Боится отпустить меня.

Дорога до его дома не занимает много времени. И могу только представить, как это выглядит, когда миссис Эшберн замечает, как мы входим в дом.

— Ты рано вернулся, Кросс, — она смотрит на меня и пытается сдержать улыбку. — А ты выглядишь… красиво, Эверли.

Наверное, я больше похожа на высококлассную эскортницу, которая немного переборщила с макияжем глаз и пышными волосами. Но согласна и на красотку, если это поможет ей быстрее уехать отсюда. Дети уже спят, и к тому времени, как Кросс возвращается в дом, проводив миссис А до ее машины, я уже разделась до майки и трусиков.

Он закрывает и запирает дверь, а затем приближается ко мне, как хищник, преследующий свою жертву.

Он знает, что я его. Вопрос только в том, как он хочет меня взять.

Поворачиваюсь и убираю хвост со спины.

— Я не была уверена, что тебе это понравится, Уайлдер.

— Значит, ты ни хрена обо мне не знаешь, Синклер. Потому что то, что ты сделала сегодня… Черт возьми, женщина, — он прижимается губами к основанию моей шеи и наматывает мои волосы на кулак. — Я думал, что буду тем, кто заявит о тебе на глазах у всех, и даже тогда я полагал, что это напугает тебя до смерти.

Он распускает мои волосы из банта, позволяя им рассыпаться по плечам, откидывая мою голову назад.

— Никогда не думал, что ты сделаешь это первой. Но тебе ведь нравится держать меня в напряжении, правда, детка?

— Наверное, да.

Сильные руки обхватывают мой живот и скользят вверх по груди, чтобы сжать ее, а Кросс скользит вниз по моему телу.

— Блять, детка. Не могу поверить, что ты надела это на подиум.

Он проводит своими большими руками по изгибам моего тела, затем скользит пальцами по подолу моих трусиков, оставляя восхитительные искры тепла везде, где он прикасается.

— Эта попка… — он целует одну обнаженную щечку, затем другую. — Это тело, задрапированное моим именем и номером… — палец проскальзывает под резинку трусиков-бразилиана, сидящих высоко на моей заднице, и щелкает ими по коже. — Зачем ты это сделала?

— Кросс… — нетерпеливо хнычу я. — Ты хочешь, чтобы я думала, когда твое лицо так близко к моей киске?

— Если ты хочешь, чтобы мой язык был в этой сладкой киске, ты ответишь мне, Эверли.

— О, черт. Потому что ты мой, Кросс. Ты мой, а я твоя, запомнил?

— Хорошая девочка, — он перегибает меня через диван и шлепает по заднице. — Знал, что она будет выглядеть так красиво, покрытая отпечатками моих рук.

— Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, — умоляю я.

Он сдвигает мои трусики в сторону, а его длинный, толстый палец проводит по моему влажному центру.

— Скажи мне, что ты хочешь этого, Эверли. Скажи, что ты хочешь все, что я собираюсь с тобой сделать. Все из этого.

— Кросс… — это слово — мольба, смешанная с криком. — Не заставляй меня думать, когда ты так близко к тому, чтобы дать нам то, что нам обоим нужно.

— Скажи мне, Эверли, — требует он самым сексуальным голосом, который когда-либо слышала, и я таю, как теплое мороженое в палящий жаркий летний день.

— Хочешь знать, что больше всего напугало меня на этой неделе? — спрашиваю я.

Он хотел честности, думаю, пришло время дать ему ее.

— Я хочу знать все, Эверли.

В его словах столько искренних эмоций, что они обнажают меня догола.

Я оглядываюсь через плечо на этого мужчину, стоящего на коленях позади меня. Похоже, сейчас или никогда.

— В ту ночь, когда ты признался мне в любви…

— Я уже извинился за то, что сказал это тогда, — прерывает он меня, и я выпрямляюсь и поворачиваюсь к нему лицом.

— Послушай меня, здоровяк. Позволь мне закончить. Дело не в том, что ты это сказал, — он кривит губы, и я прикрываю их пальцем. — Ладно, сначала было в том, что ты это сказал. Но потом… потом я поняла, что испугалась не из-за твоих слов. Мне было страшно, потому что я тоже это почувствовала. И не знала, что с этим делать.

Кросс опускается на пятки и встает передо мной. Возвышаясь надо мной.

— Ты все, чего я избегала, Кросс, — хватаю рукой его рубашку и притягиваю к себе, одновременно прижимаясь к нему. — Ты серьезный, отец с семьей, ты хотел отношений, обязательств. Ты спортсмен, и не просто спортсмен. Ты профессиональный хоккеист. Если бы кто-то попросил меня нарисовать мужчину, с которым я не хотела бы встречаться, я бы нарисовала тебя.

— Детка, я не уверен, сколько еще из этого мое эго сможет выдержать.

Он проводит рукой по моим волосам и обнимает меня за шею, фиксируя нас на месте.

— Но вот в чем дело. Все это не имело значения. Ни то, что я думала, что хочу. Или предполагала, что мне нужно. Ни то, почему так себя чувствовала. Все это не имело значения, когда ты вошел в мою жизнь. Потому что внезапно стало неважно, во что я верила. Был только ты, и ты не играл по моим правилам.

— Я никогда не играл в игры.

— Теперь я это знаю… — смотрю в его темные глаза в течение нескольких долгих ударов сердца. — Не знаю точно, когда я это поняла, но в глубине души думаю, что, возможно, знала это всегда. Ты все еще пугаешь меня, Кросс, но я так чертовски влюблена в тебя, что все остальное не имеет значения.

— Это хорошо, детка. Потому что я и не собирался тебя отпускать.

Большие руки Кросса переместились на мои бедра, и он опустился передо мной на колени.

— Я уже говорил тебе, как сильно они мне нравятся? — его губы целуют чуть выше края шелка, и я зарываюсь руками в его густые волосы. — Есть шанс, что ты будешь надевать этот наряд для меня после каждой игры?

— Если ты в ближайшее время не накроешь меня своим ртом, я могу больше никогда их не надеть.

Сильные руки впиваются в мою задницу и тянут меня вперед, пока не натыкаюсь на него и не хватаюсь за его плечи для равновесия. Кросс зарывается лицом в ластовицу моих трусиков и вдыхает.

— Ты пахнешь восхитительно, Эверли. Ты мокрая для меня?

— Вся мокрая, Кросс. Я капаю для тебя. Ты собираешься выполнить свое обещание и дать мне свой рот?

— Ты чертовски права, — на следующем вдохе он поднимает меня на плечо и снова шлепает по заднице. — Мы сделаем это правильно сегодня ночью.

— Боже мой, — Кросс поднимается по лестнице по две ступеньки за раз, пока я сдерживаю свое возбужденное хихиканье. — Почти уверена, что мы все делали правильно с самого начала. У меня нет никаких претензий.

— Ну и негодница, — он заходит в свою комнату и опускает меня на свою кровать, затем поворачивается и запирает дверь своей спальни. — Я разложу тебя и съем, прежде чем заставлю тебя кричать для меня, Эверли. А потом я буду трахать тебя до тех пор, пока я не стану единственным богом, которому ты будешь молиться.

Ох, блять.

Он медленно расстегивает пуговицы своей накрахмаленной рубашки, а я наблюдаю за ним, и во рту у меня пересыхает с каждым новым дюймом обнаженной кожи.

— Язык проглотила, детка?

— Простите меня, отец, ибо я согрешила и собираюсь сделать это снова. Надеюсь, снова, и снова, и снова.

Я просовываю руку под трусики и ложусь, выпрямив одну ногу, пальцы направлены, как у хорошей маленькой танцовщицы, а одно колено согнуто. Моя спина выгибается дугой, а пальцы скользят по моему влажному центру… В ожидании.

Кросс выглядит так, будто вот-вот проглотит свой язык, а его губы кривятся в порочной ухмылке.

— Ты часто играешь с собой в последнее время, Эви?

— Возможно.

Он хватает меня за лодыжки так быстро, что я ударяюсь спиной о кровать, а он подтаскивает меня к краю и опускается на колени.

— К черту это. Твоя киска принадлежит мне, помнишь?

Кросс спускает мои трусики с ног, затем засовывает их в карман с этой чертовой ухмылкой, которая заставляет меня смеяться, прежде чем он закидывает мои ноги себе на плечи. Его руки скользят по моему животу, исследуя кожу на пути к моей груди, которая обнажена под его обрезанной футболкой, а затем кончик его языка прослеживает шов моей киски.

Пробуя на вкус. Дразня.