Потом вверх выстрелили длинные белые полосы наподобие следов инверсии высокоскоростного атмосферного аппарата. Стена ветра ударила Райкера в спину, толкнув его вперед вниз лицом в удушающее облако красной пыли и грязи. Гнедая лошадь встала на дыбы и панически заржала. Задыхаясь и кашляя, Райкер повернул голову и приподнялся, чтобы посмотреть на Редиссон рядом с ним. Она широко раскинула руки, словно собиралась обнять неизбежно надвигающийся вакуум и смерть.

Райкер пытался встать на ноги, даже когда его барабанные перепонки заложило от упавшего давления. Он не поверил своим ушам, когда услышал, что Редссон начала дико, торжествующе смеяться… Как только она произнесла – Конец программы – , Райкер чуть не потерял равновесие, когда кратер Зубрин исчез вместе с давлением воющего ветра, и он очутился…

Он огляделся вокруг. Он не был уверен, чем это было. Изящно изогнутые, облицованные белыми панелями стены, гладко перетекали от пола к потолку, создавая ощущение, словно он оказаля в гигантской скульптуре. Но Редиссон все еще была рядом с ним, и все еще взволнованно смеялась, счищая красный песок со своей униформы. Райкер посмотрел вниз, и увидел тонкий слой песка на полу вокруг его ботинок. Под его пятками хрустел песок.

– Расслабьтесь, коммандер. Вы все еще в моем кабинете, – сказала Редиссон.

Она подошла к тому, что Райкер принял за стол, белое основание которого, казалось, без шва вырастало из пола или палубы, если это действительно был корабль Редиссон, «Гейзенберг». Рядом со столом Райкер узнал зеленое растение из марсианской симуляции. Медная лейка была все еще рядом с ним.

– Это было что-то вроде теста? – потребовал Райкер.

– Нет, разговор, – сказала решительно Редиссон. Она коснулась поверхности своего стола и маленького голографического экрана, сформировавшегося перед ней. На нем появилась крупная фигура бородатого клингона, тоже в форме Звездного Флота.

– Стентон, – приказала она, – теперь вы можете принести данные отчетов.

– Сейчас, капитан, – прорычал клингон, и исчез с экрана.

– Разговор о чем? – спросил Райкер, задаваясь вопросом, чувствовали ли себя Пикард и Кирк такими же озадаченными, как он сейчас.

Редиссон села на угол своего белого стола, и протянула веснушчатую руку, чтобы погладить листья зеленого растения.

– А как вы думаете, коммандер – Мы говорили о свободе, о революции, о людях вроде Рейли Гендерсдоттера, готовых умереть за то, во что они верят.

– Вы спрашиваете, желаю ли я умереть за то, во что верю?

Редиссон покачала головой.

– Не ради чего. Ради кого.

Райкер непонимающе уставился на нее.

– Капитан Жан-Люк Пикард был взят в плен, – сказала Редиссон.

– Что! – Когда – Кем?

В дальней переборке открылись скрытые двери, и офицер клингон вошел в комнату, что-то держа в одной руке. За дверями, закрывшимися за клингоном, Райкер мельком увидел огромный мостик «Гейзенберга». Казалось, он был по меньшей мере в три раза больше мостика «Энтерпрайза», и Райкер смог увидеть, что за пультами расположились примерно двадцать человек, над которыми парили голографические дисплеи.

– Спасибо, коммандер, – сказала Редиссон, встав, чтобы принять он офицера клингона то, что оказалось серебристым паддом.

– Могу я спросить, почему коммандер Стентон носит форму Звездного Флота? – спросил Райкер, все еще переваривая то, что Редиссон раскрыла ему о Пикарде. В последний раз он слышал, что Ворф был все еще единственным клингоном в Звездном Флоте.

– Это неважно, – уклончиво ответила Редиссон. Клингону она сказала: – Теперь вы можете отключиться.

Клинон кивнул, впился взглядом в Райкера, а затем распался в голографической статике. Прежде чем Райкер смог сформулировать другой вопрос, Редиссон подошла к нему, и положила серебристый падд ему в руку. Райкер уставился на него совершенно сконфуженный.

– Что здесь, капитан?

Редиссон кивнула на падд.

– Это все, что мы знаем. Оттуда вы должны вернуть вашего капитана, если он все еще жив.

Хватка Райкера на падде усилилась. Он почувствовал горячий порыв гнева. Его голос поднялся, когда он потребовал от Редиссон объяснить ее действия.

– К чему эта шарада – Почему бы вам не передать эту информацию на все корабли во флоте?

Мрачное выражение Редиссон состарило ее на несколько десятилетий.

– Коммандер Райкер, Проект Знак готовился к войне на протяжении почти ста пятидесяти лет.

– К какой войне? – Райкер нашел заявление Редиссон загадочным.

– Эта война… уничтожит нас. Отнимет у нас наше самосознание. Сотрет то, во что мы верим. Все это будет у нас отнято.

– Кто враг? – упорствовал Райкер.

Редиссон отошла к своему столу и села за него.

– Этот вопрос мы задавали десятилетиями. Где враг – С какого направления придет первый сигнал нападения – Но чего мы не знали, – сказала Редиссон, встретившись взглядом с Райкером, – что нападение началось уже давно. Что враг уже среди нас. Мы потратили так много времени и усилий, присматриваясь к границам, что забыли оглянуться на самих себя.

– Какое отношение это имеет ко мне? – спросил Райкер.

– Мы не можем передать эту информацию флоту, коммандер, потому что мы больше не знаем, кому можно доверять.

– Вы утверждаете, что можете доверять мне?

– Уверена что да.

Райкер наконец понял, куда это вело.

– Потом что я хочу умереть за Федерацию, – сказал он категориески.

Редиссон покачала головой.

– В конце концов, коммандер, солдаты умирают не за свои миры или за политических деятелей. Они умирают за солдат рядом с ними. Я встречалась с капитаном Кирком в этой комнате – мы вместе испытали землетрясение в Сан-Андреасе в 2005. Он хотел умереть ради своей жены. И поэтому борясь за нее, он боролся для нас.

Хватка Райкера на падде усилилась настолько, что он почувствовал, что вот-вот раздавит его.

– Вы и им манипулировали.

– Мы предпочитаем думать, что мы вдохновили его. Революция или война за независимость, сделайте свой выбор.

Райкер сделал единственный выбор, который имел для него смысл.

– Если я обнаружу, что вы специально подвергли капитана Пикарда опастности, чтобы я…