Мои колени ударяются о стол с оборудованием, и он сотрясается от силы, сбивая предметы на пол, но ни один из нас не обращает на них внимания. Я поймана в ловушку его темного, голодного взгляда, мое тело находится под его контролем. Мое сердце колотится в предвкушении, а бедра сжимаются от желания. За все это время он ни разу не переступил черту, но сегодня вечером он это сделает.

Он больше не сдерживается, а я, черт возьми, не могу ждать.

Сжимая крепче, он сводит мои пальцы в судороге, и я опускаю кувалду в его протянутую руку. Он томно проводит по нему своими длинными пальцами, наблюдая за мной, прежде чем прижать твердый край к моей щеке и провести им вниз по моему горлу, останавливаясь над моим колотящимся сердцем.

— Ты собиралась использовать это на мне?

Я киваю. Что-то в его шелковистом, темном голосе завораживает меня. Воздух наполнен обещанием и насилием, но я, кажется, не могу отвести взгляд, едва в состоянии моргнуть, и мои глаза горят от пристального взгляда на него.

Он сжимает меня, прежде чем провести кувалдой по моим твердеющим соскам через блузку. — Тогда, может быть, мне стоит использовать ее на тебе. Честно — это справедливо, тебе не кажется, Эмбер? — мурлычет он, стаскивая ее вниз, переворачивая в руке и прижимая к моей промежности. Страх пронизывает меня, но я не отступаю.

— Я вел себя все это время хорошо и не прикасался к тебе, но я хочу то, что принадлежит мне. Ты понимаешь? — Мои глаза расширяются, и он сжимает мой подбородок так сильно, что я всхлипываю. — Слова, Эмбер. Соглашайся прямо сейчас или уходи, потому что, если ты скажешь «да», я не остановлюсь, сколько бы ты ни умоляла. Ты должна это понять.

— Я… — я тяжело сглатываю, переводя взгляд на его губы.

— Скажи — да или прикажи мне убираться, — приказывает он резким голосом. — Если ты скажешь — да, ты моя, вся, и я сделаю с тобой все, что захочу. Последнее предупреждение.

Снова поднимаю на него глаза и облизываю губы в предвкушении.

— Да. Да, я твоя.

Я ожидала, что он поцелует меня, но вместо этого он срывает с меня блузку, прохладный воздух касается моей обнаженной груди и заставляет мои соски напрячься. Он наблюдает, как вздымается моя грудь от тяжелого дыхания, пока, наконец, не наклоняется и не захватывает сосок зубами. Его глаза встречаются с моими, когда он медленно сжимает его, наблюдая за каждой моей реакцией. Боль и удовольствие смешиваются, пока это не становится слишком сильным, и я вскрикиваю. Он останавливается и ждет, пока я успокоюсь, и целенаправленными движениями впивается глубже, подталкивая меня к краю, прежде чем отпустить. Кровь снова приливает к моему соску и заставляет его покалывать, когда он поворачивает голову и проделывает то же самое с другим. Мои стоны наполняют воздух, мои глаза закрываются, когда я содрогаюсь в его объятиях.

Схватив меня за запястья, он дергает мои руки вверх, а затем за спину, так что моя грудь выпячивается, а глаза распахиваются. Боль в моих плечах смешивается с удовольствием в моем теле, и я задыхаюсь.

— Не своди с меня глаз все это время. Не закрывай их, или я открою их силой, — предупреждает он. — Ты узнаешь, кто трахает тебя, Эмбер. Ты будешь наблюдать за каждой развратной вещью, которую я буду делать с тобой, и знать, что ты хотела этого.

Удерживая мои руки скованными, он хватает со стола веревку и обматывает ее вокруг моих запястий. Кожу жжет, когда я безуспешно пытаюсь высвободиться, а затем его рука скользит по моей груди, пощипывая мои воспаленные соски, в то время как другой у него кувалда.

Его ухмылка становится жестокой, когда он вертит ее в руке. Смущение смешивается с похотью, когда я задаюсь вопросом, что он собирается делать.

Взявшись за толстую деревянную ручку, он вдавливает ее мне между бедер, а затем его ноги встают по обе стороны от моих, сжимая мои ноги так крепко, что я вжимаюсь в эту ручку до боли. Толстая квадратная головка торчит и прижимается к его члену, когда он наклоняется и кусает меня за горло.

Мой крик наполняет воздух, и я пытаюсь отстраниться, но я в ловушке между ним и столом, моя киска трется о дерево. Это больно, но в то же время так приятно, особенно когда он прижимается к моему клитору, заставляя меня хныкать.

Он кусает и облизывает, прежде чем спуститься ниже и снова прикусить. Он повторяет это снова и снова, отмечая каждый дюйм моей шеи. Его руки находят мои бедра и дергают их взад-вперед, заставляя меня прижиматься к дереву.

Когда раздается его голос, он приглушается моей кожей.

— Ты кончишь вот так, Эмбер, — говорит он. — Я собираюсь заставить тебя. Ты уже близко, и неважно, как сильно ты не хочешь этого признавать. Я ощущаю это на твоей коже и вижу дрожь в твоих конечностях. Но продолжай бороться. Мне это нравится. Чем упорнее ты будешь бороться, тем тяжелее тебе будет пасть.

Со стоном я двигаю бедрами. Это так чертовски приятно, когда я втираю клитор в дерево через штаны. Я погружаюсь в боль, поглощенная ею, и когда я раскалываюсь на части, я кричу в темноту.

Его смешок наполняет воздух вместе с моим криком, когда он поднимает голову, его кривая улыбка, когда он смотрит, как я тяжело дышу и дрожу. Когда удовольствие, наконец, утихает, я со стоном падаю, моя киска пульсирует и ноет от давления. Его рука скользит вниз по моей груди, когда он отступает назад и убирает ее между моих покрытых синяками бедер.

Перекинув кувалду через плечо, он жадно пробегает глазами по моему телу.

— Я только начинаю, любовь моя.

Прежде чем я успеваю задуматься, что он имеет в виду, он перекатывает меня, его рука опускается мне на спину и толкает меня через стол, пока я не перегибаюсь через него. Мои руки связаны у основания позвоночника, когда он хватает меня за брюки и стаскивает их. Я чувствую, как моя влага растекается по моим бедрам и киске, и когда он широко раздвигает мои ноги, я знаю, что он это видит.

Его пальцы скользят по моему месиву, и мгновение спустя я слышу, как он облизывает их дочиста, чавкающий звук заставляет меня вздрогнуть.

— У тебя божественный вкус, и посмотри на себя, такая пухлая и розовая. Созрела для принятия.

Поворачивая голову, я напрягаю зрение в темноте.

— И прими мою волю, — продолжает он. Я слышу шарканье, а затем толстая головка его члена касается моего входа, прежде чем он входит в меня. Сила заставляет меня кричать, боль пронзает меня, когда он погружается так глубоко, как только может. Я мокрая, но все еще больно, и когда он вынимает член и толкается обратно, мои глаза зажмуриваются, пока мое тело пытается приспособиться к нему. Как только я начинаю, он вырывается из моего влагалища. Его руки сжимают мои бедра, а затем раздвигают мою задницу, и его влажный член прижимается к моей дырочке там.

— Дай… — Я начинаю протестовать, но он с рычанием толкается внутрь, проталкивая свой член сквозь мои ноющие мышцы. От боли я почти теряю сознание на мгновение. Я пытаюсь вырваться, отодвинуться, но он удерживает меня, грубо входя глубже в мою задницу с каждым толчком.

— Пожалуйста, нет, остановись! — Я умоляю, отбиваясь, слезы текут из моих глаз. Это так больно, но, как он и обещал, он не останавливается.

Ему все равно.

Я сказала «да» зверю, и он больше не будет закован в цепи.

Он предложил мне выход, но я отвергла его. Теперь я должна это пережить.

Это должно пугать меня после всего, через что я прошла в прошлом, но в глубине души я знаю, Даймонд никогда бы не причинил мне вреда. Не совсем, не так, как Роджер. Он раздвинет мои границы и заставит меня почувствовать то, чего я никогда не чувствовала, но он никогда не сломает мое тело. Он будет использовать это и боготворить это, и долбаной части меня это нравится.

Я становлюсь еще влажнее, умоляя его остановиться, и слово — нет превращается в да. Мысль о том, что он возьмет меня против моей воли, делает меня такой скользкой, что становится неловко.

Он трахает мою задницу жестко и быстро, с силой вдавливая меня в стол, мои соски волочатся по шероховатому дереву, когда меня дергают взад-вперед.