Теоретически я мог спрятать Мирославу, как это сделал с отцом и его семьёй. Но очень уж красивая комбинация вырисовывалась: чужими руками я мог нанести огромный ущерб службе безопасности действующего президента накануне переворота, при этом стравив окончательно китайских партнёров и старые западные дома, которые всё ещё играли в реверансы друг другу, несмотря на заварушку в виде начавшегося мирового кризиса.

— Ладно, — ответил я.

Потом прикрыл глаза и постарался расслабиться.

Перед глазами пробежали все долгие месяцы, которые я провёл здесь, в этом старом мире. Первая радость. Адаптация. Осторожность, неуверенность и её преодоление. И, наконец, намётки реального плана изменений, полную картинку которого я скрывал от всех.

И вот — одна из ключевых точек. Или я погибну в течение следующих нескольких минут, или же, если расчёты верны, разыграю комбинацию, которая завершит первую фазу перехода. Мир встанет на новые рельсы, история пойдёт дальше, отходя от края пропасти.

— Приехали, — напряжённо сказал Дмитрий Петрович, тревожно оглядываясь по сторонам и поправляя заплечную кобуру.

В наступающих сумерках я не сразу опознал это место. В этом времени мне ещё не приходилось тут бывать.

Мы стояли возле полузаброшенного дебаркадера в Нагатинском затоне, среди нагромождений какого-то техногенного мусора.

У Дмитрия Петровича в кармане запиликал мобильник. Зыркнув на меня, он достал аппарат и ответил.

— Да, — произнёс он. — Да, со мной… нет, сначала я должен её увидеть. Хорошо.

Я нащупал в кармане китайский сотовый, наощупь разблокировал его и нажал клавишу экстренного вызова.

Внутри дебаркадера зажегся крохотный жёлтый огонёк. Он медленно приближался, и вот оказался у старого трапа, переброшенного на берег.

Два мужика в чёрных комбезах и балаклавах вели Мирославу. Она шла, опустив голову, то и дело спотыкаясь. Эти двое не церемонились — держали её за руки, заломленные за спиной, то и дело подгоняя.

Я стиснул зубы, но ничего не сказал. Промолчал и её отец. Разве что его сопение стало немного похоже на рык.

— Всё, выходи, — сказал он.

— А что, если меня… — сказал я, изображая испуг.

— Выходи, я сказал! — рявкнул он, потом выхватил пистолет и направил мне в грудь.

Я медленно поднял руки, потом развернулся и правой рукой коснулся ручки двери.

— Выхожу… — тихо сказал я.

— Живо!

Я понимал, что в следующее мгновение узнаю, насколько хорошим оказался мой план. Но страха не было. Только вдруг усталость навалилась. «Это плохо, — подумал я, — впереди дофига работы…»

Щёлкнул выстрел. Лёгкий вскрик, и прямо передо мной на грязный асфальт валится тело в камуфляже. Снайперская винтовка металлически лязгает о камень. Я даже услышал, как бьётся оптика.

Отлично! Первая линия обороны сработала.

Ещё несколько щелчков — и два мордоворота, которые тащили Мирославу, валятся на землю, увлекая и её.

Дмитрий Петрович выскакивает из авто. Хочет рвануть к дочери, но вдруг останавливается, поднимает пистолет и целится в меня. Я ничего не могу сделать — никаких тайных знаков у меня нет. В принципе не были предусмотрены планом. Так что остаётся только наблюдать, мысленно проклиная его дуболомный идиотизм.

Он дёргается после попадания. Но ранение не в голову — так что остаётся шанс.

Я вижу, как мои люди сняли ещё двоих снайперов, и двинулись на дебаркадер. Короткая перестрелка возле самого трапа. Кажется, кого-то ранили… а нет, похоже, попали в бронежилет. Боец отряхнулся и рванул дальше.

Вот теперь наступал момент истины. Или я зря перестраховался, положившись на свою интуицию, и впустую потратил последний вызов китайской помощи. Или же я был прав, и теперь случится нечто впечатляющее.

Словно в ответ на мои мысли, со стороны реки послышался шум вертолётных винтов. Не мешкая более, я рванул вперёд, к Мирославе.

Она так и лежала на грязном асфальте. Один из боевиков, придавивший ей ноги, всё ещё бился в конвульсиях.

Я схватил её за талию, прокричал что-то ободряющее, ногой отпихнул дёргающегося мордоворота. Потом взвалил её на плечи и побежал в сторону ближайших кустов.

Тем временем гул вертолётных винтов приближался. Через мгновение до нас донёсся странный шипящий звук, и я рухнул на землю, стараясь закрыть Мирославу. Уже на земле успел оглянуться и увидел, как две ракеты летят к «Джипу». Но результата их прилёта я так и не увидел, потому что за мгновение до этого рванули заряды на дебаркадере.

Лишь чудом нас не зацепило осколками. От взрывной волны я оглох, а ещё мне опалило брови и ресницы.

Стараясь сглотнуть забивший уши ком, я продолжал наблюдать за вертолётом. Он сделал круг над рекой, развернулся и снова полетел к нам.

Я успел с тоской подумать, что, похоже, переоценил возможности китайских товарищей, но тут кто-то выпустил по вертолёту две ракеты из ПЗРК. Тот попытался увернуться и включил отстрел тепловых ловушек. Хладнокровия пилоту не занимать — однако же оно не спасло: винтокрылая машина взорвалась, а её объятые огнём останки рухнули в воду.

Некоторое время я продолжал лежать, чтобы убедиться, что всё действительно закончилось. Нужно было дождаться китайских товарищей, но тут Мирослава пришла в себя.

Я попытался её удержать, но в её изящном теле вдруг проснулась какая-то дикая сила. Оттолкнув меня, она рванула назад к дебаркадеру, где дымился перевёрнутый остов «Чероки».

Её отец так и лежал там, лицом вниз. Его пиджак дымился и тлел.

Выругавшись, я побежал за ней.

Мирослава трясла и тормошила отца, пытаясь его перевернуть. Теперь я разглядел, что на асфальте под ним образовалось большое тёмное пятно.

Когда я оказался рядом, она оторвалась на миг от отца, посмотрел на меня остекленевшими глазами и что-то прокричала. Я по-прежнему ничего толком не слышал, кроме звона в ушах.

Первыми к нам подошли люди, которых организовал Лёша. Естественно, я не был ни с кем из них знаком лично. Да и сейчас они оставались в масках, как и положено по нашим протоколам.

Один из них обработал мне ожоги на лице. Ещё кто-то пытался поговорить с Мирославой. Безуспешно. Она никак не желала отпускать погибшего отца.

Ещё через минуту появились китайские «спасатели». Наши люди были предупреждены о таком возможном развитии событий, так что обошлось без недоразумений.

«Спасатели» были без масок, в обычной гражданской одежде и выглядели вполне по-европейски. Что ж, уровень впечатляет, как и следовало ожидать.

Деловито осмотрев место происшествия, их лидер, неприметный мужик средних лет, подошёл ко мне и что-то сказал. Я показал на свои уши, давая понять, что ничего не слышу.

Тот кивнул, достал мобильник из кармана и на экранчике набора СМС написал: «Предлагаем эвакуацию в безопасное место. Там могут оказать медицинскую помощь».

Я кивнул, потом указал на Мирославу. Мужик понял, набрал на экране: «+1 ОК», потом отвернулся и дал знак своим людям.

Мирослава по-прежнему была не в себе. Но один из подошедших к ней легонько тронул какую-то точку у неё на шее, и она расслабилась, откинувшись на заботливо подставленные руки.

Вздохнув с облегчением, я позволил увести себя к эвакуационной машине.

Нет, они не контролировали все деньги мира. Я понимал это, глядя на экран монитора, и улыбался.

Начиная такие вещи, всегда испытываешь сомнения: а что, если ты недооценил противника? Что, если слухи о его всемогуществе — вовсе не слухи, а самая настоящая правда?

Да, у меня много времени ушло для того, чтобы настроиться на эту схватку. Поверить, что всё возможно. И вот — оно начало исполняться. Управляемый хаос, порожденный мной. И теми людьми, которые готовили мою заброску сюда, включая самого профессора.

Рынок США не просто лихорадило. Там случился идеальный шторм. Чтобы как-то справиться с последствиями, правительство, да и сам Федрезерв вынужден был прибегнуть к далеко не рыночным мерам: контролю за выводом активов, в том числе монетарных, отказу в сделках, национализации — и так далее по списку. Расчёт понятен: оставить внутри настолько много ликвидности, насколько получится, дать ситуации успокоиться, после чего снова открыть рынки, изменив правила. Закрыть те лазейки, которыми воспользовались китайские и азиатские партнёры.