Как только он дотронулся до обложки, листы рассыпались, превратившись в зловонное облако. Юра едва успел прикрыть нос рукой, но приличная доза пыли просочилась в ноздри. В горле сразу же зажгло, а на грудь словно упала пудовая гиря. Упав на колени, Юра закашлял и пополз прочь, стараясь не поднимать головы.

— Что это было? — послышалось со стороны входа.

— Ты достал уже на каждый шорох рыпаться! — отзывался второй голос. — Штукатурка снова посыпалась.

— Это не штукатурка, там точно кто-то есть!

Послышались шаркающие шаги, и в дверном проеме показался желтый луч фонаря.

— Эй! — крикнул мужик. — Кто там шарится?! А ну выходи сам!

«Может, они и мирные», — думал Юра. Но тон вызывал сомнения. Ученый, отключив фонарь, отполз назад, к сцене, и спрятался в закулисье. В зал вошли два коренастых мужичка. Один то и дело нервно дергал фонарем по углам помещения, держа наготове что-то похожее на пистолет. Другой прислонился к стене у входа и скучающе водил напильником по опасной бритве.

— Ну что, убедился? — сказал второй. — Вечно ты на измену дергаешь! Кто стаханского бугра чуть в парашу не макнул?!

— Да он мутный какой-то был! Я думал, он валыну тянет! Кто ж знал…

— Кто ж знал — кто ж знал? Вот на кой ляд я за тебя вписался?! Уже четвертую смену этот порожняк пасем.

— А че я-то сразу?!

— Это я мусорской схрон похерил? Десять кило беляка в шахту смыть!

— Не, ну а че я? — поникшим голосом пытался оправдаться первый. — Кто ж знал…

Второй не стал слушать оправдания, только отвесил пинка своему подельнику и, смачно сплюнув, покинул зал.

«Твою мать! — выругался в сердцах Юра. — Это ж надо было на бандитов нарваться. Вот и верь после этого новостям, мол, преступность побеждена. Хотя это касалось нашего блока, а здесь все может быть по-другому». Горло все еще невыносимо драло, но дышать было уже легче. Юра изредка выглядывал из-за угла, стараясь оставаться незамеченным. Первый все никак не хотел уходить. Он медленно бродил по залу, выискивая следы источника шума.

Осмотрев зрительский зал, бандит пошел к сцене. Юра едва успел увернуться от фонарного луча и вжался в стену, нацелив оружие в проход. Хруст стекла и кирпичной крошки приближался размеренными шагами. Стараясь не лязгать металлом, Юра осторожно снял автомат с предохранителя. Палец мягко лег на курок.

— Ты че залип там?! — крикнул второй подельник. — Еще тридцать ячеек обшарить нужно.

— Да щас я!

Фонарик скользнул по проходу сцены, и шаги начали отдаляться. Сердце ученого успокоилось, словно кто-то дернул выключателем. Юра опустил автомат и тяжело выдохнул. Внезапно больное горло не выдержало и разразилось коротким, но громким приступом кашля.

— Эй, что это?! — фонарик снова осветил сцену.

«Черт, черт, черт!» — паниковал Юра. Страх — противоречивое чувство. Раньше Юра совершенно нормально перенес встречу с опасными тварями, порожденными Самосбором, но почему-то встреча с обычными бандитами повергала его в ужас. Трясущимися руками ученый навел автомат. Бандит вскочил на сцену и подошел к закулисью.

Когда их глаза встретились, на лице обоих читалась молчаливая паника. Бандит явно не ожидал встретить направленное в него дуло. Сие зрелище повергло его в ступор. Юра же совершенно не знал, что делать ему дальше. Разойтись мирно уже точно не получится. На шум выстрела прибежит второй, а у него наверняка больше боевого опыта. С другой стороны, держать первого на прицеле вечно — тоже не выход. Нужно было срочно что-то решать.

— Ты кто? — шепотом спросил его Юра.

— М-Муха, — заикаясь ответил бандит, — т-т-то есть М-М-Миша я.

— Положи пушку, Миша.

Бандит подчинился и выронил пистолет из руки. В момент падения Юра заметил тонкую струйку, стекающую по штанине собеседника.

— П-по-ж-жалуйста, не убивай, брат, — умолял Миша, — т-талоны возьми, все возьми, т-только не убивай.

— У второго пушка есть?

Бандит быстро помотал головой.

— Повернись, руки за голову.

Михаил медленно развернулся и поднял руки. «Отлично, — думал Юра. — И что теперь? Надеть наручники и заткнуть кляпом. Было бы неплохо, жаль, ничего подходящего под рукой нет». Ученый схватил бандита за плечо и уткнул дуло в спину.

— Вот что, Миша, — шептал он, — будешь себя хорошо вести, останешься в живых, — Юра уткнул автомат сильнее. — Если ты или твой друг начнете дурить, ваши кишки превратятся в фарш. Все понял, Миша?

— Ага, — беспорядочно закивал бандит.

«Ваши кишки превратятся в фарш, неплохо звучит», — похвалил Юра себя и, прикрывшись уголовником, словно живым щитом, направился к выходу.

— Ну, где ты там? — вышел второй из ячейки и выпучил глаза.

Сказать, что он был удивлен, ничего не сказать. Однако, в отличие от своего друга, он выглядел куда более опасным. Лицо его было покрыто застарелыми шрамами, а на поясе поблескивало лезвие длинного ножа или даже кинжала. Его замешательство продолжалось не дольше секунды, после чего бандит выгнул грудь колесом и агрессивным тоном наехал на Юру.

— Слышь, фраер! Ты кто такой?

— Ты и твой друг у меня на мушке — Юра старался сохранять уверенный голос, но у него плохо получалось, — рыпнешься — обоих порешу!

— Нет, не надо, — задергался Миша, срываясь на плач. — Бурый, слушай его, пожалуйста.

— Хлебало завали, сучок, — рыкнул он другу. — Ну надо же, картина нарисовалась! Хожу, брожу, и вдруг откуда не возьмись…

— В-в общем так… — терял контроль Юра, — вы должны…

— Я те не шушера этажная, — перебил его Бурый. — А расклад у нас такой. Ты бросаешь волыну, отпускаешь Муху и сваливаешь отсюда в ужасе. Будешь шалить, — он взял клинок в руки и облизнул режущую кромку, — запихаю его тебе в задницу. Считаю до трех. Раз…

Дураком Юру сложно было назвать. Ясно как божий день, живым его не отпустят. «Что там говорил Беркут, — вспоминал ученый. — Сердечник из обедненного урана. Пробивной силы хватит на двоих, хоть останавливающий эффект оставляет желать лучшего, в текущих условиях это может быть неважно. Короткой очереди будет достаточно».

— Два…

Юра навскидку прицелился, чтобы второй был на линии огня. Зажмурил глаза и надавил на курок. Щелк! Выстрела не было.

— Три! Ну все, фраер, ты сам напросился.

Бурый расплылся в жуткой улыбке и бодро зашагал к Юре. Тот в свою очередь, пинком толкнул Мишу на мордоворота и, отступая назад, потянул затвор. Здоровенный детина оттолкнул тощего напарника, словно пушинку. Муха ударился об стену и свернулся на полу в позе эмбриона, посасывая большой палец. Этот бросок дал Юре еще пару секунд. Серией хороших ударов он выбил бракованный патрон, дослал новый, и цевье автомата свободной рукой перехватил Бурый.

Тянуть на себя было бесполезно, бандит держал его, словно каменная статуя, и тихо смеялся над потугами своей жертвы. Правда, ему быстро надоело играть в перетягивания, и он оттянул руку с ножом для замаха. Мир для Юры почти замер, будто киномеханик уменьшил скорость прокрутки кадров. Синеющее лезвие звонко рассекало воздух и летело прямиком в ребра, скрытые облезлым комбинезоном.

«Что же делать?! — мозг Юры получил свежую порцию адреналина, последний шанс на поиск решения. — Так, замах по большой дуге. Высокая сила удара. Пролом грудной клетки, коллапс легкого и, с таким-то лезвием, пробитие сердца. Смерть неизбежна. Шаг назад — вероятный промах и шанс на побег. Если он не полный кретин, то достанет из моего же автомата. Вероятность успеха: тридцать один процент. Шаг вперед — вероятность успеха шестьдесят девять процентов. Да, это то, что нужно!»