Киф, кажется, закончил свой рассказ и поспешил продолжить свои дела. Фауст и Лина остались стоять на улице, наблюдая, как гоблин удаляется, неуклюже неся свою линейку.
Лина, видя, что Фауст погружён в раздумья, предложила:
— Раз уж король сегодня отдыхает от своих дел, почему бы нам не сходить в трактир «Пьяная крыса»?
Фауст улыбнулся и кивнул, принимая её предложение. Ему действительно не помешало бы немного отвлечься от своих мыслей и расслабиться.
— Да, почему бы и нет. Пойдём, посмотрим, что там за заведение, — согласился он, и они направились в сторону трактира.
Они прошли несколько улочек, пока не увидели перед собой деревянную вывеску с изображением крысы, держащей кружку. Свет из окон трактира просачивался наружу, создавая вокруг мягкое тёплое свечение. Войдя внутрь, они сразу почувствовали запах жареного мяса и услышали шум голосов и смеха. Здесь было тепло и уютно, а в центре стоял огромный очаг, в котором весело потрескивал огонь.
Фауст и Лина подошли к свободному столу и уселись. Фауст взглянул на Лину и с лёгкой улыбкой сказал:
— Ну что, давай узнаем, какие здесь рассказывают истории.
Устроившись в трактире «Пьяная крыса», Фауст почувствовал, как его охватывает приятное тепло, исходящее от огромного очага. Он был рад, что наконец-то мог попробовать нормальный эль, а не ту странную бормотуху, которую предлагал полурослик Пивинс. Этот напиток, по его мнению, был способен повалить с ног даже огра.
Фауст с удовольствием сделал большой глоток эля и почувствовал, как расслабление разливается по его телу. В трактире стоял гул голосов, посетители оживлённо обсуждали последние новости и делились слухами. Маг, решив отдохнуть от своих недавних размышлений о магии и тёмных заклинаниях, стал прислушиваться к разговорам за соседними столиками.
Неподалёку от него двое мужчин вели интересную беседу. Один из них, одетый в простую крестьянскую одежду, рассказывал, что недавно прибыл из Вольнограда. Услышав это, Фауст не смог удержаться и вмешался в разговор:
— Простите, но вы упомянули Вольноград. Значит, здесь есть и другие города кроме Свободного Пристанища?
Путник повернулся к Фаусту и, окинув его взглядом, кивнул:
— Конечно, есть. Помимо Свободного Пристанища, есть ещё Вольноград и Гуляй-город. Гуляй-город — это вообще интересное место: каждый сезон он меняет своё расположение. По сути, это город из повозок, передвигающихся с места на место.
Фауст с любопытством слушал, поражаясь тому, как мало он знал об этой земле, ставшей его убежищем.
— А что насчёт деревень? — продолжил он.
— О, в Диких Землях есть десяток-другой деревень, но они обычно весьма неприятные места, — пояснил путник. — В таких деревнях собираются те, кого изгнали из свободных городов. Случайному путнику там светит только смерть. Не место для нормального человека.
Лина, внимательно слушавшая разговор, вмешалась:
— А что дальше, южнее Диких Земель?
Путник покачал головой:
— Никогда там не бывал и не советую. Там Железные Пустоши, а что за ними — никто не знает. Ходят легенды, что там царство разумной нежити.
Фауст удивлённо поднял брови.
— Разумной нежити? — переспросил он. — А есть кто-то, кто был там и может рассказать больше?
— За Железной Пустошью никто не был, по крайней мере, о ком бы я слышал, — ответил путник. — Это место окутано тайной, и мало кто осмеливается пойти туда.
Фауст представил себе заброшенный город, по улицам которого бродят призраки бывших жителей, выполняющие свои повседневные дела, как обычные горожане. Он почувствовал, как его интерес к этому таинственному месту растёт.
— Вот бы хоть одним глазом увидеть, что там происходит, — тихо проговорил он, обращаясь к Лине.
Лина улыбнулась и, задумчиво посмотрев на него, сказала:
— Да, а вдруг этих мертвецов можно было бы убедить служить себе?
Трактир заполнился звуками дудочки, на которой начал играть крысолюд, сидевший в углу. Его музыка была мелодичной, но немного мрачной, идеально подходящей под настроение Фауста. Лина встала, подошла к крысолюду и что-то ему прошептала. Он кивнул и сменил мелодию на что-то более ритмичное и торжественное.
Лина начала петь, её голос был удивительно приятным, несмотря на её чудаковатый сельский акцент:
В полумраке тихо, где не ступит свет,
Благородный некромант, тайный завет.
Сквозь тьму и мрак, в него верит ночь,
В каждом сердце мертвых он находит любовь.
На пепле древних, где шепчет ветер,
Он воскрешает тех, кто покинул лето.
Забытые воины, надёжный отряд,
Сквозь время идут с ним вперед.
Фауст неожиданно для самого себя почувствовал, как на его щеках проступает румянец. Смущение охватило его, он не привык к тому, что его так открыто восхваляют. Посетители таверны захлопали в ладоши, впечатлённые выступлением Лины. Её голос был действительно хорош — глубокий и выразительный, он словно завораживал. Несмотря на акцент, она прекрасно справлялась с пением, а мелодия крысолюда подчёркивала её голос.
Фауст с трудом сдерживал смущение, чувствуя, что все взгляды в трактире устремлены на него. Но, несмотря на это, он не мог не оценить таланты Лины и тот эффект, который она произвела на публику. В её песне была не только похвала, но и своеобразный вызов, призыв к тем, кто может следовать за ним и его тёмным искусством.
Фауст начал задумываться о том, что пришло время создать своего голема, хотя он ещё не закончил читать «Моргулион». У него было общее понимание процесса, и он чувствовал, что это не должно быть слишком сложно. Желание доказать себе свою силу и способность к некромантии всё больше росло в нём. Он знал, что големы — это своего рода высший экзамен для мага смерти, и он хотел пройти его.
На следующий день он дал Лине золотую монету и поручил ей найти необходимые для его работы принадлежности: пергаменты, перья, чернила. Он также попросил её попытаться разменять монету, чтобы не тратить всё золото сразу. Лина с улыбкой ответила:
— Желание короля — закон!
Она удалилась, а Фауст остался один в доме. Он сделал себе крепкий чай и, сев за стол, продолжил чтение. За последнее время он наловчился разбирать текст на староагоранском и теперь уже не тратил так много времени на понимание каждого предложения. Однако, чем дальше он читал, тем сложнее становилось содержание книги. Началась самая сложная часть — описания уровней некромантии, которые были далеки от его текущих возможностей и понимания.
Одним из самых интересных разделов книги было описание личей — живых мертвецов, сохранивших свой разум и личность. Обычно личами становились бывшие маги, прошедшие через опасный и сложный ритуал пустоты. Описание самого ритуала в книге отсутствовало, и это не было удивительно, поскольку «Моргулион» предназначался для начинающих магов. Однако Фауст узнал, что хороший маг смерти мог подчинить лича своей воле, хотя это было очень рискованно. Если контроль ослабнет, лич мог жестоко отомстить.
Фауст задумался о вечной жизни в качестве лича. Это казалось заманчивым, но перспектива существования как мертвеца его смущала. Если он собирался вернуть себе трон и править, то быть правителем-личом означало бы управлять лишь мёртвыми, а живые существа такого правителя никогда не примут.
Следующий раздел книги был посвящён вампирам — уникальной нежити, которая одновременно была живым существом. Вампиров нельзя было создать с помощью некромантии; они считались древней расой, способной наслаждаться вином, любовью, едой, но также обладающей всеми преимуществами нежити. Для поддержания своего существования вампиру требовалась кровь. Без крови они не погибали, но теряли силы и становились беспомощными. Вампиры не могли рожать детей, но могли превращать других в вампиров, если оба — и вампир, и жертва — этого хотели.
Фауст почувствовал, что вечная жизнь в качестве вампира привлекала его гораздо больше, чем существование лича. Будучи вампиром, он почти не отличался бы от простых людей и мог бы продолжать наслаждаться жизнью, скрывая свою истинную природу.
