После Кевина я не была ни с кем, и теперь все эти ощущения хоть и были мне знакомы, все равно казались новыми. И когда все кончилось, я все ещё некоторое время продолжала крепко сжимать его в своих объятиях. Он тоже не собирался меня отпускать, продолжая прижимать к себе.

— Я так сильно по тебе скучала, — тихо шепнула я.

В окружающей тишине и темноте даже шепот был прекрасно слышен.

— Я тоже, Ада, — так же шепотом отозвался он. — Хотя я и знал, что однажды все равно увижу тебя, я очень сильно скучал.

— И поделом тебе, — буркнула я. — В следующий раз предупреждай. Так и скучать меньше будешь.

— Не буду, — тихо хмыкнул он.

— Нет, будешь! — возмутилась я, отстраняясь от него, лишь оставляя ладони у него на плечах.

Я заглянула в его глаза, и увидела, как он улыбается, еле сдерживая смех:

— Нет, не буду.

Я ещё секунду посмотрела в его глаза, а потом счастливо рассмеялась.

После этого мы сделали себе чаю и много общались о том, где нас носило все эти годы. У меня тут ничего интересного не происходило. После уничтожения Уробороса мы сбились в кучку выживших и со временем укоренились в городе, вот и все мои новости. Зато у него там все было намного интереснее.

Оказывается, та здоровенная многоножка не съела его. Она, словно живая крытая карета, доставила его к своей хозяйке, своей королеве, Эрике Бэккер. Она — очень умная дамочка, сумевшая создать целый рой подчиняющихся ей огромных насекомых-мутантов. К сожалению, она совершенно сумасшедшая и считает их всех своей семьёй. При этом она довольно мирная: спасая своих «детей» от угрозы в лице человека, она вместе со всем своим выводком переехала на какой-то отдаленный остров. Кевин долгое время жил там с ней, спасая и свою жизнь тоже, он-то знал, что третий круг ещё жив и стоит ему им попасться на глаза — убьют. Он вернулся сюда ко мне, поняв, что пришло то самое время, когда ему надо вмешаться.

Мы говорили много и долго и уснули только под утро. И я была совершенно и полностью счастлива.

АДЕЛЬГЕЙДА

Утром, когда я проснулась, Кевин все еще спал на диване. Вчера я уснула раньше него, и сейчас он, похоже, сильно устав, даже не проснулся, когда я проскрипела половицами мимо него. Стараясь не разбудить его, я в прекрасном настроении спустилась вниз, чтобы найти какой-нибудь еды, и обнаружила там Шарлин. Мышка сидела рядом с небольшим кусочком сыра и неторопливо грызла его. Похоже, вчера перед сном он еще и сыра своей мышке выдал. Я улыбнулась ей, схватила небольшую колбасу и уселась рядом, разглядывая, как она грызет сыр, и жуя свою еду:

— Знаешь, ты ведь его первое домашнее животное, — тихо заговорила я с ней. — У него раньше не было ни собак, ни котов, ни птичек. А еще мне с ним хорошо, только никому не говори.

И я хихикнула с этими словами, приложив палец к губам. Шарлин покосилась на меня, но занятия своего не бросила. Кажется, по ее мнению я была немного не в себе. В каком-то роде так и было, прошедшая ночь заставила меня ощутить, как прекрасен мир.

В дверь внезапно постучали и сразу открыли. На пороге показался Лестер:

— Уже не спишь. Хорошо. Ну что, готова идти? — спросил он в полный голос.

— Тише, тише! — зашикала я на него. — Кевин спит, не буди его.

— Сноходец спит, вот это новости, — усмехнулся он, не сбавляя голоса, а потом вдруг о чем-то задумался. — Где он сейчас?

Как-то так странно он это спросил, что я заволновалась, положила свой недоеденный кусок колбасы рядом с мышью и поднялась:

— Наверху. А что случилось?

— Давно он уснул? — Лестер отправился по лестнице наверх, даже не подумав снизить громкость голоса или проследить за скрипом ступенек.

— Не знаю. Когда я засыпала, он еще бодрствовал, — я встревоженно проследовала за ним.

Даже Шарлин бросилась вместе с нами наверх, словно что-то почуяв. Лестер добрался до его дивана, склонился над ним и внимательно посмотрел, прищурившись. Я тем временем подошла к нему и тихо спросила:

— С ним все хорошо?

Шарлин запрыгнула на диван, но Лестер внимания на мышь не обратил, видимо, сообразил, чей это питомец.

— Я покажу тебе фокус, — сказал Лестер, а потом довольно быстрым движением, чтобы я не смогла его остановить, слегка ударил ладонью по щеке Кевина.

— Да ты что творишь⁈ — возмутилась я, сразу перехватив его руку.

Он лишь усмехнулся, оставив свою руку в мои ладонях, ожидая, пока я соображу, что происходит. И я перевела взгляд на Кевина, но тот спал. Все еще спал, несмотря ни на что.

— И что это значит? — не поняла я, переведя взгляд на Лестера. — Это хорошо? Или плохо?

— Сны могут застать сноходца в любое время дня и ночи. Чем сильнее сноходец, тем сильнее на него влияют его сны. Он не может спать, пока они не придут, и не может бодрствовать, если они пришли. Проще говоря, его сейчас разбудить может, ну, разве что если мы ему руку начнем отпиливать. И знаешь, что это значит, Адельгейда? — он аккуратно вытащил руку из моих ладоней и взял мои руки в свои.

— Что? — я нахмурилась, не понимая, к чему он ведет, но вот это вот его выражение лица мне не нравилось.

— Что он — очень сильный сноходец. Хорошо это или плохо — решай сама. Я такого только одного знал, и он был крайне опасен. Он вершил судьбы так, что потом было не найти концов. Он мог влиять на события, которые случатся лишь через несколько лет или даже десятков лет. И как бы сильно тебе этот твой Кевин ни казался другом, он себе на уме. Никогда не угадаешь, как он может подставить. Даже тот факт, что он нам помогает, возможно, ведет к нашей гибели.

Говоря все это, он смотрел мне в глаза, ища там понимание, а я стояла и слушала, упрямо сжимая губы, а потом уточнила:

— И что же, ты предлагаешь вот так вот просто взять и выставить его за дверь?

— Нет, конечно же нет! — он сжал мои руки. — Его нужно убить.

— Не дури! — я выдернула свои руки из его ладоней. — Опять в тебе второй круг взыграл? Говно твоя идея, вот что! Мы не будем его убивать, ясно тебе⁈

Я уперлась указательным пальцем ему в грудь и добавила:

— И с нынешнего момента, если вдруг с ним что-то произойдет, даже случайность, я приду с вопросами к тебе, понятно?

— А не много ли ты на себя берешь⁈ — он не тронул мой палец, но зло прищурился, глядя мне в глаза.

— Я тебя не боюсь! — так же зло в ответ я прорычала на него, убирая палец. — Ты, может, и старше, но сноровки в тебе мало.

— Отлично, вот и проверим, — сказал он и направился по ступенькам вниз. — Не отменять же теперь тренировку.

— Ну и проверим, — буркнула я, спускаясь следом.

Шарлин пристально посмотрела нам вслед, убедилась, что мы ушли, а потом юркнула к ступенькам, чтобы закончить с сыром и приняться за оставленную на столе колбасу.

АДЕЛЬГЕЙДА

На тренировки маги всегда выбирались в лес, где их никто не мог увидеть. Я уже давно присмотрела себе неплохую полянку, где обычно и занималась. И сегодня был удивительный день, поскольку сегодня моим партнером был другой маг Тьмы. Мы расположились друг перед другом, он встал в одну из стоек и уперся ногами в землю:

— Ну, надеюсь, я еще не все забыл. Нападай, — предложил он.

И я сочла, а почему бы и нет. Ринулась на него, но он ловко ушел в сторону, просто пропустив меня. Я даже не поняла, как это произошло, просто пролетела мимо него и с удивлением развернулась обратно:

— Как⁈

Он, довольный собой, улыбнулся:

— Не концентрируйся на ударе, смотри внимательнее.

И я снова попыталась. И заметила, что он пользуется хитрым приемом, который доступен далеко не всем магам Тьмы. Наоми Дия когда-то учила меня такому:

— Частичная трансформация! — воскликнула я, снова промахнувшись.

Маги Тьмы умеют быстро перемещаться, буквально становясь Тьмой на секунду и пролетая при этом небольшую часть пути. Это называют темным мерцанием. Но некоторые маги с достаточным запасом сил могут становиться Тьмой лишь частично, ускоряясь не целиком, а только некоторые части себя. Это ещё и магические силы экономит, но научиться этому не так уж и легко. Например, замах рукой, ускоренный таким образом, будет сильнее, и при этом сама рука становится бесплотной. Лестер делал часть себя таковым на ту секунду, что я пыталась его ударить.