— Ты слишком сильна, чтобы разбиться.

— Твоя вера в меня поразительна, — хотя его поцелуи сладки.

Сладкие и захватывающие.

Неважно, что я говорю себе. Мое сердце все еще бьется о ребра, как птица, отчаянно пытающаяся вырваться из клетки. Мне нужно успокоиться. Мне нужно что-то сделать, чтобы привести себя в порядок и собраться с силами.

— Я пытаюсь не допустить, чтобы нас пристрелили, так что заткнись и дай мне секунду, чтобы убедиться, что номер сработал, — он прикусывает мою губу до такой степени, что повреждает кожу, и боль помогает мне сосредоточиться. — Веди себя так, будто тебе это нравится, — его рука находит мою обнаженную грудь и сжимает ее. — Я должен вознаграждать тебя за то, что ты выступаешь для меня. Поцелуи — твое вознаграждение.

— Если я не ошибаюсь, ты уже дал мне вознаграждение, — я уверена, что сладость этого заявления покрыта ядом.

И почему у меня такое болезненное чувство, что этого первого раза между нами будет недостаточно? Что я буду хотеть его еще много раз?

Под звуки веселой пары, развлекающейся позади нас, толпа аплодирует. Несколько человек, всего несколько человек, до сих пор аплодируют выступлению Габриэля.

Его рука скользит ниже, скользя вдоль моей бедренной кости вниз, к моей заднице и между моими ногами. Моя киска сжимается при мысли о том, что он играет со мной.

Поэтому мне совершенно необходимо предупредить его: — Если ты попытаешься прикоснуться ко мне еще раз, я укушу любую часть тебя, которая будет ближе ко мне.

Габриэль тыкается носом в мое ухо и шепчет: — Хорошая девочка. Продолжай действовать. Твоё выступление еще не закончено.

Он уводит нас от края сцены к длинному коридору, ведущему к ряду частных комнат в задней части здания.

— Держись крепче, Лейла.

По крайней мере, я думаю, именно это он говорит, когда кто-то отделяется от толпы и намеренно направляется к нам. Я моргаю при приближении другой женщины. Женщина с гладко выбритой головой, подведенными кошачьими глазами, в деловом костюме цвета драгоценных камней и юбке, высоко поднимающейся на кремовых бедрах.

Черт, что Джейд здесь делает? Дно выпадает из-под меня.

— Хорошо, — она делает паузу для драматического эффекта, пока я борюсь с каждым желанием прикрыть обнаженную нижнюю половину. — Я никогда не думала, что доживу до того дня, когда ты выйдешь на сцену, — Джейд переводит взгляд с моей головы на мои колени, как будто она может видеть все части моего тела, которые пульсируют. — Прекрасное выступление.

Черт, почему она здесь? Она все это видела?

— Вы двое вместе устроили настоящее шоу, — продолжает она. Она скрещивает руки на груди, поднимая декольте выше. — Я впечатлена.

Габриэль ставит меня на ноги и поправляется в штанах. Я незаметно выхватываю у него штаны и позволяю штанинам джинсов свисать надо мной.

Его взгляд далеко не вежливый, граничащий с враждебностью. — У меня есть незаконченная пьеса. Если ты нас извинишь.

Да, незаконченная пьеса. Я купила билет, чтобы получить доступ к необходимой мне информации, а мое тело — это валюта. Пора перейти к следующему шагу. Он обнимает меня за талию и прижимает к своему безопасному телу. Предупреждение в его тоне до боли ясно, и любой, кто находится в здравом уме, должен сделать все возможное, чтобы установить дистанцию между нами и ними.

Естественно, Джейд это не волнует. Она сосредоточивает свое внимание на Габриэле. — Дай мне знать, если ты когда-нибудь будешь готова к повторному выступлению. «Подземелье» будет очень радо видеть вас обоих.

Я вынуждаю себя улыбнуться. — Рада, что тебе понравилось, — мурлычу я Джейд. — Я выбрала правильного партнера для своего дебюта, — я подыгрываю ему, сжимая его в ответ. — Действительно красивый член.

— Да. Я знаю, — жестко отвечает она.

Я наклоняюсь к Габриэлю, давая от себя малейшую дозу и отбирая от него малейшее утешение.

Его пальцы прижимаются к моей пояснице, уводя меня от Джейд и оставляя ее позади.

— Она хочет тебя, — шепчу я Габриэлю.

Он гримасничает, его губы скривились в беззвучном рыке, и он игнорирует меня, пока не распахивает дверь в одну из частных комнат. Разумеется, она занята, и четыре человека внутри представляют собой спутанную массу конечностей.

— Убирайтесь к черту. Сейчас, — он выкрикивает предупреждение четверке и ждет, пока они разбегутся, прежде чем запереть нас внутри. Когда он поворачивается ко мне, выражение его лица становится совершенно враждебным. — Ты ревнуешь? — спрашивает он меня.

Странная энергия между нами дает еще один импульс, более сильный, чем раньше, и мне приходится тщательно обдумывать свои слова. Я смотрю на него так, будто никогда его не видела, и только потом понимаю, что он все еще держит меня.

Я выдергиваю у него руку, но он не отпускает. Его глаза изучают мое лицо.

— Конечно, я не ревную, — ровно отвечаю я.

Его руки ласкают мои плечи, мою шею, мои руки. — Как ты себя чувствуешь? О чем ты думаешь?

Я рычу, мне некомфортно. — Вокруг никого. Тебе больше не нужно притворяться, — говорю я ему. — Тебе не обязательно вести себя так, будто ты действительно беспокоишься обо мне.

Он хмуро смотрит на меня, его брови предупреждающе сдвинуты вниз в виде темной буквы «V». — Всегда есть на кого притвориться, — отвечает он. Он бросается обыскивать комнату, и я впервые воспринимаю все это. Мягкие ткани, голые стены. Я практически вижу, как в его голове работают колеса, прежде чем он вытаскивает из угла небольшую скрытую камеру. — Кроме того, тебя не было со мной на той сцене. Придумывай все оправдания, которые хочешь, но ты стукачка, черт возьми. Ты можешь считать себя отважным детективом, но я тоже умею читать людей. Я знаю, когда кто-то отстранился.

Он обращает на меня всю силу своего внимания, и этого достаточно, чтобы заставить меня извиваться. Каждая часть меня горяча совершенно по-другому, чем когда он скользнул внутрь меня.

— Со мной все было в порядке, — яростно настаиваю я.

Он швыряет мне мою разорванную рубашку, чтобы вытерла его сперму.

— Я не идиот, — огрызается он, когда я яростно вытираюсь. — Когда ты согласилась работать со мной, это указывает на соглашение, в котором оба человека понимают отношения.

— У нас нет отношений.

Нарастающая волна страха наконец отступила, и я снова в своем теле, на земле. Почему-то я чувствую себя одновременно лучше и хуже, чем до того, как мы начали.

— Мы делаем это до тех пор, пока это дело не будет завершено. Я не хочу, чтобы ты говорила, что я воспользовался тобой, потому что мы оба занимались этим с открытыми глазами, но присутствовал только один из нас.

Я провожу рукой по волосам, не в силах с ним спорить.

Мои внутренности скручиваются вместе, а остальной части меня нужно двигаться. Необходимо что-то сделать, чтобы избавиться от маниакальной, напряженной энергии внутри. Комната слишком мала, но мысль о том, чтобы вернуться на первый этаж после того, что произошло, наполняет меня страхом и мучительным чувством неправильности.

— Тогда перестань вести себя как идиот. А еще лучше, перестань вести себя так, будто ты этот чертов потрясающий парень, который действительно заботится обо мне, хотя это неправда. Это не что иное, как поступок, из-за которого меня убьют, потому что я тоже идиотка.

Он подходит ближе, и я стучу его по плечу, заставляя отойти на шаг назад.

— Тебе понравилось, — в нем есть что-то обнадеживающее.

— Тебе понравилось. Точно так же, как тебе нравится трахать любую другую шлюху, потому что ты не можешь жить с самим собой. Ты ублюдок, и шлюха. Вот почему ты приходишь в такие места.

Я сразу же сожалею о том, что сказала. Я точно знаю, почему я сорвалась. Потому что я не могу с этим справиться, и хотя самосознание должно что-то значить, оно означает херню, когда дело касается здоровых способов справиться с травмой.

— О ком ты вообще говоришь? — Габриэль отвечает тихим голосом. — Я? Или ты? Я разобрался со своим дерьмом.