— А что в Кабуле? — спросил я.

— Ответа не дали. Но, ты же видел погоду. Ночь, дождь, гроза. В столице ещё хуже погода.

На сказанных доктором словах, в процедурной резко открылось окно, и ворвался ветер. Маша вскрикнула от неожиданности. Тут же громыхнула молния, и небо расчертили несколько разрядов.

Четвёртая и отрицательная? Пожалуй, есть один шанс. Такая была у меня в прошлой жизни. Если Клюковкин хоть чем-то похож на меня, пускай это будет группа крови.

— Проверьте мою. У меня четвёртая группа, — сказал я и задрал рукав.

Майор переглянулся с Машей и потащил за собой. Только мы вышли из кабинета, в коридоре загудели пришедшие на перевязку.

— Саня, ну ты чего так долго?

— Полосу освободил, мужики! — сказал я.

Кеша в это время продолжал «пускать пузыри».

Меня завели в лабораторию и усадили на стул. Доктор раздал указания и у меня тут же взяли кровь. Потом куда-то капнули. С чем-то смешали. Начали сравнивать.

Доктор, как и я, был в ожидании результата.

Медсестра в лаборатории сняла маску и повернулась к нам.

— Увы. У него четвёртая, но положительная.

И здесь подосрал Сашка Клюковкин! Ну всё у него не так. Хотя… не его вина, что он с такой группой крови родился.

В лаборатории зазвонил телефон. Медсестра взяла трубку и тут же передала её доктору.

— Нет. И если даже найдём? Сколько осталось? Ты же видишь, что с погодой. Я звонил синоптикам. Они говорят, что до утра без вариантов. В Кабуле туман? Фух! Ладно, — сказал доктор и повесил трубку.

— Что говорят? — спросил я.

Доктор вывел меня в коридор и закрыл дверь в лабораторию. Достал пачку сигарет и закурил.

— Операцию ей нужно сделать. Но в наших полевых условиях, мы ей только руку можем ампутировать. Так что у нас два варианта — либо отрезаем руку, либо везём в Ташкент.

У меня даже сомнений не было, что нужно сейчас сделать.

— Готовьте к перевозке.

Услышав это, майор закашлял.

— Как это⁈ Гроза, ветер, дождь. Видимость нулевая. Был бы у нас тут транспортный самолёт, мы бы её напрямую отправили в Москву, но здесь только истребители и вертолёты. Саня, ты…

— Я вам ещё раз говорю, готовьте к перевозке.

В коридоре раздались знакомые голоса. В нашу сторону идут Енотаев с перевязанными руками и начмед Марат Сергеевич. Вот у него со здоровьем всё хорошо. Ни царапины.

— Ну что? — спросил Ефим Петрович.

— В Ташкент надо везти. И очень быстро.

Енотаев посмотрел на меня и вопросов не стал задавать.

— Готовьте к перевозке, — сказал командир эскадрильи.

— Видимость нулевая. Вы и себя и её угробите. Возможно всё же лучше ампутировать руку, зато жить будет, — тяжело вздыхая, сказал начмед.

— НЕТ! — громко ответил я с Енотаевым.

У входа в приёмное отделение шла острейшая дискуссия между собравшимися лётчиками. Пепельница продолжала наполняться окурками, а табачный дым с трудом успевал рассеваться. Дождь уже прекратился, но другая напасть заволокла всё воздушное пространство над Баграмом.

— Командир, туман на улице, — указывал в сторону аэродрома замполит Кислицын.

— Я вижу, — чесал бороду Ефим Петрович, оставляя на ней нитки от бинтов, которыми у него были перемотаны руки.

Врачи в это время делали самую важную работу — спасали Тосе жизнь, выполняя все необходимые мероприятия по поддержке организма. На нашем лётном консилиуме мы определялись с Енотаевым, как будем осуществлять перевозку в подобных условиях.

Присутствовали здесь много опытных лётчиков, которые всецело хотели бы помочь. Но не ценой самоубийства. Пока что большинство приходило именно к такому выводу.

— Ефим Петрович, на глаз трудно определить, какова видимость. Я не вижу и на сотню метров, — высказался Шаклин.

— Я вижу… точнее, тоже не вижу, — ответил Енотаев.

— Почему не автотранспортом? — поинтересовался Бага.

— Потому что медленнее, сложная дорога и возможность нападения никто не исключает, — пояснил комэска.

У окон начали собираться медсёстры и ходячие раненные. Всем было интересно, что именно мы придумаем. Слухи по госпиталю разнеслись быстро.

— Белецкую нужно доставить в Ташкент. Естественно, что туда мы не полетим. Это и долго, и чрезвычайно опасно. Поэтому, нам нужно в Кабул, — объяснил Ефим Петрович.

— И что там? — спросил Кислицын.

— Ан-26 уже ожидает в аэропорту столицы. Он и доставит её в Ташкент. Но времени очень мало. Вероятность смерти очень велика, — ответил Марат Сергеевич.

Следующим на очереди переубеждать командира был начмед.

— Командир, ты меня извини, но это невозможно. Я в авиации 20 лет, а такое даже по пьяне не видел. В такую погоду предполётный медосмотр не проведу.

— Проведёшь. Иначе я тебе все каналы перекрою, — пригрозил ему Енотаев и повернулся на звук подъезжающей машины.

Сквозь туман светили фары, однако автомобиля пока видно не было. Сплошное «молоко»!

УАЗ командира показался из клубов ваты тумана и остановился рядом с нами. Из машины выскочил Кеша с картой в руках.

— Вот, товарищ командир… — радостно сказал Иннокентий и, поскользнувшись, чуть не упал в грязь.

Я только в последний момент успел выхватить карту из рук Кеши и придержать своего оператора.

— Петров, ты всегда такой что ли? — спросил Енотаев.

— Товарищ подполковник, кто не падает, то не встаёт! — громко объявил Иннокентий.

— А не встаёт, продолжает лежать. Логично, — подытожил комэска. — Саня, какие есть идеи?

Я быстро глянул на карту, хотя это было и не нужно. Район полётов я знал досконально. Единственный ориентир для нас — дорога с перевала Саланг, ведущая в Кабул. Но на ней не так уж и просто удержаться. Перепад высот, отдельные сопки на всей протяжённости дороги и сам туман уж слишком густой.

— Всё просто — держимся по дороге на минимальной скорости.

Появился и синоптик. Его прогноз погоды был из серии: ' — чё, серьёзно⁈'.

— Туман по району. Ветер штилевой, видимость ноль… Командир, если честно, погода полное «двадцать одно».

— Это ты слишком ещё обнадёжил, — ответил Енотаев и отвёл меня в сторону.

Ефим Петрович посмотрел на остальных и приготовился говорить со мной.

— Командир, долетим, — сразу сказал я, не дожидаясь начала разговора.

— Я и не сомневался, что ты так скажешь. И понимаю, что тобой движет. Всё же, вы с ней не чужие люди и… ваши отношения, — начал говорить Енотаев.

Конечно, он думает, что всё это из-за любви к Тосе. Для всех ведь мы с ней имели близкую связь ещё с родной Соколовки. Но для меня всё несколько иначе.

— Если шанс на спасение есть, им нужно воспользоваться.

Енотаев закурил, смотря куда-то вверх.

— Вертолёт готов? — спросил комэска.

— Бортовой техник Носов уже на месте. К погрузке Тоси успеет подготовить.

— Кто с тобой в экипаже полетит?

Понимаю, к чему клонит Ефим Петрович. Со способностью Кеши к попаданию в неприятности, брать его с собой — колоссальный минус к удаче. Но, может, именно сейчас «минус» на «минус» даст плюс.

— Лейтенант Петров.

— Ты хорошо подумал? Он ведь помощник не самый фартовый.

— Не менее удачливый, чем остальные. Кеша очень быстро считает. Это для меня важнее.

На крыльцо приёмного отделения вышел доктор и сказал, что Тося готова к перевозке. Енотаев ещё поразмыслил, выслушав очередные советы от остальных лётчиков. Решение нужно было принимать сейчас и быстрее.

— Выдвигайтесь, — сказал он, и я с Кешей, отправились на машине командира на аэродром.

Следом везли и Тосю на таком же УАЗе. Пока мы ехали до аэродрома, вспотели от столь нулевой видимости. Подъехав к вертолёту, тут же пошли проверять его готовность к вылету. Валера Носов уже заканчивал подготовку.

— Сан Саныч, всё готово. Место для транспортировки раненого тоже, — показал Валера внутрь грузовой кабины.

Врачи укладывали Антонину, а мы с Кешей проверяли маршрут и договаривались о порядке действий. Как только всё обговорили, начали занимать места в кабинах.