Тося начала обрабатывать мне царапины и ссадины. Будто бы они сами не заживут.

— Саш, ну и как там? Страшно было? — спросила Антонина, осматривая царапину на шее.

— По-разному. Главное, что задачу выполнили и живы остались.

— Ты больше так не рискуй. Выпрыгивай из вертолёта, и всё. Сломаешь себе что-нибудь, но это не страшно…

Конечно! Можно руку сломать, а можно и голову, если неудачно приземлиться. Всё от местности зависит.

— Саша, а ты с той девушкой, правда, кран проверял?

— Конечно. Что ещё можно делать в вертолёте, — спокойно ответил я.

— Вот и я также подумала. Но, если что, я не обижусь, если вы там не только кран чинили. Всё равно тебя люблю.

Ох уж эти признания! Как вот её теперь отталкивать?

— Тося, я уже тебе говорил, что мы с тобой…

— Знаю. И я думала над этим. Ты был тогда напряжён от предстоящей командировки. Страшно было, а что будет, если погибнешь. Вот ты и решил меня оградить от переживаний. Мол, расстались, и я не буду о тебе думать. Разгадала я тебя! Раз ты так поступил, значит, и ты меня любишь.

Порой, женская логика объяснениям не поддаётся. Тося теперь с меня не слезет. Ждут меня три долгих дня, пока не выпишут. Антонину буду я лицезреть очень часто.

Обработку ран закончили и вышли в коридор.

— Вот это ординаторская, — указала Тося на следующее помещение. — Вечером, после 22.00 тут только дежурная медсестра. Сегодня как раз я дежурю. Совпадение? — радостно улыбнулся Тося.

— Не думаю, — ответил я и прошёл мимо ординаторской, не заглядывая внутрь.

Мы повернули влево, и подошли как раз к палате, куда меня и определили. Действительно, в ней лежало всего четверо на двухъярусных кроватях и стояла такая же пятая, но пустая. Видимо, для меня.

Из соседней палаты вышел высокого роста доктор в больших очках и белом халате. Рядом с ним шла медсестра, которая что-то указывала в историях болезни.

— С этим парнем всё сложно. 18 лет и уже… такое. Он не даёт мне ничего сделать ему. Не знаю, что и перевязывать, — расстроено говорила девушка, поправляя халат, который был ей явно не по размеру.

Ну, каждый привлекает внимание как может. Тут сразу видно, что медсестра с параметрами 90−60–90.

— Ему нужно делать перевязки. Пару дней и будет борт на Ташкент. Всё равно, мы ему здесь больше ничем не поможем. Постарайтесь его сегодня обработать, — сказал врач и остановился, встретившись со мной взглядом.

— Товарищ майор, а это лейтенант Клюковкин. Мы его в 3ю палату определили, — улыбнулась доктору Тося.

— Нет, не надо. Во вторую его. Мы сейчас 3ю будем забивать новыми раненными, а 2я завтра вечером почти вся улетит в Ташкент и Кабул.

Тося едва хотела начать уговаривать доктора, как у меня сразу появилось ощущение, что это ей удастся сделать. А мне нужно было попасть в палату, где она не сможет долго сидеть со мной.

— Доктор, а я не против поменяться на 2ю палату, — перебил я майора и заставил Тосю раскрыть рот от удивления.

— Прекрасно. В 3й палате, как видно, все старшие офицеры не ниже майора. Идите во 2ю, — отдал распоряжение доктор и пошёл дальше.

Тося фыркнула и сунула мне комплект полотенец и книжку. Прочитал я название и понял, что «снотворное» мне выдали очень хорошее.

— «Что делать?». Н. Г. Чернышевский. Прекрасно, — тихо произнёс я.

Дверь во 2ю палату была открыта, так что я входил без стука. Только вошёл внутрь, сразу понял, что в этой палате буду белой вороной.

— Проходи, браток. Не стесняйся. Тут все свои, — сказал мне с первой койки парень, у которого половина лица была обожжена.

— Благодарю, — сказал я и осторожно прошёл к кровати около окна.

— Ты откуда? — спросил у меня его сосед, сидевший на кровати и поглаживающий оставшуюся часть левой руки.

— 363я вертолётная эскадрилья, лётчик-штурман Ми-8, — ответил я.

— Офицер и лётчик? Давно у нас не было офицеров, — улыбнулся обожжённый.

— Как к вам можно… — начал меня спрашивать парень без руки.

— Саныч я. Будет достаточно. Мы не на плацу.

Парни кивнули и продолжили свой разговор.

На удивление, самое козырное место в палате около окна было свободно.

Окинув ещё раз взглядом палату, я не увидел среди пациентов ни одного, у кого бы не была проведена ампутация.

В палату вбежала та самая красотка, которая выходила отсюда с доктором.

— Быстро все по койкам. К нам едет заместитель командующего, — запыхалась девушка и начала поправлять всё в палате.

— Чего ему нужно? — спросил кто-то из дальнего угла.

— Ничего, а кто, — сказала медсестра и повернулась ко мне. — Вы приведите себя в порядок. Он лично к вам едет, Александр.

Отдохнул, называется!

Симпатичная медсестра быстро подошла ко мне и осмотрела мой внешний вид. Выглядела она очень хорошо. На голове волосы огненно-рыжего цвета, над губою родинка, а фигура… ну про неё я уже думал, когда оценивал параметры. Всё при этой красавице есть.

Осмотр моего внешнего вида затягивался. Делала рыженькая медсестра эту проверку весьма тщательно. Обязательно нужно было и по плечу меня погладить, и пальцем по спине провести.

От девушки пахло смесью цветочного аромата, лекарств и хозяйственного мыла.

Она попросила меня повернуться, поправив при этом мокрые волосы на моей голове.

— Что за показ мод? — поинтересовался я.

— Как что⁈ Заместитель командующего вот-вот прибудет. Возможно, наградить вас едет. А вы перед ним неопрятным предстанете. Давайте я вам новую больничную одежду принесу?

Эх, не самое лучшее время и место для заигрывания с девушкой.

Выше моих мужских инстинктов есть и совесть. Как я — целый и невредимый, могу кадрить медсестру при тяжелораненых ребятах? Ещё и в палате, где и так концентрация ощущения боли, страха и отсутствия надежды зашкаливает.

— Александр, вы… вы… а пойдёмте со мной. Я вас и переодену, — улыбнулась девушка, разгладив лямку на майке.

— Нет, спасибо. Устал.

Я присел на кровать и встретился взглядом с парнем, который лежал буквально на половине кровати напротив меня. Этот безнадёжный взгляд нельзя ни сыграть в театре, ни изобразить в цвете рисунком.

У другого моего соседа по палате, всё лицо было в шрамах, а на глазах повязка.

— Попить можете дать, — прошептал он.

Медсестра тут же отреагировала, подойдя к графину с водой. Налила пол стакана и поднесла парню. Причём на лице девушки не было смущения, отвращения или усталости. Она всё делала с улыбкой, при этом что-то говорила ласковое покалеченному парню.

— Спасибо, Маша. А ты сегодня дежуришь? — спросил раненный.

— Да. Опять тебе почитать?

— Если можно.

В итоге, парень уговорил медсестру Машу почитать сейчас. Можно было бы предложить свои услуги чтеца, но раненому, хотелось слышать именно женский голос.

Поговаривают, что женщины имеют здоровую энергетику. Вбирают в себя негатив и боль, которая идёт у солдат во время госпитализации. Особенно у тех, кто останется инвалидом. Теория спорная, но когда видишь, как все в палате приободряются при появлении медсёстры Маши, начинаешь верить в неё.

— «Толя, я соскучилась. Жду, когда откроется калитка моего дома. Будут цвести сады. В воздухе будет запах нескошенной травы, и на пороге будешь стоять ты. Я тебя очень жду», — читала Маша письмо солдату от его девушки.

Сама медсестра держалась стойко. Заметил, что это письмо она читает уже не первый раз и практически не заглядывает в него.

Главное, что парень с трудом, но улыбался, а вся палата внимательно слушает каждое слово девушки.

Маша закончила и спрятала письмо в тумбочку. Затем пошла по палате, проверяя состояние остальных и порядок. Тут из коридора послышались быстрые шаги.

— Товарищ генерал, лейтенант Клюковкин в порядке. Он может выйти из палаты…

— Я не только с ним хочу поговорить. У меня есть ещё солдаты, — услышал я знакомый голос генерал-лейтенанта Целевого.