Впереди суббота и воскресенье!

— Леденец, 124й, спасибо за управление, — поблагодарил я группу руководства вперёд инструктора.

— Пожалуйста. Всего доброго.

Двигатели выключили, винты начали останавливаться, и мы с инструктором покинули наши рабочие места.

— Сань, ну всё хорошо. Ты будто всю жизнь летаешь на 24ке, — пожал мне руку инструктор.

— Когда уже один вертолёт освоен, со вторым проблем особо не возникает.

— Понятно. Ну, пошли на разбор.

Поблагодарили бортового техника и всех остальных, кто готовил вертолёт к вылету. Я расстегнул комбинезон, чтобы было хоть немного просохнуть после насыщенных полётов.

— Когда в Мактаб?

— Сегодня был крайний день. Возможно, что-то на построении сейчас скажут. Но думаю, что пару дней на «разграбление» города у меня будет, — улыбнулся я.

Инструктор посмеялся. Мы прошли тренажный комплекс и вышли к плацу. Там уже собирались слушатели моей группы.

— Пойду, а то искать будут. Спасибо за работу, — поблагодарил я своего сегодняшнего командира и ускорился в сторону плаца.

Быстро встав в строй, я услышал важную информацию от подполковника Баринова. На построении начальник курсов объявил, что близится экзамен и подвёл итоги лётной практики.

— Программа получилась очень сжатая. Тем, кто готовился на должности лётчиков-операторов и убывает в свои полки, количество полётов было минимальным. Иначе вас никогда в войсках не дождутся. Но есть те, кто у нас отправляется к южным границам. С вами выполнили больший объём полётов, чтобы в полках вы быстрее приступили к полётам.

Построение завершилось, и меня отвёл в сторону Иннокентий.

— Сань, тут такое дело. Мне помощь твоя нужна. Очень-очень большая, — сказал он и раскинул руки в стороны.

В этот момент локоть Петрова чуть было не влетел в лицо Гаврилову. Заместитель начальника курсов появился внезапно и в последний момент увернулся от смачного удара.

— Товарищ майор, я ж вас не видел, — повернулся к нему Кеша.

— Головой надо крутить, а не только плюшки лопать в столовой, — ворчал Гаврилов.

— Да я ж привык, что в деревне расстояния большие и все коровы с колокольчиками ходят…

Я несколько раз прокашлялся, давая понять, что Кеше нужно закончить рассказывать о жизни в родных краях.

— Колокольчик? Ну я тебе подарю его после обучения. Ходишь и звенишь, а люди шарахаются от тебя, — возмутился заместитель начальника курсов.

Кеша опустил голову и пошёл в сторону общежития, оставив меня и Гаврилова вдвоём.

— Клюковкин, почему снаряжение не оставил в общаге? Времени не было? — разворчался Гаврилов.

— Вух! Я только что с вертолёта.

— И что? Это причина? — спокойно переспросил заместитель начальника курсов.

— Нет, но здравый смысл подсказал мне бежать быстрее на построение.

Ох уж и пристал ко мне этот здоровяк Гаврилов. Постоянно ему что-то во мне не нравится.

— Вы человек вроде умный, а размышления направляете не в то русло. Сейчас вы пойдёте со мной.

— У меня отдых по плану… — ответил я.

Быстро развернулся в сторону общежития, но Гаврилов своей мощной ладонью схватил меня за локоть.

— На том свете отоспимся. Вас хочет видеть начальник Центра. Прямо сейчас.

Коридоры штаба Центра в этот вечер пятницы были пусты. В одном из кабинетов я заметил двух солдат, перекладывающих папки с документами. По пути следования в приёмную начальника Центра можно было слышать только наши с Гавриловым шаги, отдающиеся эхом.

Упираться требованию товарища майора я не собирался. Но причину вызова к начальнику Торского Центра узнать хотелось.

— Вы случайно не знаете, зачем меня вызвали? — спросил я по ходу движения.

— Начальник Центра дал мне указание после полётов сопроводить тебя к нему. Для меня это так же удивительно, как и для тебя.

Промелькнула мысль, что это очередной шлейф от «амурных» дел моего реципиента. С его-то обаянием и желанием добиться каждой дамы он мог и в Торске наследить.

— Ну, а есть предположения?

— Скоро всё узнаем. Самому интересно. Начальник Центра здесь всего неделю. Назначили его недавно.

В приёмной начальника Центра сидел ефрейтор, раскладывающий бумаги на подпись. Таблички на двери командира не висело.

— Передайте, что майор Гаврилов и лейтенант Клюковкин прибыли, — сказал адъютанту командира замначальника офицерских курсов.

Ефрейтор зашёл к начальнику и доложил о нашем прибытии.

— Товарищ полковник ждёт вас, — вернулся паренёк в приёмную и пропустил нас в кабинет.

Гаврилов вошёл первый и сразу направился к командиру. Я зашёл следом и осмотрелся в новом для себя помещении. Стены кабинета оббиты деревянными панелями. Шкафы были выстроены в ровный ряд у стены слева, а по центру расположен большой стол для совещаний.

Начальник Центра боевого применения и переучивания личного состава Армейской авиации уже стоял рядом со своим столом и здоровался с Гавриловым. И для меня стало приятной неожиданностью, что я уже встречался с этим человеком в новой жизни.

Напротив Гаврилова сейчас был ни кто иной, как бывший командир 171го полка полковник Медведев Геннадий Павлович.

— Как дела, майор?

— Всё хорошо, товарищ командир, — вытянулся в струнку Гаврилов.

— Наслышан о тебе. Всё знаю, — кивнул Медведев, повернулся и направился в мою сторону.

Как и в первый день моего появления, командир бросил на меня острый взгляд. Он всё так же держал ровную осанку. Походка была уверенная, а зелёно-карие глаза излучали доброту и спокойствие.

— Геннадий Павлович, это лейтенант Клюковкин, которому вы давали команду прибыть в ваш кабинет.

— Да, майор. Я тебе больше скажу — удивлён, насколько быстро у тебя это получилось. Чтобы найти по окончании рабочего дня Клюковкина не в кафе или не на свидании, надо постараться.

Медведев улыбнулся и протянул мне руку.

— Здравия желаю, товарищ командир! — вытянулся я.

— Здравствуй, сынок. Рад встрече. Ну, и спасибо, что вернулся живой.

— Да мне и самому приятно, что так вышло, — улыбнулся я.

Медведев посмеялся и подозвал Гаврилова.

— Спасибо, товарищ майор. Дальше я сам с Клюковкиным разберусь.

Гаврилов кивнул и вышел из кабинета. Медведев указал мне на стул, и я присел.

— Слышал о твоих успехах. Орден и медаль! Приятно, что мы с Енотаевым в тебе не ошиблись.

— Я вас не мог подвести.

— Да-да. Вот только склонность к раздолбайству у тебя по-прежнему есть. Чего без повседневной формы приехал?

Доложили, всё же!

— Геннадий Павлович, как вам сказать. Ну, в комбезе удобно. Да и телеграммой форма одежды не была регламентирована.

— Ладно. Я ещё не занимался разбирательством по поводу твоей формы. Мне уже когда-то хватило твоей поездки на УАЗике.

Опять этот советский джип! Везде за мной следует. Почти как женщины.

— Давай к делу перейдём, а то я вижу, что взмок ты после полётов. Кстати, как у тебя идут дела с освоением Ми-24? — спросил командир, достал пачку сигарет и пошёл к окну.

Пока я делился впечатлениями от ускоренного курса лётчика-оператора, Медведев закурил, открыв настежь окно.

— Теперь в Мактаб и на командирском месте программу проходить.

— Хорошо. Вижу, что за ум ты взялся. Хочешь расти в плане карьеры и профессиональной подготовки. И вот тебе моё предложение.

Геннадий Павлович затушил сигарету и вернулся на место. Он внимательно посмотрел на меня, но так и продолжал молчать. Вдохнул воздуха и продолжил.

— У меня мало людей здесь в полку. Тот самый 969й инструкторско-исследовательский полк. С опытом боевых действий и того меньше. Поэтому, предлагаю тебе должность лётчика-исследователя здесь, в Торске. У меня есть соответствующее распоряжение от Главкома тащить самых лучших сюда. После Афганистана в особенности.

Удивлён не столько предложению, сколько оценке моих профессиональных качеств. Ведь только недавно Клюковкин был на грани списания по профнепригодности. А Сейчас его сам начальник Торского Центра зовёт в исследователи. Во карьера попёрла!