Рихард открыл глаза.

Первые несколько секунд он был дезориентирован, а потом сфокусировал свой взгляд на мне. Силы быстро к нему возвращались. Он приподнялся на одном локте, повернувшись ко мне боком, и с изумлением спросил:

— Ты убила меня?

Я сидела рядом с ним на краю кровати. Мои пальцы все ещё дрожали, а по лицу в две дорожки текли безмолвные слезы, которые я все пыталась стереть, но они текли и текли. Не знаю, что он со мной сделает, но бежать я не собиралась, просто не было душевных сил. И ответить мне было нечего. Но ответ ему, как обычно, и не требовался. Он почти сразу в восторге продолжил:

— Ты убила меня!

И с этими словами он расхохотался смехом безумца. А потом резко прервал свой смех и привычно-энергичным жестом поднялся на кровати на колени. Злой тигр заглянул мне в глаза и вкрадчиво спросил:

— И на что ты рассчитываешь теперь? Зачем вернула меня к жизни?

— Просто… — мой голос все ещё дрожал, — я люблю тебя…

— Любишь⁈

Мой ответ привел тигра в бешенство. Быстрым жестом он подхватил лежащий рядом нож и схватил меня. У меня не было ни сил, ни желания сопротивляться, так что он легко обхватил меня, прижав к себе спиной. Одной рукой он держал меня выше локтей, чтобы я не шевелила руками, а второй плотно прижал острый конец ножа к моему горлу под самым подбородком, мне даже пришлось его приподнять.

— Любовь — это слабость! Если ты хотела уйти отсюда живой, то меня стоило оставить мертвым!

Я была совершенно эмоционально истощена и за своими словами и эмоциями не очень-то следила. Так что в ответ я сквозь слезы хохотнула, при этом полностью на него оперевшись и расслабившись в его руках:

— Ты ведь тоже любишь меня.

— Бред!

— Но ты… — я снова хохотнула, давясь смехом, — ты ведь все ещё не убил меня… Да вспомни хотя бы, как я была частью семьи Бэккер… Вместо того, чтобы убить меня, ты предложил мне возможность сбежать.

— Это было давно, — возразил он.

— А сейчас ты пришел магом Тьмы. Мог убить меня спящую, но не стал. И теперь я знаю почему, ощутила на себе. Я и сама оттягивала момент твоего убийства. Знала, что должна это сделать, но чтобы на самом деле сделать, мне пришлось бороться с собой. Вот и ты так же: сначала разбудил меня, потом захотел близости. А потом наконец собрался с силами. Но ты все тянул, неосознанно надеялся, что я догадаюсь, что придумаю способ справиться с тобой, убить тебя. Но я не хочу так. Не хочу жить с этим! Да тебе даже нож сейчас не нужен, ты — меняющий и крепко держишь меня, касаешься моей кожи всей поверхностью тела. Один магический импульс легко остановит биение моего сердца, но ты все ещё говоришь со мной. Это и есть твоя любовь, Рихард. Ты любишь меня.

И я наконец не сдержалась и засмеялась. Не потому, что было смешно, я с таким же успехом могла и плакать. Мне просто нужно было выплеснуть вновь накопившиеся эмоции.

Рихард замер позади меня, пока я пыталась успокоиться и перестать смеяться. Его волосы защекотали меня, когда он наклонился ближе к моему уху. Нож он все ещё держал, но уже не прижимал ко мне кончик так сильно:

— Почему я находил косвенные признаки присутствия роя на местах убийств? Твоя версия.

— Ты в последние годы вообще много чего лишнего видишь там, где этого нет, — смех наконец-то отпустил меня. — Никто не пытался предать тебя, никто не пытался убить или убедить тебя в чем-то. Твое восприятие сильно искажено. Допусти на секундочку мысль, что это не мир полнится Старейшинами и их кознями, а это ты становишься сумасшедшим параноиком, как они. Допусти эту мысль и снова проанализируй все, что ты делал и видел.

Рихард молчал долго, несколько минут. И я тоже ничего не говорила, лишь пыталась отдышаться. Клинок у шеи уже совсем не пугал, я просто ждала, пока он поймет, надеялась на это.

Внезапным жестом Рихард бросил нож в дальнюю часть комнаты. В первую секунду я решила, что он просто отбросил его, но он попал точно в мышь, почти разрубив ее пополам. Минус ещё один опытный образец. А после он обнял меня и второй рукой. Он опустился лбом мне на плечо и тихо проговорил:

— Ник предупреждал меня. Но… Ведь, как знать, возможно, все, что он говорил мне, нужно лишь для того, чтобы свести меня с ума, а не наоборот. Кто знает, не является ли это все одним большим продуманным хитроумным планом? Ник достаточно умен, чтобы суметь такое придумать и реализовать. Но тогда я был бы нужен вам живым, и ты не стала бы убивать меня. Если только это тоже не хитрый продуманный план. А если вы оба хотели моей смерти, то ты бы не стала возвращать меня к жизни. Если только ты не пытаешься прикрыть какую-то случайную брешь в его плане.

— Рихард, — тихо позвала я его, — ты опять теряешься в своих мыслях. Когда я была частью роя, у меня тоже в голове все встало с ног на голову. И тогда я нашла для себя якорь. Это я сама. Вспомнила себя в прошлом. Как вела себя до того, как все это началось, что думала и делала и почему. Конечно, назад ничего не вернуть, но можно заметить оборванные логические связи. Попробуй. Может, этот способ поможет и тебе.

— Ты ведь понимаешь, перед каким я выбором? Поверить ли вам, поставив на кон свою жизнь. Я люблю играть со смертью, но я не дурак и всегда трезво оцениваю свои шансы. Если я хотя бы на секунду допущу, что не прав…

Он замолчал. Кажется, там было обилие всего, что он мог сказать после такого «если». Так много, что он так и не стал продолжать эту фразу. Он крепче вжал меня в себя, словно я была какой-то мягкой игрушкой, которая его успокаивала, и продолжил говорить:

— Ник ещё несколько лет назад говорил, как происходят такие вещи. Не применительно ко мне, но теперь я понимаю, что говорил он это для меня. Похоже, я в самом деле начинаю видеть то, чего нет. Но речь не об иллюзиях, а том, какие выводы я делаю из тех фактов, которые вижу. Случайная царапина на стене может быть следом присутствия роя. Или же росчерком от любого твердого предмета вроде края сумки. Но если мои выводы стали ложными, значит, я потерял ясность мышления. Это не только позор, но ещё полная потеря функциональности и полезности. Таких, как я, не должно быть в третьем кругу. Вообще не должно быть.

— К чему ты ведёшь? — испугалась я. — Не убивай себя, не надо!

Он хмыкнул мне в плечо, а потом провел щекой по моей щеке, поднимая голову:

— Конечно же я не собираюсь этого делать. Я, может, и запутался в своей же логике, но идиотом ещё пока не стал. Но в третий круг вернуться я не могу. Мне придется жить на слепой вере в них, а я не умею так. Это безрассудно и опасно. Кто знает, в какой момент кто-то из них так же потеряет свою логику, как я потерял свою, а я этого не замечу. Проще говоря, Кали, я в лучшем случае бесполезен, а в худшем опасен. В обоих случаях мне не стоит возвращаться. Помоги мне умереть для всех, как когда-то сделала это для своей ученицы. Остальным так и скажешь, что я… стал Стариком. Уверен, они и сами замечали это во мне, так что серьезных последствий для тебя быть не должно. Я должен уйти. Пожалуйста.

Я уже и не помнила, когда последний раз слышала от него это слово.

— Конечно, я помогу. Но не сейчас.

С этими словами, немного отклонившись, я повернулась к нему лицом, насколько смогла в его объятиях. Он вопросительно посмотрел на меня, а я потянулась за поцелуем. И он ответил мне жадно и жарко. Я хотела завершить эту ночь удовольствием, а не горечью, и я свое получила.

События той ночи снова промелькнули в моей голове и я улыбнулась Николасу в ответ:

— Ты не прав, я убила его, — не могла же я вслух подтвердить его слова.

И Николас все понял и кивнул с улыбкой.

АДЕЛЬГЕЙДА

День сегодня обещал быть чудесным. Уже завтра состоится совет нашего братства, на котором Лестер объявит о том, что отныне я буду определять стратегию нашего братства вместо него.