— Наконец-то увидеть кого?

— Мою семью, — говорит она, ее голос колеблется на грани краха. — Моя сестра, мои племянники. Я не видела их много лет! Я не видела, как они растут. Я не была там, чтобы… чтобы уложить их в постель… — С ее губ срывается всхлип, и она от стыда отводит от меня свои дикие заплаканные глаза.

— Камила…

— Не надо! — она говорит. — Не делай этого. Не произноси мое имя так, как будто ты меня знаешь.

— Я тебя знаю.

— Один разговор не делает нас друзьями, Исаак, — шипит она. — И то, что мы женаты, не делает нас мужем и женой.

Одинокая слеза вырывается на свободу и стекает по ее щеке. И эта слеза… Черт.

Вид этой одинокой слезы что-то делает со мной. Что-то совершенно неожиданное.

Меня это чертовски бесит.

Неужели она не понимает, от чего я ее спас? Неужели она не понимает, что я только что вернул ей жизнь?

— Ты расстроена, — холодно говорю я. — Поднимись наверх и отдохни.

— Перестань командовать мной. Ты забрал у меня достаточно, даже не пытаясь украсть мою свободную волю.

— Это то, что, по-твоему, я сделал?

— Не так ли?

Эти зеленые глаза блестят в свете люстр, висящих над головой.

— Я не свободна, да? — она говорит.

— Хочешь свободы? — Я спрашиваю. — Отлично. Я дам тебе свободу.

Затем я выбегаю из столовой, оставляя Камиллу с недоеденной едой.

— Я не понимаю.

— Ты и я оба, — вздыхаю я.

Бри так долго смотрит на меня, что я на секунду задаюсь вопросом, не замер ли экран.

— Ты с ним. Онн его?

— Она его.

— Ну, трахни меня боком.

Я должна улыбаться при этом. Бри перестала ругаться, когда у нее родился Питер, тринадцать лет назад. Но если когда-нибудь и будет время вернуться к этому, то это будет прямо сейчас.

— Значит, дом, в котором ты сейчас находишься, принадлежит ему?

— Бри, сосредоточься.

— Извини. Я просто пытаюсь обдумать это.

— Ты и я оба.

— Перестань так говорить, — огрызается она.

— Извини.

— Нет, нет, прости, — быстро говорит она. — Я просто… ошеломленна. И волновалась. Ками, это похищение.

— Технически да.

— И юридически, морально, духовно, психологически… я могла бы продолжать.

— Я понимаю. Но Бри, он не причинил мне вреда.

— Еще! — визжит она. — Еще!

— В том-то и дело, — говорю я. — Не думаю, что он собирается.

Она останавливается и бросает на меня странный взгляд. — Ками…

— Что?

— Ничего. Я просто пытаюсь кое-что выяснить.

— Я бы хотела, чтобы ты этого не делала.

— Ками, у тебя все еще нет чувств к этому мужчине, не так ли? — выпаливает она.

В итоге у меня получается блестящее впечатление от золотой рыбки. Губы бесполезно хлопают, не произнося ни слова.

— Это… это нелепый вопрос.

— Это? — она спрашивает. — Потому что тебе потребовалось около десяти световых лет, чтобы ответить на очень простой вопрос с очень очевидным ответом.

— Он ответственен за все плохое, что произошло в моей жизни за последние шесть лет, — напоминаю я ей.

— Ммм, — соглашается она. — Но он также отвечает за Джо.

И бинго, она попала в самую точку. Это невозможная реальность моей жизни прямо сейчас. Исаак Воробьев — причина, по которой мой мир рухнул шесть лет назад.

Но он также — без его ведома — подарил мне самую большую радость в моей жизни.

Джо Феррара.

Моя дочь.

— Ты сказала ему? — тихо спрашивает Бри.

Я откидываюсь на спинку стула и тру лицо. — Конечно, нет. И я не планирую.

— Ммм…

— Знаешь, мне бы очень хотелось, чтобы ты перестала говорить «Ммм».

— Что не так с «Ммм»?

— Нет ничего плохого в «Ммм». Что не так, так это твой тон.

— Нет тона. — Она невинно убирает выбившуюся прядь волос с лица.

— Я бы хотела, чтобы ты просто сказала это.

— Я думала, что уже сделала.

— У меня нет чувств к этому человеку. Никогда не было.

Бри хмурится. — Ну, «никогда» — сильно сказано…

— Бри! — Я щелкаю. — Однажды вечером у меня был с ним разговор.

— И ты тоже спала с ним в ту же ночь.

Я закрываю глаза и закрываю лицо руками. — Блять.

Бри смеется. — Ты не обязана этого делать, Ками. Не со мной. Я была рада, что ты, наконец, решила прервать заклинание засухи. Я просто хочу, чтобы ты выбрала другого мужчину.

— Ты и я…

— Ками!

Я ухмыляюсь. — Извини.

— Где ты, собственно?

— Я не могу тебе этого сказать.

— Почему нет? — требует она.

— Во-первых, я на самом деле не знаю. Во-вторых, я не хочу злить его и лишать себя шансов выбраться отсюда.

— Думаешь, это вероятно?

— Думаю, он сдержит свое слово, — признаюсь я.

— Хорошо, ну, вау.

Я вздыхаю. — Что?

— Он тебе нравится, — выдыхает она. — А если не «нравится», то у тебя точно есть такое… сдержанное уважение к этому человеку.

— На самом деле он мне не лгал.

— У него не было возможности! — Бри указывает. — Ты знаешь его сколько, всего пару часов, если связать вместе все время, что действительно провели вместе?

— Знаю, знаю, ты права, — говорю я с поражением. — Конечно, ты права. Но в этом я руководствуюсь своими инстинктами. Может быть, если я буду сотрудничать, у меня будет больше шансов увидеть Джо. Может быть, у меня будет шанс стать для нее настоящей матерью.

— Эй, прекрати это прямо сейчас. Ты ее мать.

Я вытираю угрожающие слезы в уголке глаза. — Только по названию. Но давай посмотрим правде в глаза, ты для нее больше мать, чем я. Это ты укладываешь ее в постель, моешь ей волосы и держишь ее, когда она болеет или грустит.

— О, милая… — Но она замолкает. Ей нечего сказать, потому что она знает, что это правда. Это все правда. А Бри слишком честна, чтобы покровительствовать мне, притворяясь иначе.

— Я не ожидала такого поворота событий, — говорю я ей. — И я пытаюсь разобраться. Для меня и для Джо. Как ты сказала, он ее отец. Не знаю, как долго я смогу скрывать ее от него.

— Тебя беспокоит, как он может отреагировать?

— Честно говоря, я даже не думала о том, как он может отреагировать. У меня достаточно поводов для беспокойства.

— Как Алекс, которого на самом деле зовут не Алекс?

— Среди прочего, да. Может быть, это просто карма.

— Что заставляет тебя так говорить? — спрашивает Бри.

— Я солгала ему о своем имени. Почему он не должен был солгать мне о своем?

— Да ладно, Ками, это смешно, и ты это знаешь. Ты солгала, чтобы защитить себя, свою личность и свою дочь. Он солгал, чтобы заставить тебя влюбиться в него. Эти две вещи несопоставимы.

Когда она начинает говорить своим строгим голосом мамы, трудно не согласиться.

— Может быть, — шепчу я. — Почему мне кажется, что я в нужной компании?

— Потому что ты всегда была слишком строгая к себе. Всегда.

Я делаю глубокий вдох. — Ага. Может быть.

— Он знает, что ты говоришь со мной? — спрашивает Бри.

— Да.

— А ты уверена, что он не прослушивает линию, не подслушивает или что-то в этом роде?

— Он сказал мне, что у меня будет полная конфиденциальность.

— Ах, я забыла: ты ему доверяешь.

— Я бы не стала заходить так далеко, — поправляюсь я. — Я верила ему в одном. Это не значит, что я ему доверяю.

— Хорошо. Так ты уверена, что не хочешь, чтобы я с кем-нибудь связывалась? Даже Эрик?

— Нет. Если ты расскажешь ему, он потребует больше подробностей о том, где я. Он также будет обязан привлечь к этому ведомство. Я не хочу, чтобы он пострадал, ища меня. Он близок к отставке, и он заслуживает спокой.

— Он беспокоится о тебе, Ками. Мы все такие.

— Пусть беспокоится, — говорю я. — Достаточно знать, что он в безопасности.

— Ты уверена в этом?

— Да. На данный момент. Позволь мне просто посмотреть, как это работает.

Бри кусает губу. — Хорошо. Если ты уверена. — Она колеблется, затем добавляет: — Кам, могу я тебя кое о чем спросить?