесят комплектов, плюс-минус парочка. Это тысяча восемьсот в месяц — как раз два боекомплекта, но это в теории. На практике у мастеров и другой работы хватает, и не могут они так работать без выходных и перерывов. Что там мастера — станок такого не выдержит. Так что по подсчётам Ивана Антоновича в реальности своими силами за месяц могли изготовить от силы тысячу двести, а мне, сам не знаю почему, этого казалось недопустимо мало.
Третьего апреля моя половинка поехала в Викентьевку, на грузовике с партией бутылок, о чём заранее договорилась с викентьевскими — лично, вместо меня, посмотреть, как готовится отгрузка и подписать документы: выяснилось, что я могу делегировать право подписи законной супруге, пусть и не во всех случаях, но в большинстве. Честно признаюсь — под предлогом более близкого знакомства с семейным делом я с большим облегчением и тщательно скрываемой радостью свалил на неё большую часть рутины, из числа бумаг, приезжавших в Могилёв. Нет, всё же нужно подумать о легковом автомобиле для таких вот разъездов. Пусть он не будет персонально чей-то, а семейный разъездной, но — нужно, действительно, а не просто приспичило. Да и деньги для этого есть, надо только улучить время на проектирование, а потом и изготовление.
Уже пятого числа Маша отчиталась, что груз ушёл. Сопровождающими поехали Клим, штатный водитель пикапа, также числящийся в дружине, а с ними, для усиления — кадровый дружинник из гарнизона Викентьевки. Сама же моя радость вместо того, чтобы вернуться домой — села в Тальке на поезд до Минска, а оттуда поехала в Смолевичи, всё по тем же вопросам «социального взаимодействия». Товарная платформа с пикапом телепалась до Риги три дня, несмотря на то, что оплатили ускоренную доставку. Говорят, что обычным порядком могла ехать и неделю, и больше. Может всё же своим ходом гнать в следующий раз? Утомительнее для сопровождающих, но не зависишь по времени доставки от абсолютно неизвестных и неподконтрольных обстоятельств, да и платить за доставку не нужно. Надо подумать, да и с Климом посоветоваться. Так или иначе, но восьмого вечером они были на месте и сразу же связались с купцом. Определение цены на «Рысюху златоглазую» проводилось не только сравнением с ценами на виски, аналогом которой она являлась, но и путём вдумчивой дегустации, так что затянулось надолго. В итоге сделку заключили только утром девятого, о чём мне в мой обеденный перерыв и сообщил Клим по мобилету. Также отчитался о расходе «реквизита» — о той части «подменного фонда», что выпили в ходе торгов и что отдали в качестве компенсации возможного боя — кузов, как было оговорено заранее не разгружали, чтобы не портить впечатление, только вскрыли пломбу, показали, что всё на месте и опечатали обратно.
— Ой, а с настойкой вообще цирк был! Он как узнал, что это из изнаночной ягоды приготовлено, без каких-либо других вкусовых добавок — аж столбиком встал, как тот суслик, и завибрировал весь. Ещё бы: у нас в Норвегии всего девять действующих проходов на изнанку, остальные тонкие места если и есть, то в таких местах, куда не доберёшься. В Швеции побольше, может, и от того, что места там менее дикие, но тоже всего шестнадцать, и таких, чтоб местные плоды есть можно было — не то три, не то четыре. Короче, он даже открывать опасался — мол, не по чину простому купцу пить такое. Хорошо, что я теперь дворянин, да. В общем, заплатил по сотне не торгуясь, может, надо было больше просить, но я не стал.
— Правильно сделал, жадность рождает бедность, а так, если удачно продаст — ещё закажет. Правда, запас уже дно показал, надо в следующем году меры принять, чтобы побольше заготовить. Но это потом обсудим. А что с «Рысюхой»?
— Говорит, не хуже виски, но продукт незнакомый и без рекомендаций. По хорошему её бы по семьдесят отдать можно, но тут он прав — поначалу будут воспринимать как заменитель виски, с соответствующим отношением. Пришлось пробную партию отдавать по сорок.
— Ну и молодец. Тоже сумма получилась приятная, не три копейки на коржик выручили.
