— Такое сложно не почуять… — автоматически ответил я, нарвавшись на недоумевающий взгляд Саши. — Стоп, ты о чём сейчас?

— Я про нашу стратегию скупки активов, — ответил он. — Ты ведь указал на нужные компании. Мы всё сделали. Созданием схем занимались наши лучшие люди, папа лично участвовал. Плюс твоя доля, конечно — но поверь, до конечного бенефециара не докопался бы даже Пинкертон! Ну и мы про надёжность сделок. Как ты понимаешь…

Саша вздохнул и потёр подбородок.

— Вижу ты знаешь историю… — заметил я.

— А тут иначе нельзя! — Саша всплеснул руками. — Знал бы ты сколько времени у нас ушло, пока начали более-менее понимать реальные расклады среди старой элиты. Без глубокого знания истории тут никак.

— Так что случилось-то? — спросил я.

— Случилось… да пока не случилось, к счастью. Иначе я бы сейчас с тобой не говорил! — Он вздохнул, поёрзал в кресле, потом достал ноутбук из кожаной сумки и включил его.

Пока загружалась система, мы сидели в напряжённом молчании.

— Вот, смотри, — сказал он, открывая на весь экран какой-то сложный график.

— Поясни, — попросил я.

— Ты был прав насчёт будущего кризиса доткомов, — ответил Саша. — Смотри вот сюда, — он провёл указательным пальцем по одному из растущих графиков. — Видишь, где он пересекает дельту? Верный признак пузыря! И расчёты были правильными, обвал не должен был случиться раньше двухтысячного. Но теперь смотри, что произошло за последнюю неделю, — теперь он провёл по соседнему графику, синему. Тот поначалу представлял собой почти ровную горизонтальную линию, лишь в самом конце сорвавшись в крутое пике. — Кто-то пылесосит всю ликвидность на рынке под скупку активов.

— Ближе к практическим выводам, — попросил я. — Пожалуйста.

— Ближе к выводам? — Саша снова вздохнул и пожевал нижнюю губу. — Кто-то форсирует события, Саш. Они хотят раннего передела. Пока ещё могут позволить себе такие покупки. И они не хотят, чтобы активы-победители вдруг оказались вне их портфеля. Понимаешь? Они будто почуяли! И просто начали выпихивать нас с рынка до того, как мышеловка захлопнулась.

Я сжал губы, собираясь с мыслями.

— Есть понимание, кто это — они? — спросил я.

— Считай все, кто держит Федрезерв…

— Есть шанс поиграть на противоречиях? — спросил я. — Стравить пару семей?

— Нет, Саша, нет… — он помотал головой. — Мы тоже думали о таком плане поначалу. Но всё уже давно поделено. Их невозможно поссорить извне, всё специально так построено… мы даже думали о том, чтобы потихоньку оказаться внутри, но у них там барьер, во всех компаниях. Знаешь, похожий барьер есть в нервной системе человека, который не даёт проникать к нервной ткани веществам, свободно циркулирующим по остальному организму. Как же он называется? Гемоэцефалитический?

— Гемоэнцефалический, — поправил я.

— Точно, — кивнул Саша. — Так вот, изнутри их тоже не достать. Всё продумано. Единственный шанс был на незаметность. Они фиксировали приток ликвидности, но считали, что всё это от внешних игроков. У них не было статистически достоверного способа посчитать…

— Слушай, ты всегда так заумно говоришь, когда нервничаешь? — спросил я.

— Извини, — ответил Саша после небольшой паузы.

— Ты мне скажи вот что. Сама эта мышеловка — насколько готова была? — спросил я. — Насколько нужные компании уже наши?

Саша улыбнулся.

— Настолько, насколько надо, — ответил он. — Мы даже успели своих людей в менеджмент ввести. Так что, если вдруг они будут сейчас играть в размытие долей под новые инвестиции — быстро у них это не получится.

— Так, может, начать прямо сейчас? — сказал я, пожав плечами.

Саша резко выпрямился и замер.

— Сейчас?..

— Ну да, — кивнул я. — Сейчас. Если есть риск, что они начали что-то подозревать, то самое время. Разве нет?

— Ты знаешь… последствия будут очень значительными, — ответил Саша, — я не знаю, насколько мы сами готовы…

— Сам же только что ответил, — улыбнулся я.

Саша побарабанил пальцами по кожаной обшивке сиденья. Потом кивнул, достал мобильник и приготовился к разговору.

Через день после того, как команда юных экономистов и айтишников, тщательно скрытая за многочисленными заслонами из юридических лиц, трастов, фондов и даже отдельных персоналий, начала раскручивать маховик крупнейшего за последние пятьдесят лет экономического кризиса, на полтора года раньше запланированной даты, ко мне прилетел Лёша.

Чтобы найти меня в крупнейшем мегаполисе мира ему понадобилось меньше суток, что само по себе было удивительно. Но ещё удивительнее были новости, которые он принёс.

— Пятеро погибших из внутреннего круга, — сказал он, — чистокровная элита.

Специально, чтобы поговорить, мы вышли на улицу. Время было раннее и, несмотря на прохладу, в Центральном парке было много физкультурников.

— Уверен? Они мастера маскироваться, — скептически заметил я.

Вместо ответа Лёша полез за пазуху и достал несколько распечаток. Качество было так себе, похоже, просто из факса. Но лица были вполне узнаваемы.

Я принял листки и некоторое время рассматривал их. Задержался, когда дошёл до Ким. Странное дело: взрыв почти не затронул её лицо. Даже косметика не поплыла. Но вот то, что было ниже шеи…

— Знакомая? — спросил Лёша, увидев выражение моего лица.

— Да, — сухо ответил я.

Он замялся. Видимо, хотел сказать что-то ободряющее, но не мог подобрать слов.

— А теперь объясни, почему эта наша встреча стоит риска, — сказал я подчёркнуто холодным тоном, возвращая распечатки.

— На нас вышли подпольщики, — ответил Лёша.

— Ловушка, — сказал я. — Очевидно же.

— Мы вот тоже так сначала подумали. Действовали по протоколам. И знаешь что? Оказалось, нет. Они на самом деле существуют.

Я остановился. Поглядел Лёше в глаза. Нет, показалось — с ним всё было в порядке. Он вообще оказался из той породы людей, которые под давлением только крепчают.

— Где? В Германии? — таким же холодным тоном спросил я.

— Именно что в Германии, — кивнул Лёша.

— И… что это за подполье? Нацики? Зачем они нам?

— Социалисты, Саш… и даже коммунисты. Не все, видишь ли, были довольны событиями восемьдесят девятого, как выяснилось.

Вот тут я на самом деле удивился. В своей прошлой жизни я не слышал ни о чём подобном. Сопротивление? В Германии? После падения Стены? Звучит ещё более странно, чем Немцов на должности министра обороны. А ведь его двигали туда, и продолжают двигать…

— Серьёзная организация, — продолжал Лёша. — По крайней мере сейчас. На них охота идёт. Актив выбивают, по беспределу совсем. Маскируют под несчастные случаи, болезни и тому подобное. Одного из лидеров в Тюрингии замочили прямо в больнице. Списали на аллергическую реакцию во время анестезии, а самого на органы разобрали. Цинизм запредельный.

— Почему не слышно-то ничего? Что-то должно было просачиваться, — сказал я.

— Что-то и просачивается. Но знаешь: у них система цензуры такая, которой даже в СССР не было! — Лёша всплеснул руками. — Мы сами недавно только столкнулись. Разумеется, всё негласно. Снаружи-то то всё нормуль выглядит, но копни чуть глубже…

— Ладно. Допустим, — сказал я. — Чего они хотят?

— Выхода из тени, — ответил Лёша. — Их очень вдохновил пример Балкан. Они прям духом воспряли, организация начала развиваться, открываются новые ячейки.

— Чего они от нас-то хотят?

— Силовой поддержки. Их зажимают капитально, ресурсов мало, доступа к оружию нет… ну и, как говорил уже, выбивают потихоньку. Они даже не сразу поняли, кто им противостоит. Так, догадывались только. А тут вдруг такое событие!

— Как на нас вышли? — я должен был задать этот неприятный вопрос.

Но Лёша отреагировал спокойно.

— Они тоже присматривались. Было несколько постов, и наших ребят засекли, когда дело началось. Совсем без людей обойти было бы сложно, потому что…

— Я понимаю, — перебил я. — Почему ветку сразу не обрубили?