— Это не секрет. Совет ежегодно празднует день казни лидера восстания «коричневых плащей», — парировал доктор.

— Выкладывай все. Или мистеру Норрингтону надо вытягивать из тебя каждую фразу силой? — спросил капитан.

— Мой отец стал одним из тех немногих, кому удалось объединить под своим началом большинство баронов Шовбура. Когда-то давно северные горы стали последним убежищем древнего народа. Даже среди самых знатных семей не найдется ни одной, в чьих жилах нет примеси их крови. Может, поэтому церковь относится к северянам с особым презрением и жестокостью. Бароны не готовы были терпеть унижений и подняли мятеж.

— Мы знаем историю. Тысяча семьсот шестьдесят первый год с момента Исчезновения. Ближе к делу. От твоего рассказа и его деталей зависит, поверим мы тебе или нет. На твоем месте я бы тщательно подбирал слова, — хищно улыбнулся капитан.

— Мой отец возглавил восставших. Спустившись к подножию восточных гор, мы захватили Прит и двинулись на юг через поля Холанда. Нам даже удалось форсировать реку Трикс, — не обращая внимания на слова Хольта, продолжил инквизитор.

— Сколько вам было на тот момент? — уточнил мистер Кэмбел.

— Всего лишь восемь. К сожалению, тогда я не мог быть полезен отцу. Он оказал мне честь, позволив стать его оруженосцем, — ответил Йон, ни на секунду не задумавшись.

— Продолжай, — сказал капитан, удовлетворенный ответом.

— По мере приближения к Ортосу к нам примыкало все больше и больше добровольцев. Многие из них были крестьянами, поэтому церковь и окрестила наше восстание бунтом коричневых плащей. Хороший ход с их стороны. Объявив, что восстание поднято чернью, Совет сильно сократил количество знати, желающей присоединиться к нам. Ни один барон, герцог или граф не хотел вписывать свою благородную фамилию в список участников крестьянского мятежа.

— Вполне в духе Совета. Действительно хороший ход, — согласился мистер Нортхэм.

— Тем не менее нам удалось одержать несколько уверенных побед и переманить на свою сторону еще с десяток знаменитых семей. К сожалению, отец доверился не тем людям. Моего дядю Арна Олриджа не интересовало всеобщее благо. Ведомый своей алчностью, он стал двойным агентом Совета. Это он привел нас на бойню при Лонде, — приятное лицо инквизитора исказила гримаса вполне натурального гнева.

— Как тебе удалось выжить в том бою? — недоверчиво спросил мистер Грей.

— Отец оставил меня в лагере сопровождения, но я видел исход боя своими глазами. Поняв, что ему не победить, он искал смерти, но на его счет были отданы особые распоряжения. Немало церковников полегло в тот день в попытке взять его живым. Разобравшись с основной армией, Совет окружил лагерь и взял нас в плен. Закованного в цепи отца провели перед пленниками, чтобы окончательно разрушить волю к сопротивлению. Дядя лично нашел меня среди толпы узников и выдал Совету.

Кэр оглядел своих товарищей. По многим из них было видно, что они начинают верить в искренность слов инквизитора.

— Церковники решили, что особо изощренной пыткой для моего отца станет обращение его сына в ряды верных слуг Создателя. Так я оказался на острове Ролана и был отдан на воспитание членам ордена. Двенадцать лет меня тренировали и тщательно пытались промыть мне мозги. Воспоминания об отце заменялись церковными догматами, но я не сдавался. Им не удалось сломить мою волю. Я принял их игру и заставил поверить в собственную покорность. Я стал одним из лучших. Я мечтал, что, сбежав, освобожу отца, и мы вдвоем снова поведем за собой людей.

— Вы не знали, что Уильям Олридж казнен? — с сомнением спросил Дункан.

— Информация о происходящем в большом мире очень редко просачивалась сквозь стены ордена. Только закончив обучение и ступив на континент, я узнал, что мой отец был сожжен на главной площади Ортоса еще десять лет назад, как только Совет почувствовал, что извлек из его пленения максимум пользы. Узнав о предстоящей экспедиции, я решил, что это мой единственный способ вырваться из цепких лап Ортоса. Так я и оказался на этом стуле, — Йон печально улыбнулся.

В комнате повисла тишина. Каждый из присутствующих обдумывал, насколько он может доверять инквизитору.

— Как видите, у меня нет причин препятствовать нашему дальнейшему продвижению на запад. И я точно не хотел убивать капитана. Поверьте, за более чем десять лет в ордене меня научили убивать наверняка. К тому же, на этом корабле нет человека, желающего уничтожить Совет больше, чем я, — продолжал убеждать офицеров Йон-Уильям.

— Нам потребуются доказательства, — с этими словами мистер Форингтон снял символ Создателя со стены и положил на стол рядом с пленником.

— Что вы хотите, чтобы я с ним сделал?

— Разрубите его, — проговорил доктор, внимательно наблюдавший за пленником.

Мистер Грин срезал веревки с рук узника и передал тому меч. Остальные офицеры, окружившие инквизитора, на всякий случай держали свое оружие наготове. Не колеблясь ни секунды, Йон-Уильям разрубил священный символ, мастерски остановив руку в нужный момент, чтобы не повредить стол. Подкинув свой меч и ухватив его за лезвие, он протянул его рукоятью в сторону капитана.

— Вы удовлетворены? — обратился он сразу ко всем.

— Закатайте рукав, — потребовал доктор.

— Ваша осведомленность начинает настораживать, — улыбнулся инквизитор, но рукав подтянул без возражений.

На руке седовласого инквизитора красовался ужасный шрам от ожога. По своей форме он напоминал парящую птицу.

— Некоторые лидеры восстания Олриджа любили наносить татуировку в виде сокола на свое запястье, — пояснил доктор.

— Церковь искореняет ересь огнем. Когда я попал в орден, этот вопрос быстро решили. Теперь вы мне верите? — уставился на доктора Йон.

— Последняя проверка. У вашего отца были карие глаза? — неожиданно для всех вступил в разговор мистер Кэмбел.

Все удивленно уставились на него. Хотя Артур действительно мог лично встречаться с Уильямом Олриджем. Лидер мятежа происходил из знатного рода и вполне мог состоять в дипломатических отношениях с герцогством Корд. А мистер Кэмбел был постоянным членом свиты герцога с самого детства.

— Голубые, — грустно улыбнувшись, инквизитор перевел свой взгляд на дипломата.

— Ваш отец произвел на меня большое впечатление когда-то давно. Для меня большая честь встретить его сына, — Артур протянул руку.

Уильям Олридж с благодарностью ее пожал. Теперь практически все собравшиеся в каюте офицеры доверяли его словам.

— Допустим, вы не врете. Что же нам теперь с вами делать? — высказал свои мысли вслух капитан.

— Команда не оценит ваше притворство, если оно раскроется. Вас повесят на первой попавшейся под руку мачте, и даже мы будем не в силах вам помочь, — проговорил мистер Нортхэм.

— Значит, мистер Олридж будет продолжать играть свою роль. До этого момента у него неплохо это получалось. Повезло, что вы носите маску и сможете скрыть результаты побоев. Умойтесь и возвращайтесь в свою каюту. Мы решим, что с вам делать позже, — приказал капитан.

— У меня один вопрос. Вы ведь обдумывали вариант, при котором вам придется меня убить? Как бы вы успокоили команду в таком случае? — спросил Уильям, уже стоя у двери.

— У меня тоже есть яд с острова. Сказали бы, что вы поранились, когда провожали мистера Хикса в последний путь, — слишком быстро ответил доктор, давая понять всем, что действительно продумал вероятность такой ситуации.

— Вы страшный человек, доктор. Не хотел бы я быть вашим врагом, — сказал Уильям, надевая маску и покидая лазарет.

— Поверить не могу, что сын Уильяма Олриджа здесь, с нами на корабле, — воскликнул мистер Форингтон, когда дверь закрылась.

Во времена мятежа меч Ионы выступал на стороне Совета, и он лично присутствовал во время битвы при Лонде. Хотя битвой это назвать было сложно. Восставшие попали в западню, и никто не собирался выпускать их из нее живыми. Профессор мог подтвердить все сказанное инквизитором о тех событиях.