— Оглянись вокруг, Исаак. Там нет ничего, кроме холмов, дороги и неба.

— Никогда не недооценивай отчаявшегося человека.

Я ерзаю на сиденье, чтобы взглянуть на него. — С чего ты взял, что он в отчаянии?

— Он знает, что он против меня.

Я качаю головой. — Иногда я задаюсь вопросом, является ли это эго твоей сверхсилой или твоещ ахиллесовой пятой.

Он ухмыляется, и даже это заставляет мое тело гореть неестественным желанием. Честно говоря, мне нужно взять себя в руки, иначе я полностью потеряю контроль.

— Эго является частью должностной инструкции.

— Да, так мне сказали.

— Кто?

— Твоя мать, — говорю я, решив, что нет смысла врать об этом.

— Моя мать, — повторяет он. — Когда?

Я пожимаю плечами. — Мы говорим.

— Как часто?

Я поднимаю брови. — Что случилось, Исаак? Нервничаешь?

— Не нервничаю. Просто… неловко.

— Почему?

— Потому что она моя мать.

— Ты боишься, что она расскажет мне все твои темные, грязные секреты?

Он усмехается. — Если ты думаешь, что я доверил маме свои секреты, то тебе явно есть, что обо мне узнать.

— Она твоя мать, — указываю я.

— И твоя точка зрения…?

— Почему ты не доверил ей свои секреты?

— Потому что у нее есть свои, и она точно не делится. Так почему я должен?

— Это самая детская вещь, которую я когда-либо слышала. Око за око с собственной мамой?

Его ухмылка становится шире. — Все сложно.

— Разве не все семьи?

— Некоторые больше, чем другие.

Я не могу не восхищаться резкими, совершенными линиями его профиля. В другой жизни он легко мог бы стать моделью или актером. У него есть внешность, у него есть присутствие, и у него определенно есть то таинственное, задумчивое качество, перед которым женщинам трудно устоять. В моем случае сопротивляться невозможно — что бы он ни делал.

— Ты не должен быть так строг с ней, ты знаешь. Она прикроет твою спину.

Он хмурится. — И откуда ты это знаешь?

— Потому что большую часть нашего разговора она провела, защищая тебя. Точнее, оправдывая твое поведение.

Он вздыхает с разочарованием. — У моей матери красивый загородный дом примерно в двадцати милях к югу от поместья. Я не знаю, почему я потратил на него столько денег, если она не собирается оставаться там, когда будет в Лондоне.

— Не дай Бог, она хочет быть рядом со своими сыновьями.

Он не отвечает на это. Он просто смотрит на извилистую дорогу впереди, выглядя стоически и отчужденно.

— Тебе так трудно подобраться к ней? — спрашиваю я, когда становится ясно, что он пытается закончить разговор. — Или это просто твое общее правило?

Я замечаю, что его глаза дергаются на руку. С линией шрамов от локтя до запястья.

— Ага, понятно. Это был еще один урок, который преподал тебе твой отец. Не доверять никому? Не доверяете женщинам?

Рука, лежавшая на руле, которая всего несколько мгновений назад была так непринужденна, теперь сжимает его мертвой хваткой. Его костяшки пальцев белеют сквозь кожу.

— Тебе не нравится, что я могу тебя читать, не так ли? — Я спрашиваю.

— То, что ты знаешь обо мне, — это то, чем я решил поделиться с тобой, — рычит он. — Если бы не это, ты бы ни хрена не знала.

Я закатываю глаза. — Правильно, извини. Я все время забываю, что ты робот, которому никто и ничего не нужен. Меньше всего для разговора.

Я скрестила руки на груди, и почему-то это, кажется, забавляет его.

— Но, — продолжаю я, — я просто хотела бы отметить, что именно ты подошел ко мне той ночью. Ты был тем, кто не мог уйти.

— Это правда, — мягко говорит он.

— Не волнуйся, я не обольщаю себя тем, что ты хотел чего-то большего, чем быстрый трах.

— Кто сказал что-нибудь о быстроте?

Я смотрю на него. — Почему бы нам просто не насладиться сельской местностью и не говорить?

Он смеется себе под нос. Я могу только сжать руки на груди и ждать, когда этот драйв закончится. Я хочу спросить, сколько еще времени потребуется, чтобы добраться до его дома, но это нарушит правило «не разговаривать», которое я только что установила.

К счастью, мне не нужно спрашивать, потому что через несколько минут дорога, по которой мы едем, огибает холм и переходит в гравий. В то же время я замечаю вдалеке сооружение с башней.

— Боже мой! — Я задыхаюсь, садясь. — Я заснула и проснулась в Нарнии?

— Добро пожаловать в замок Маклауд, — только и говорит Исаак.

— Замок. Ты только что сказал «замок».

Он улыбается. — Это всего лишь маленький.

— Верно, — говорю я. — Маленький замок. Это безумие.

И это действительно так. Лондонское поместье Исаака было большим и роскошным. Но шотландский замок — это совсем другое.

Этот находится на вершине самого высокого холма в этом районе, в окружении пышной зелени и густых лесных массивов. Башни, кажется, царапают лазурное небо. Мох и лианы взмывают на вершины башен, а вороны слетаются по краям стен.

Ворота распахиваются, когда мы приближаемся к какому-то скрытому механизму. Исаак ведет нас. Оттуда нам потребуется целых четыре минуты, чтобы добраться до парадного входа в замок. Почти столько же времени мне требуется, чтобы снова обрести голос.

— Восемнадцатый век? — спрашиваю я, пока мы паркуемся.

— Вообще-то семнадцатый, — говорит Исаак. — Но в восемнадцатом веке было несколько реставраций, поэтому в нем есть определенные намеки на эпоху.

— Это потрясающе. Бьюсь об заклад, библиотека великолепна.

Моя дверь распахивается. Я выхожу с энтузиазмом. Я так занята, глядя на впечатляющий фасад замка, что даже не помню, чтобы признать человека, который только что открыл мою дверь.

— Камила, — подсказывает Исаак, — это Аластер Фрейзер. Он ухаживал за этой собственностью последние двадцать семь лет.

Я поворачиваюсь к мужчине постарше, чьи роскошные белые усы настолько велики, что полностью закрывают верхнюю губу. Он также одет в традиционную шотландскую одежду, килт и все такое.

— Аластер, — говорю я, протягивая ему руку. — Мне жаль. Я просто немного отвлеклась.

Он дарит мне легкую улыбку. — Она красавица, не так ли? — Его тон теплый и наполнен любовью. Но это не имеет ко мне никакого отношения. Понятно, что мужчина влюблен в саму недвижимость.

— Великолепно, — горячо говорю я. — Я бы хотела тур.

— Аластер вскоре может дать тебе один, — вмешивается Исаак, проводя меня в замок.

Его рука задерживается на моей пояснице. Я не могу отрицать, что я не ненавижу его там.

— Между прочим, я Камила, — говорю я Аластеру, когда он следует за нами с сумками в руках.

— Конечно, я знаю, кто вы, мэм. Мы все были рады приветствовать дома хозяйку замка Маклеод.

Мой рот безмолвно открывается, и я упираюсь пятками в него.

Исаак усмехается. — Прости ее, Аластер. Она не привыкла к титулам. Где расставлены закуски?

— В парадной гостиной, сэр. Я подумал, что юной мадам понравится смотреть на французские гобелены, которые у нас выставлены.

Я смутно осознаю, что Исаак разговаривает с Аластером позади меня, но не обращаю внимания ни на одного из них.

Несколько минут спустя я чувствую Исаака у своего плеча.

— Это невероятно, — шепчу я.

— Не думал, что тебя так легко впечатлить.

— Я имею в виду все это, а не только гобелены. Не могу поверить, что у тебя есть замок.

— Это была первая крупная покупка моего отца после того, как он восстановил репутацию Братвы. Он хотел символ своей власти.

— Значит, он только что купил целый чертов замок? — с благоговением спрашиваю я.

Исаак пожимает плечами. — Он хотел хорошую инвестицию.

— Вау, — выдыхаю я. — Я буквально потеряла дар речи.

Он смеется от удовольствия. — Тебе следует поесть.

Снова кладя руку мне на поясницу, он ведет меня к богато украшенному столику, ожидающему у окна. Он наполнен ассортиментом различных вкусностей, каждая из которых выглядит и пахнет лучше, чем предыдущая.

Мы садимся вместе, и я беру крошечный шотландский пирог, который идеально помещается в моей ладони.