— Я удивлен видеть тебя здесь, чувак, — говорит мне брат Эверли, Лео, протягивая мне пиво.

Что, блять, должен на это ответить?

— Просто имею в виду, что Злобный Близнец обычно не приводит парней в семью.

М-да… и теперь рад, что держу Джекса на руках. Было бы очень плохо, если бы ударил брата Эверли.

— Спасибо, мужик. Ценю это, — двигаюсь вокруг него, и он стонет.

— Я не это имел в виду.

Ладно. Я в игре, поворачиваюсь и жду.

— Злобный Близнец разборчива. Она любит своих друзей и свою семью и никогда не приводит людей в свой круг, никогда не приводит парней. Это хорошо для тебя. Может, не выразил это так красноречиво и все такое дерьмо, но это было сказано в хорошем смысле.

— Ты всегда называешь свою сестру злобной? — чертовски ненавижу это, и они все так делают.

Он пожимает плечами.

— Это ее прозвище.

Входная дверь закрывается, и Лео оглядывает меня.

— Хороший близнец только что вернулась домой.

— Да. Эти прозвища — отстой.

Отхожу и вижу растерянные глаза Керриган, прыгающие, как пейнтбольный шарик, между Эверли и ее сестрой.

— Кросс, — зовет меня Эверли, и я двигаюсь, как будто меня дергают за невидимую ниточку. — Кросс Уайлдер, хочу представить тебе свою другую половину, мою сестру Грейс.

— Очень приятно познакомиться с тобой, Кросс, — произносит Грейс и протягивает руку. — Можно мне подержать ребенка?

— Конечно. Но предупреждаю сразу. Он капризный, — говорю ей, пока Арес пристраивается рядом с нами.

— Чувак, их двое.

Он даже не удосужился понизить голос, Эверли с Грейс переглянулись.

— Ты мудак, — бормочу, но Арес продолжает.

— Вы, ребята, когда-нибудь, ну, знаете… менялись местами?

По крайней мере, это все, что он спрашивает, потому что мне показалось, что этим вопросом он хочет спросить другое.

— Зачем я привел тебя?

— Мы делали это несколько раз, когда росли. Никто никогда не мог нас отличить, — Эверли улыбается, словно вспоминает забавную историю, которой не может поделиться перед маленькими ушами.

— Вы, ребята, проворачивали это дерьмо каждое лето, — ворчит бармен.

— И каждый раз вы на это велись, — смеется Грейс.

Бармен, чье имя знаю, но предпочитаю игнорировать, скрещивает руки на груди.

— Вы однояйцевые близняшки. Конечно, мы на это купились. Вас невозможно было отличить друг от друга.

Кретин. Провожу большим пальцем по щеке Эверли. Прошло всего несколько минут, а я уже могу их различить.

— У тебя на щеке родинка, — снова смотрю на Грейс. — У тебя на правой щеке. У Грейс — на левой.

Арес смеется, а бармен смотрит на него так, будто никогда раньше не замечал. Может, он и правда неравнодушен к моей девочке.

Может, начну использовать его имя.

— Раньше они больше красились, — ворчит он.

Грейс проводит рукой по спине Джекса, когда он прижимается к ее груди, а затем той же рукой треплет Мэддокса по щеке.

— Мы никогда не красились так сильно, Безумец, но хорошая попытка, — поворачивается ко мне и показывает улыбку, настолько похожую на улыбку сестры, что это почти жутко. — Я знала, что ты один из хороших.

Грейс передает Джекса Эверли, которая никогда раньше не держала моего сына на руках.

— Я пойду приму душ и переоденусь. Тренировка сегодня была ужасной, и у меня болит все тело.

— Тебе нужна помощь в душе? — Арес спрашивает Грейс, и она достаточно вежлива, чтобы просто рассмеяться, а не отчитывать моего брата-идиота.

Эверли, напротив, выглядит так, будто размышляет о его смерти.

— Ты хочешь умереть, Бог Войны?

Ага, думала о его смерти. Я был прав.

Он поднимает руки перед собой и мне кажется, я слышу, как Мэддокс рычит. Затем происходит странная вещь. Словно в замедленной съемке, Керриган перемещается к Мэддоксу и хватает его за руку.

Моя дочь, которая не разговаривает с незнакомцами.

— Все в порядке. Папа говорит, что дядя Арес слишком часто получает по голове, а лед твердый. Мы должны быть добры к нему.

Чувак выглядит так, будто вот-вот подавится от смеха, но берет себя в руки и не смеется над моим ребенком, который явно сейчас очень серьезен. Вместо этого он кладет руку на спинку дивана, где сидят они с Керриган, и наблюдает, как она прижимается к нему.

— Твоему дяде повезло, что ты прикрываешь его спину.

Она молча кивает и устраивается рядом с ним, словно в какой-то альтернативной реальности, где ей нравятся незнакомцы. Стою, застыв на месте, несколько секунд, прежде чем повернуться к брату.

— Ты когда-нибудь думаешь, прежде чем говорить?

Арес выглядит не слишком впечатленным.

— Какого хрена, чувак? Слишком много ударов по голове?

— Будь благодарен, что это все, что я ей сказал.

Арес уходит, надувшись.

Эверли смеется, шагая ко мне, ее прекрасное тело покачивается в такт тихим ритмам, успокаивая моего сына.

— Клянусь, не знала, что сегодня все будут здесь, когда приглашала вас. Надеюсь, все в порядке.

Обхватываю ее за талию, притягивая еще ближе, и прижимаюсь губами к ее лбу.

— Все хорошо, детка.

Она счастливо вздыхает, и ее плечи расслабляются, словно ей нужен был этот контакт так же, как и мне.

Джекс воспринимает это как знак и дергает ее за волосы, невольно заставляя нас переглянуться с Мэддоксом, который смеется над одержимостью моей дочери чем-то по телевизору.

— Клянусь Богом, Керриган обычно стесняется. То, что она заговорила с тобой той ночью в доме, было чудом. Это… это просто странно.

Эверли хмыкает, прижимаясь к руке Джекса.

— Безумец всегда умеет найти подход к дамам.

— Ты знаешь, я действительно хотел его ненавидеть, — говорю ей, наслаждаясь счастливым выражением ее лица.

— Я же говорила тебе, — снова целует ручку Джекса. — Он мне как брат.

— Я гораздо более здравомыслящий, чем твои братья, Злобный Близнец, — отвечает Мэддокс, явно услышав каждое наше слово.

— Да… У меня был разговор с твоим братом, — стою в стороне, наблюдая, как Эверли очаровывает Джексона. Он уже наполовину влюблен, и у меня возникает искушение сказать: «Да, малыш, то же самое». — Лео говорил, что ты не приводишь людей в свою семью.

— Верно, — говорит мне, приподнимаясь на носочках, пока ее губы не касаются моего уха, не обращая внимания на то, что мы находимся в комнате, полной людей. — Я сказала тебе, что хочу попробовать, Кросс, серьезно, это моя попытка. Понятия не имею, что делаю, и ты меня до смерти пугаешь. Но все равно пытаюсь. Просто постарайся помнить об этом, когда я все испорчу, хорошо?

Она пытается сделать шаг назад, но я крепко сжимаю ее и притягиваю ближе.

— В твоем темпе, Золушка.

Прижимаюсь губами к ее губам, пока Джекс не впивается своими толстыми пальчиками мне в глаз, отталкивая нас друг от друга.

— Похоже, маленький мужчина не любит делиться.

Ее сладкий голос обволакивает меня, как чертово одеяло. Утешает и успокаивает. Слыша, как она воркует с моими детьми. То, как, привязалась к ним обоим, и то, как дети привязались к ней. Не знал, как ко всему этому отнесусь, потому что никогда не представлял себя отцом-одиночкой, пока не стал им. И даже тогда свидания не были моим приоритетом. Возможно, так бы и осталось, если бы не встретил ее.

— И его отец тоже.

— Снимите комнату, — кричит Хендрикс, и комната взрывается вокруг нас.

Эти ублюдки сумасшедшие.

* * *

— Помнишь историю о том, как дети следовали за извращенцем-флейтистом из Австралии[xx]? — Арес спрашивает меня позже тем же вечером, пока стою в гостиной и смотрю, как оба моих ребенка спят, устроившись на Эверли.

— Иногда ты все усложняешь, братец, ведь знаешь об этом, правда?

— Какого черта? — И самое страшное, что он серьезно.

— Это был Гамельнский крысолов, и он вывел змей из Ирландии, — я глядываю то, что осталось от вечеринки. Моя девочка могла клясться, что это обычная игра, но здесь было больше десяти человек и достаточно еды, чтобы накормить двадцать. Это уже вечеринка.