– Синьор Раваццани, — сказал один из рабочих, снимая с головы фуражку.

– Buona sera (перев. с итал. добрый день), Адельмо. Ты не видел синьорину?

– Sí (перев. с итал. да). Я видел синьорину четверть часа назад у конюшни.

– Grazie (перев. с итал. спасибо). Как нога вашей жены?

– Лучше, синьор. Воспаление исчезло, и она снова на ногах.

– Я рад это услышать. Сообщите мне, если ей понадобится что-нибудь еще.

– Спасибо, что отправили доктора, синьор. Мы так благодарны вам и членам вашей семьи.

Я похлопал его по спине. — Не нужно меня благодарить. Если только она не захочет прислать sfogliatella (перев. с итал. сфольятелла). Не рассказывайте Зие, но ваша жена делает лучшую из всех, что я когда-либо пробовал.

Адельмо кивнул, его улыбка была широкой. — Конечно, синьор Раваццани. С удовольствием. В ближайшее время я отправлюсь домой на riposo (перев. с итал. отдых).

Большая часть персонала поместья возвращалась домой между часом и четырьмя часами в эти жгучие летние месяцы на riposo. После этого они возвращались и работали до заката.

– Передавайте ей привет, — сказал я, удаляясь.

Конюшня находилась неподалеку от амбара и сельскохозяйственных животных. Я удивился, что Франческа не была на виноградниках, ведь она, казалось, любила растения больше, чем остальные люди. За исключением ягнят, я не часто слыхал о ней в этой части поместья.

Я видел Зию в саду, которая ухаживала за баклажанами и салатом. Она выращивала многое из того, что мы ели в castello (перев. с итал. замке), и хотя я беспокоился о ней в жару, ей нравилось быть на улице. Я не позвал ее, так как не хотел объяснять, почему меня нет в кабинете.

Это не было ничьим делом, кроме моего. А вскоре и Франчески.

Я обнаружил ее прислонившуюся к деревянной загородке загона, наблюдающую за тем, как конюх тренирует одного из жеребцов. Ее кожа на солнце приобрела золотистый оттенок, и у меня пересохло во рту. Она все еще была одета в крошечный топ и обтягивающие шорты, и я мог только представить, что думали мужчины в поместье, наблюдавшие за ней сегодня. Наверняка те же мысли, что были у меня о ней после завтрака.

Я наклонился к ее уху. — Ciao, bellissima (перев. с итал. привет, красавица).

Она вздрогнула, ударившись телом о забор. — Какого черта, Фаусто? Не подкрадывайся ко мне так.

Я хотел отшлепать ее по попке за то, что она приказывает мне с таким грязным ртом, но подумал, что это может подождать, пока мы не останемся одни. Здесь было чересчур много глаз, даже в час дня. — У тебя удачный день?

Ты ездишь верхом? — спрашивает она вместо ответа на мой вопрос.

– Да. А ты?

– Раньше ездила. Моя сестра Джиа всегда была больше увлечена лошадьми, чем мы с Эммой.

– Ты скучаешь по своим сестрам?

Она со вздохом положила подбородок на перила. — Да, но они ближе друг к другу. Они близнецы, — пояснила она, как будто я еще не знаю. – Они могут общаться, не разговаривая.

– Я слышал, что некоторые близнецы могут это делать.

– Джулио разрешил мне вчера позвонить им по своему телефону, и мне приятно было услышать их голоса.

Я моргнул от такого заявления. Я не намеревался навсегда отрезать ее от семьи, но давать ей телефон так рано было чревато. Тем не менее, чувство вины закралось под моими ребрами. — Я позволю тебе звонить им, когда захочешь, dolcezza (перев. с итал. милая).

Она обернулась, и прижалась спиной к забору, лицом ко мне. Кончик ее носа стал розовым. Она прикусила губу, глядя на меня. — Мне нужен телефон, Фаусто.

Я не смог устоять. Я наклонился и приник к ее рту, желая попробовать ее губы. Они были теплыми и мягкими, и я просунул свой язык внутрь, стремясь попробовать каждую частичку ее вкуса в этот миг. Мне нужны были ее вздохи и стоны, ее восхищение и слезы. Я хотел обладать ею, телом и душой.

Мои ладони нащупали ее бедра, и я позволил пальцам опуститься на загорелую кожу над талией, а ее сиськи прижимались к моей груди. Длинные ноги обхватили мои бедра, и я прислонил ее к ограде. Длинные ноги обхватили мои бедра, и я прислонил ее к забору, продолжая ласкать ее рот. Черт, она была такой восхитительной на вкус, как вино и оливки. Соленая и сладкая, точно как она. Я наклонил голову, стараясь проникнуть глубже, и прошелся языком по ее губам.

Я уже был твердым, мое тело было готово к ее прикосновениям, как только мы прикоснулись ртами. Было бы так легко стянуть ее шорты с ног и проникнуть внутрь ее тела. Черт, я так этого желал. Могу ли я заставить ее умолять о моем члене и при этом не пожалеть об этом?

Ее руки обхватили мою шею, а ее слабые стоны сводили меня с ума. Она была самой горячей, самой отзывчивой попкой, которая когда-либо была у меня, а мы еще даже не трахались. Клянусь, она собирается убить меня.

Она отодвинулась, запустив пальцы в мои пряди волос. — Думаю, нам стоит найти свободное место, чтобы я могла пососать твой член, капо.

Я замер, каждый мой мускул напрягся. Говорила ли она серьезно? Или она пыталась взять верх надо мной? В этом смелом предложении, столь несвойственном ей, мне почудилась какая-то фальшь.

Но, господи, я хотел этого. Независимо от причины ее просьбы, я все еще жаждал, чтобы ее губы обернулись вокруг моего члена, посасывая меня. Я закрыл глаза и мысленно молился о сохранении сил. Скоро. Я должен был оставаться сильным. Мне нужно было одержать победу как над ее разумом, так и над ее телом.

Я сделал шаг назад и опустил ее на землю. Не обращая внимания на то, кто может увидеть, я шлепнул ее по заднице. Сильно. — Позже, monella (перев. с итал. шалунья). Вначале я хочу показать тебе кое-что.

Франческа

Фаусто был подозрительно очаровательным.

В последующий час он водил меня по окрестностям поместья, указывая на разнообразные места и деревья, показывая, где он играл в детстве, а я пыталась не поддаться его чарам. Я не могла позволить ему проникнуть под мою кожу. Я все еще злилась на него за то, что произошло сегодня утром в столовой, не говоря уже о том, что была в ужасе от своего распутного поведения. Как легко я сдалась ему, всего несколькими движениями его волшебных пальцев.

Я должна была получить от него выгоду. Единственным способом сделать это был секс. Других рычагов у меня не было, и он это знал. Так что если мне нужно было сделать пару минетов, я сделала бы это, если бы это было означать получение телефона или поиск способа сбежать.

Правда, я не совсем лгала. Я и в самом деле хотела пососать его член. Мне все равно, что это обо мне говорит, но мне понравилось делать минет. Я была хороша в этом - по крайней мере, Дэвид так говорил - и это заставляло меня чувствовать себя сильной. За последние двадцать четыре часа я провела достаточно времени, прижимаясь к промежности Фаусто, так что у меня было довольно хорошее представление о том, что он имеет... и мне нужно было это увидеть. Прикоснуться Попробовать на вкус.

Боже, я была безнадежна.

Принцесса мафиозной группировки, похищенная и думающая только о том, как бы влезть в штаны своего похитителя. Это был Стокгольмский синдром? Я узнала об этом в школе в прошлом году, о том, как некоторые пленники могут влюбиться в своих похитителей. Неужели мой мозг уже настолько извратился?

Он обращался со мной как с куклой, а не как с личностью, обладающей собственным разумом. Он унижал меня, заставлял кончать три раза и на каждом шагу утверждал свое превосходство надо мной. Так почему же меня это так чертовски возбуждало?

Потому что ты испорчена, Фрэнки.

Это была та же причина, по которой я тайком нашла Дэвида и с радостью отдала свою девственность. Во мне была тьма, отчаянная потребность в возбуждении и опасности.

Каким-то образом Фаусто распознал это во мне и использовал в своих интересах.

– Куда ты пошла, Франческа?

Я посмотрела на него, его красивое лицо сияло в лучах теплого итальянского солнца. У сотрудников поместья был послеобеденный перерыв, и мы остались совершенно одни. Мое сердце заколотилось, каждая частичка меня оживилась в его присутствии, но в то же время я чувствовала себя спокойно.