— Подумал, что ты захочешь получить это, поскольку наша первая предсезонная игра состоится на следующей неделе.

Я смотрю вниз на белую заглавную букву З на темно-синей нашивке. Вот дерьмо. Я провожу большим пальцем по белой строчке и сглатываю нахлынувшие эмоции.

В нашей лиге нет капитанов и помощников.

У вас есть один капитан и до трех заместителей.

Некоторые команды выбирают трех, другие — одного.

За все время, что играю в «Революции», у нас было два.

Если вы хотите разобраться, капитан — единственный игрок на льду, который может официально задать вопрос судье по поводу решения во время игры. Если капитан находится на скамейке запасных, его место на льду может занять заместитель.

Неофициально капитаны и их заместители являются лидерами команды. Как на льду, так и вне его, задают тон команде. Некоторые говорят, что и всему сезону. Они те, на кого должны равняться новички. Парни, которые могут говорить за команду перед камерой и за закрытыми дверями.

Последние несколько лет Кингстон был нашим капитаном, а Бун и Джонси — его заместителями. Но Джонси ушел в отставку после того, как мы вышли в плей-офф в прошлом сезоне, и ходят слухи, что Кингстон может последовать за ним в конце этого сезона.

— Серьезно, мужик? — спрашиааю его, чертовски потрясенный.

Я много работаю и никогда не дам никому повода усомниться в этом. Но когда заканчиваю, не занимаюсь наставлением молодых ребят. Всегда возвращаюсь домой к своей семье. Я не общаюсь с прессой, не высовываюсь, не поднимаю шум в раздевалке. Оставляю это парням вроде Кингстона и Буна. Тем, кто любит пошуметь.

Делаю свое дело, но никогда не нуждался в том, чтобы все смотрели на меня.

— Ты заслужил это, Уайлдер. Если собираешься занять мое место, когда уйду на пенсию, мне нужно, чтобы ты начал готовиться уже сейчас, — Кингстон — чертова легенда. Он играет за эту команду уже почти два десятка лет. За его плечами двенадцать кубков. Двенадцать. При нем мы стали одной из лучших команд лиги.

Я закрываю рукой белую нашивку.

— А как же Бун?

— Бун — отличный заместитель, но ему не нужен значок капитана. Он слишком вспыльчивый, как твой брат, — его взгляд не оставляет сомнений в том, что он думает о том дерьме, в которое Арес, Бун и остальные были вовлечены прошлой ночью. — они оба хороши, чтобы быть на твоей стороне, но не те, кого хочешь видеть говорящим с прессой. Это работа Джонси, а теперь твоя.

— Да, понимаю. Значит, разговоры об отставке — это серьезно?

— Я говорил с тренером. Это еще не решенный вопрос, но обещал своей жене, что в этом году рассмотрю этот вопрос более серьезно. Она любит говорить, что я старею, — он пожимает плечами. — Хотел бы, чтобы она ошибалась, но тело говорит мне об обратном. Операция после плей-офф в прошлом году не помогла бы восстановиться даже пять лет назад. В этот раз у меня ушло все чертово межсезонье. Не уверен, что у меня хватит сил еще раз пройти через такое.

— Серьезно, это большая честь для меня, Кэп.

— Тебе придется работать еще больше, чем раньше, Уайлдер, — он прислоняется спиной к моему шкафчику, и у возникает чувство, что сейчас получу комплимент в виде сэндвича с дерьмом.

— Мне нужно, чтобы ты сблизился с ребятами. Они все уважают твою игру, но команде нужно больше. Особенно сейчас. Нам нужно, чтобы ты выстроил эти отношения. Когда придет твоя очередь задавать настрой в этой раздевалке, понадобится их поддержка. Поверьте мне. Так будет проще. Ты молчаливый ублюдок с убийственной рабочей этикой. Нам нужно, чтобы ты больше выкладывался. С ребятами. С прессой.

— Да… Я понял, — ворчу я. — Но это не значит, что мне нравится, как это звучит, чертовски ненавижу все эти шоу с собаками и пони. Я не тот парень, который когда-нибудь захочет сесть за стол для послематчевой прессы.

— Ну, тебе лучше привыкнуть к этому, — он берет в руки сложенные джерси, которые я не заметил, как они оказались в моем шкафчике. — А теперь пошевеливайся, чтобы я мог сделать объявление для ребят. Мне нужно успеть домой к футбольному матчу дочери.

Заместитель капитана.

Ну, будь я проклят.

* * *

Решаю заскочить в «Сладкие искушения» по дороге домой, взять кексов для Керриган и Беллами и заказать кофе для Эверли, пока буду там. По словам этой женщины, она работает на кофеине, и уверен, что она все еще в «Le Désir».

Пожилая женщина за кассой улыбается, протягивая мне кофе.

— Это очень специфический заказ на кофе, мистер Уайлдер.

Чертов маленький городок. Все знают твое имя.

— Это для очень особенной девушки… если она еще на работе.

— Она все еще там, — ее улыбка растет. — Приятного вечера.

Маленький. Гребаный. Городок.

Колокольчики над дверью в магазине нижнего белья звенят, когда я вхожу, и миниатюрная брюнетка поднимает глаза от вешалки с бюстгальтерами.

— Привет. Добро пожаловать в «Le Désir». Могу помочь вам найти что-нибудь сегодня?

— Э-э… Я надеялся найти Эверли, — полу бормочу, застигнутый врасплох во второй раз за последние несколько минут.

Женщина у стойки скрывает свой смех над моим явным дискомфортом.

— Не могу сказать, что у меня есть такая на продажу.

— Эй, тетя Кэйрис… — Эверли выходит из задней комнаты, держа в руках две пары красных кружевных трусиков с толстыми атласными лентами. Хотел бы увидеть их на ней, чтобы сорвать своими зубами.

Оттаскиваю свое тело за вешалку с халатиками, чтобы не видели, какой эффект производит на меня вид этой женщины.

— К тебе пришли, Эверли, — шепчет миниатюрная брюнетка что-то еще, чего не слышу, а затем забирает трусики у застывшей Эверли. — Собираюсь убрать это. Если хочешь, можешь идти. Я закрою дверь.

Она проходит мимо Эверли, которая наконец стряхивает с себя удивление и смотрит на меня своими прекрасными глазами.

— Спасибо, тетя Кэйрис, — ее голос прерывается, и она проводит ладонями по своей короткой черной юбке, расправляя ее. — Что ты здесь делаешь, Кросс?

Я протягиваю ей чашку кофе.

— Я зашел в «Сладкие искушения» по дороге домой и подумал, что ты захочешь выпить чашечку кофе.

— Спасибо.

Она делает шаг вперед, ее длинные ресницы трепещут за очками в черной оправе. В сочетании с черной юбкой, белой блузкой, черными каблуками католической школьницы и черным бархатным бантом, удерживающим половину ее волос, мой член стал таким чертовски твердым, что его можно было использовать как чертову хоккейную клюшку.

— Приходи ко мне домой на ужин, — слова вылетают изо рта еще до того, как осознаю, что говорю. Я не привожу людей домой. Ни женщин. Ни друзей. Никого. В мой дом. Моя семья. Мои дети. Это личное.

— Сегодня вечером? — это звучит так невинно. — Типа второе свидание?

Она колеблется, как олень, попавший в свет фар.

— Нет… Не свидание, — провожу рукой по ее волосам и дергаю. — Просто ужин со мной.

Моя упрямица жует нижнюю губу, обдумывая мое предложение.

— А как же твои дети?

Я наклоняю ее голову к своему лицу.

— А что с ними?

— Что они подумают?

— Почти уверен, что Джекс будет плакать, потому что он только этим и занимался всю неделю, а Керриган, возможно, попытается заставить тебя надеть пачку. Она едва снимает свою. Не то чтобы жаловался, что увижу тебя в пачке, Золушка. Просто говорю…что, не уверен, что моим детям будет до этого дело.

Она вздыхает, мягко и сладко.

— Пачка, да? Думаю, я смогу это сделать.

Обхватываю ее за талию и прижимаюсь ближе.

— Я оставлю это на другой день, буду мечтать об этом сексуальном образе библиотекарши, в котором ты сейчас, еще чертовски много дней.

Эверли облизывает свои блестящие розовые губы, и мой член подпрыгивает в штанах.

— Да?

— Да, — простонал я, когда губы коснулись ее губ на пути к уху. — Скажи «да», Эверли.

— Это не свидание.

— Свидания — это романтично. Поверь, кричащий ребенок и канал Disney — это очень далеко от романтики.