Гексограмма 56 «Путешествие»

旅

Получив богатство, старайся сохранить его. Появилось множество советников, которые стараются убедить тебя в том, что твои ресурсы нужно потратить к их выгоде. Начинай с малых, но важных дел, тогда тебе будет сопутствовать успех. Внимательно выбирай попутчиков.

Курсант, которого отправляли в командировку на Балканы, получал в месяц больше тысячи долларов. Безумные деньги по меркам девяносто восьмого года. Некоторые третьекурсники после возвращения покупали себе машины. В курсантском общежитии — «Хилтоне» — можно было найти множество дорогих вещей и техники, наряду прибавилось головной боли, ведь любое «крысятничество» рисковало обернуться грандиозным скандалом, затрагивающим всё отделение. Поэтому чужаков и курсантов младших курсов тут не особенно жаловали.

Мне пришлось стоять возле поста дневального и ждать, пока Саня и Вова переоденутся. Дальше меня дежурный не пустил.

Нет, теоретически, конечно, можно было встать в позу и пойти на открытый конфликт — но зачем? Только внимание лишнее привлекать, а как раз этого я старался всеми силами избегать.

Наконец, ребята вышли из комнаты и направились ко мне. Оба выглядели достаточно внушительно: чёрные бомберы чуть не трескались в плечах, на ногах что-то внушительно-берцеобразное, марку обуви я не опознал, но образ она дополняла отлично. Я подумал, что принял совершенно правильное решение добиваться совместной командировки. И остальных привилегий, которые понадобятся уже на месте.

— Далеко тачка? — спросил Саня.

— Нет, через дорогу во дворе, — ответил я.

— Гут. А то время уже, — добавил Вова, почесав свежевыбритый подбородок.

— Успеем, — ответил я.

Мы вышли из «Хилтона», а потом и с территории. Подошли к отцовским «Жигулям»; я привычно осмотрел машину на предмет возможных сюрпризов. Саня во время этой процедуры одобрительно хмыкнул.

— Чёт я думал ты тачку сменил, — сказал Вова, устраиваясь на переднем сиденье. — Стараешься не отсвечивать?

— Да что-то как-то всё не до этого… — я пожал плечами.

— Слушай, — вдруг произнёс Саня с заднего сиденья. — До нас тут слухи дошли, что мы не просто так летим.

Я вздохнул. Надеялся провести этот разговор чуть позже, когда все формальности будут улажены, и в более располагающей обстановке. Может, и зря: надо было сразу поговорить с парнями.

— Это в благодарность за прошлое? Или ты что-то ещё задумал? — прямо спросил он.

Может, это и хорошо, что Саня привык говорить прямо. А я, видимо, уже привык общаться со всякими там… мысли свои прятать, намерения маскировать… а тут вот, на тебе, сразу: будто глоток свежего возраста.

— Задумал, — кивнул я.

— Это отлично, — улыбнулся Вова. — И как раз вовремя. Бабки нужны.

— С этим проблем не будет, — добавил я.

— Так, смотри, какое дело, — Саня как-то подобрался и насупил брови. — Если это как-то с наркотой связано — то нет. Ну, то есть, мы слетаем, потому что уже откат поздно делать, так? Но участвовать и прикрывать такое дело не будем.

— Никакой наркоты, — твёрдо ответил я.

— Я же говорил? — Вова повернулся к другу и подмигнул. — Не того он пошиба мужик.

— Точно? — с сомнением в голосе спросил Саня.

— Гарантированно, — ответил я.

— Тогда для чего мы? От зём тебя защищать? — улыбнулся Вова.

Как-то так получилось, что десантников, чьи подразделения стояли в составе миротворческих контингентов на Балканах, мы между собой называли именно «зёмами». Сначала слово принесли командировочные, уже потом оно разошлось дальше.

— Да, в принципе, ничего такого… — ответил я. — Просто после прилёта мы потусуемся в части пару дней. Потом у нас будет своя программа: переоденемся по гражданке, возьмём другие документы и прогуляемся в Югославию. А там — до Косова. Нужно будет осмотреться, понять, что происходит, вычислить ключевых шишек, потом устранить их.

Некоторое время парни молчали. Потом Вова нервно хохотнул и сказал:

— Так понимаю, ты не шутишь.

— Нет, — ответил я. — Кстати, по деньгам поднимете гораздо больше, чем рассчитывали.

— Сколько? — уточнил Вова.

— По десятке на каждого.

Саня присвистнул.

— Так. Ты скажи главное: что с руководством? Как вопрос решил? — спросил он.

— Ну, неофициально, конечно, — ответил я. — Если всё пойдёт по плану — мы просто вернёмся в Боснию, а потом обратно, как из обычной командировки. Но на всякий случай предусмотрены планы альтернативного отхода, через Сербию и Болгарию. В общем, я подстраховался, как мог.

— Ясно… — кивнул Саня. — Хотя, на самом деле, ничего не ясно. Кто и как это планирует, прикрывает, даёт добро? Наши грушники в такие игры начали играть? Нашли благодатный материал, чтобы, если что, концы в воду, так?

— Нет, — ответил я. — Это мой проект. Контора к этому отношения не имеет. Я только согласовал наше прикрытие, всё. Так сказать, в частном порядке. Они не при делах.

Вова оглянулся назад и посмотрел на сослуживца. В зеркале я видел, как Саня пожал плечами.

— Тогда нафига тебе это надо? — спросил он, обращаясь ко мне.

— Большие амбиции, — ответил я.

— Вот оно как… — Вова цокнул языком.

— Если коротко, и чтобы понятно было — там сейчас отрабатываются технологии, которые потом против нас используют, — сказал я. — А мне же не хочется, чтобы всё это дерьмо у нас тут начиналось. Поэтому хочу обломать этих ребят.

— Этих ребят — это црушников? — спросил Саня.

— В основном, — уклончиво ответил я.

— Слушай, ты скажи: на верху у тебя крыша надёжная? — спросил Вова.

— Надёжная, — уверенно кивнул я.

— Ну здорово тогда. Меня всё устраивает.

Возле Генштаба были пробки. Мне удалось приткнутся в одном из переулков, возле набережной, так что пришлось немного пройти пешком.

В городе вовсю вступала в свои права весна: снег на тротуарах почти растаял, оставив потрескавшийся асфальт и лужи. Машины забрызгивали зазевавшихся прохожих весенней грязной жижей. Один из «бомбил» на красной «девятке» чуть не проехал так мимо нас, но в последний момент благоразумно притормозил. Должно быть, пригляделся к парням — и передумал хулиганить.

В Генштаб мы ехали для оформления служебных загранпаспортов. Понятное дело, что имевшийся у меня общегражданский для таких дел не годился. Собственно, про него руководство официально и не знало.

Теоретически документы до нас должны были ходить фельдъегерской службой, но Анохин честно сказал: «Хотите успеть — везите сами. Иначе ничего не гарантирую».

Мы и повезли.

На проходной нам долго выписывали пропуска. Прапорщик старательно выводил каждую букву в журнале. Сложно сказать, почему: может, ему нравилось ощущение, что кто-то вынужден был его ждать, а, может, он просто страдал обессивно-компульсивным расстройством. Как бы то ни было, всего через полчаса за нами спустился целый майор. Лётчик, судя по погонам, сотрудник Управления международного военного сотрудничества. Глянул на нас презрительно после чего скомандовал идти с ним в кабинет.

— Объективки? — сказал он, когда мы зашли в помещение, уставленное старой, ещё советского времени мебелью, в котором совершенно не было окон — только стеллажи с бумагами и деревянные столы.

Мы вытащили бумаги, подписанные руководством факультета.

Он принялся их внимательно изучать, потом открыл какой-то журнал и долго выписывал туда регистрационные номера. Потом посмотрел на нас, пошевелил бумаги и спросил:

— А фото где?

Мы переглянулись.

— А… нужно было? — уточнил я.

Майор усмехнулся.

— И что у вас какие-то малахольные учатся, а? Элита блин! Что мы вам в паспорт клеить будем? Рисунок?

— Сделаем, товарищ майор. Когда нужно? — спокойно ответил я.

— Сейчас нужно. Сегодня пятница. До конца дня всё должно быть оформлено. Вы в курсе, что нач управления в понедельник в отпуске? У вас когда вылет по плану?