— Что в нем? — Я спрашиваю. — На самом деле, неважно. Мне все равно. — Я откусываю большой кусок и вздыхаю с удовлетворением. — Черт возьми, это хорошо.

Исаак просто сидит и улыбается.

— Ты ничего не будешь есть? — спрашиваю я с набитым ртом.

— Не голоден.

— Грубо смотреть, как ест другой человек.

Он пожимает плечами. — Я не против быть грубым.

Я закатываю глаза. — Расскажи мне что-нибудь, чего я не знаю.

Продолжая жевать, я оборачиваюсь, любуясь видом из огромных арочных окон. Замок выходит на небольшой ручеек, струящийся между зелеными холмами. Деревья здесь выглядят древними и корявыми, старше самого времени. Легко потеряться, глядя на эту потустороннюю перспективу.

Но когда я возвращаюсь за едой, Исаак смотрит на меня.

— Что теперь? — Я спрашиваю.

— Приятно видеть, что ты немного развлекаешься.

Я качаю головой. Как я могу объяснить ему, что наслаждение неволей похоже на то, что может получить удовольствие только фундаментально сломленный человек? Что в каком-то смысле — во многом — я ненавижу себя за это?

Но в одном он прав: я получаю удовольствие и явно плохо это скрываю.

— Аластер позаботится о тебе, пока меня не будет.

— Ты сейчас уходишь? — спрашиваю я, стараясь не показаться слишком разочарованной.

— Я пообещал, что встречусь с семьей Лахлана, как только приеду. Я просто хотел сначала тебя устроить.

Это хороший жест. Мило, на самом деле, но опять же, я боюсь читать слишком много. Вероятно, где-то глубоко зарыт скрытый мотив. С Исааком всегда так.

И я увижу это только тогда, когда убежусь в том, что между нами есть нечто большее, чем просто план мести.

— Все будет хорошо. Иди и повидайся с семьей Лахлана.

Исаак кивает мне. Выражение его лица трудно прочесть, но я предполагаю, что оно что-то среднее между принятием и легким облегчением. Я не уверена, что из этого относится ко мне, а что к Лахлану.

— Я вернусь ночью.

— Хорошо.

— До тех пор замок будет в твоём распоряжении.

Я хмурюсь. — Это напомнило мне: почему Аластер назвал меня хозяйкой этого замка? Помимо того, что это звучит совершенно архаично, на самом деле это неправда.

— Я не видел необходимости рассказывать им обо всех ужасных подробностях нашей ситуации, — объясняет Исаак. — Насколько им известно, ты моя жена. Миссис Исаак Воробьев.

Мой желудок делает небольшое сальто назад, когда он так произносит мое имя. Черт бы его побрал. Будь он проклят и его безумно красивые голубые глаза. Черт бы побрал его и все, что он делает со мной, даже не пытаясь.

_ Здесь есть стационарный телефон, которым я могу воспользоваться? — Я прошу, чтобы замазать слегка бременный момент. — Или подключение к Интернету?

— И то, и другое, — отвечает Исаак. — А у тебя один звонок.

— Я помню правила, ваше высочество.

Исаак поднимается на ноги, и мой взгляд автоматически скользит по его высокой фигуре, широким плечам, идеально мускулистым рукам.

К тому времени, как мои глаза достигают его, он уже смотрит на меня, улыбаясь той понимающей улыбкой, которая заставляет меня чувствовать, что он может заглянуть мне в голову и прочитать все мои мысли.

— Перестань делать вид, что знаешь, о чем я думаю, — огрызаюсь я.

Он смеется. — А я знаю, kiska.

— Нет, ты не знаешь.

— Я знаю, ты надеешься, что я скоро вернусь.

Я должна контролировать свое выражение лица, но он не упускает проблески раздражения, что, опять же, он прав.

— Не волнуйся, — добавляет он, прежде чем я успеваю что-то сказать. — Я не обольщаюсь тем, что ты заботишься обо мне. Но если дело не в моей личности, тебе определенно нужно мое тело.

Он… дразнит меня? Эта греховно опасная улыбка, кажется, говорит об этом.

— Тебе негде быть? — говорю я ворчливо.

Все еще ухмыляясь, он уходит и оставляет меня в своем величественном замке. Это иронично, правда. Если я проигнорирую хотя бы несколько неудобных деталей, мне покажется, что я живу в сказке.

Но я не принцесса.

Исаак Воробьев не князь.

И, черт возьми, на конце радуги нас точно не ждет долго и счастливо.

НЕСКОЛЬКО ЧАСОВ СПУСТЯ

Она открывает дверь почти сразу. Как будто она ждала меня.

— Исаак.

Я даю ей жесткий, усталый кивок. Это лучшее, на что я способен после унылого вечера с кланом Мерфи. На Ками прозрачное белое платье с вырезами на рукавах и глубоким V-образным вырезом. Я должен быть осторожен, чтобы не смотреть.

— Ты хорошо выглядишь.

Она смотрит на свое платье, а потом снова на меня. — Спасибо. Ты купил его для меня.

— Кажется, мой вкус так же хорош, как и всегда.

В другой день этот же разговор вылился бы в драку. Ками обвинила бы меня в том, что я пытаюсь контролировать ее, платя за все, что у нее есть.

И я бы ответил ударом ниже пояса, который заставил бы ее захлопнуть дверь перед моим лицом.

Что, конечно же, потребовало бы, чтобы я протиснулся через указанную дверь и напомнил ей, кто тут главный.

Внезапная маленькая фантазия заставила мой член застыть, как железный прут, за две секунды.

Это и то, как она сейчас смотрит на меня своими свирепыми зелеными глазами.

— Пошли, — говорю я хрипло. — Мы уходим.

— Сейчас? — она спрашивает. — Уже почти десять часов.

— У тебя есть другие планы?

Она раздраженно поджимает губы, но следует за мной из своей комнаты. Мы тихонько выходим наружу, где припаркован и ждет нас мой темно-синий Феррари.

Я открываю ей дверь и замечаю, как ее глаза чуть-чуть проясняются. Как будто этот простой жест — это то, чего она ждала всю свою жизнь.

Я сажусь в машину, и мы начинаем движение. Камила бросает на меня короткие взгляды каждые несколько секунд, и по тому, как она ломает руки, видно, что она чем-то нервничает.

— Что? — наконец спрашиваю я.

— Я просто… не знаю, спрашивать или нет, — признается она.

Я вздыхаю. — Это было предсказуемо ужасно.

Она вздрагивает. — Мне жаль.

— Такова природа этой жизни. Смерть не просто неизбежна; это также приходит раньше, чем ты думаешь.

— Я могла бы пойти с тобой, — говорит она. — Для поддержки.

Я смотрю на нее, и она тут же краснеет, поворачиваясь лицом к окну, так что я могу только мельком увидеть ее профиль.

— Но я уверена, что у тебя была поддержка, — быстро добавляет она. Она прочищает горло. — Так куда именно мы направляемся?

— Шотландский розовый сад.

Это заставляет ее снова смотреть на меня. — Звучит прикольно.

Я улыбаюсь. — Это просто большой общественный парк, — объясняю я. — И иногда там проводятся мероприятия. Сегодня вечером будет кейлид.

— Кейлид? — с трепетом повторяет она. — Убирайся отсюда. Ни за что.

Меня поражает, что мне пришлось бы объяснять, что это такое, другой женщине.

Но с Ками в этом нет необходимости. Ее глаза расширяются от узнавания, и она выглядит мгновенно взволнованной. Несомненно, она читала о традиционных шотландских собраниях в какой-то малоизвестной книге по истории, о которой никто никогда не слышал.

Единственный оставшийся вопрос: почему это заставляет мое сердце выпрыгнуть из груди?

— Я всегда хотела побывать в одном из них, — говорит она. — Народные сказки — мои самые любимые.

— Некоторых женщин больше интересуют музыка и танцы.

— Не я, — говорит она, мгновенно краснея. — Я… я не лучший танцор.

— Ой-ой. Я наткнулся на твою единственную слабость?

Она улыбается. — Поверь мне, у меня есть несколько. Танцы, безусловно, занимают первое место в списке.

— Считай, что я заинтригован.

Она фыркает. — Приготовься к жестокому разочарованию.

Я паркую Феррари на окраине сада, достаточно близко, чтобы мы все еще могли видеть вечеринку, происходящую посреди травы.

Два отдельных костра потрескивают по обеим сторонам лужайки, усеянной скамейками и столами неплотным кругом.