— Проклятье, — прошептал Лаэртиан, понимая, что ситуация выходит из-под его контроля. — Этот маг всегда был занозой в моём боку.

Он прекрасно знал, что если Хариор решит снова втянуться в магические и политические дела Барирорна, влияние эльфов на Совет магов может ослабнуть. Могущество Хариора, пусть даже его статус архимага был потерян, по-прежнему внушало страх. И это беспокоило Лаэртиана. Старый маг мог стать катализатором изменений, которые разрушат всё то, что Владыка строил с такой осторожностью.

«Нужно что-то предпринять, и как можно быстрее,» — думал Лаэртиан, прокручивая в голове возможные шаги. Он мог бы попытаться заключить союз с Хариором, но Владыка знал, что тот не станет пешкой в его играх. Маг был слишком независим, слишком силён, чтобы подчиняться чьим-либо приказам.

Лаэртиан вспомнил, как когда-то Хариор был близок к тому, чтобы занять важное место в политике Каблина, но тогда он исчез, оставив свои дела незавершенными. И вот он снова здесь, на пороге перемен, которые могут затронуть не только магов, но и всё королевство эльфов.

— Хариор, — тихо произнёс Владыка, словно имя мага было горьким привкусом на его языке. — Тебе всегда удавалось появляться в самый неподходящий момент.

Лаэртиан вернулся к своему столу и снова погрузился в размышления. Он знал, что время на принятие решений истекает. Хариор уже начал влиять на события в Каблине, и Владыке нужно было придумать, как нейтрализовать его вмешательство, не открывая своих истинных намерений. Эльфы были осторожными игроками в политике, и Лаэртиан знал, что каждая ошибка могла стоить ему влияния в магическом мире.

Он принял решение: нужно действовать.

Россия. Екатеринбург.

Антон лежал на больничной койке, медленно приходя в себя после всех пережитых событий. Время шло, и его раны заживали быстрее, чем он ожидал. Вскоре врачи намекнули, что выписка не за горами, но на этот раз его мысли были далеки от радости выздоровления. За эти дни через больничную палату прошло множество людей: друзья заходили проведать, Вика почти каждый день сидела рядом, но чаще всех была его мама. Она беспокоилась о сыне так, как только мать может беспокоиться, но Антон всё чаще ловил себя на мысли, что ее забота тяготила его. Не из-за неё, а из-за себя — потому что он чувствовал себя беспомощным.

Всё внутри него кипело. Внешне он пытался сохранять спокойствие, даже шутил иногда, но где-то глубоко в душе начало зреть что-то новое. Цель. Он больше не мог позволить себе оставаться слабым. Всё, что произошло, не просто выбило его из колеи — это заставило его пересмотреть самого себя. Дело не только в ярости на тех, кто его мучил, — в глубине души Антона разъедала собственная слабость. Он злился не на них, а на себя.

"Какой толк от этой магии, если я даже защитить себя не могу?" — эти мысли крутились в его голове каждый раз, когда он оставался наедине с собой. Время от времени он срывался и выругался вслух. "Артефакторика, мать её!" — бормотал Антон, сам не замечая, как крепче сжимает кулаки. Если бы он был магом стихий, как его мать, всё, возможно, сложилось бы иначе. Она всегда контролировала ситуацию. Он же был заложником своей неопытности.

Сергей заглядывал в палату пару раз. Как объяснила позже мать, он был полковником ФСБ, что не особо удивило Антона. После всего произошедшего, удивляться уже не было смысла. Сергей казался ему человеком, который способен решать вопросы без лишних слов. Даже в больнице его появление было молчаливым, но в его взгляде всегда читалась уверенность.

"Ещё один из тех, кто знает больше, чем я," — подумал Антон, провожая взглядом полковника, когда тот уходил после очередного визита.

Однажды его навестил следователь Павел, тот самый, кто вел его дело. Павел сообщил, что с Антона сняты все обвинения, и конфликт с Борисом был классифицирован как самооборона. Антона это не удивило. "Конечно, Сергей приложил к этому руку," — подумал он, чувствуя, что такие вопросы решаются не без вмешательства людей с весом. Но и на это ему было всё равно. Эти вещи перестали его волновать.

Он уже решил для себя: возвращение в институт — не его путь. Мысли о прежней жизни, учебе, друзьях, всё, что раньше казалось таким важным, отступило на второй план. Его тянуло обратно к деду, в деревню, туда, где он сможет снова окунуться в тренировки и магию. Сила — вот что ему нужно. Теперь это стало его целью. Антон больше не хотел быть тем, кто просто плывет по течению. Он хотел стать сильнее — настолько, чтобы никто больше не смог причинить вред ему и его близким.

Решившись, Антон открылся матери, ожидая напряженного разговора, но её реакция удивила его. Она восприняла новость спокойно и сдержанно, как будто уже давно знала, что он к этому придет. Возможно, она и ожидала такого решения от него после всего, что произошло. Она не стала уговаривать его изменить решение, не пыталась возражать, просто кивнула, признавая его выбор. Это дало Антону некоторое облегчение, но он знал, что самый сложный разговор ещё впереди — с Викой.

Когда Антон рассказал ей о своём решении вернуться в деревню к деду и не продолжать учебу, он ожидал более эмоциональной реакции. Но Вика удивила его ещё больше. Вместо негодования или слёз она спокойно выслушала, вздохнула и сказала, что понимает, через что ему пришлось пройти. Она не собиралась расставаться с ним и твёрдо заявила, что если он позволит, она будет навещать его в деревне. Антона это успокоило. Такой вариант его вполне устраивал — он сможет приезжать в город, когда захочет, и она, в свою очередь, сможет навещать его. Это была своеобразная договоренность, которую он принял с облегчением.

К моменту выписки Антон уже уладил большинство своих дел. Друзья принесли ему вещи из общежития, чтобы он не возвращался туда сам. Заявление на отчисление было передано через маму, и, к счастью, никаких сложностей не возникло. Учился он на бесплатном, поэтому ни у факультета, ни у вуза не было никаких претензий. Антон даже подумал, что его отчисление восприняли с облегчением — возможно, университет не хотел иметь дело с «проблемным» студентом, чтобы не портить репутацию.

Когда пришло время ехать в деревню, Антон твердо знал что отправиться один. Мать, конечно, предложила отвезти его, но он отказался. Ему хотелось побыть наедине с собой, осмыслить всё, что произошло и что ждёт его впереди. Автобус казался самым подходящим способом добраться до деревни. Это был не просто путь — это был шаг в новую жизнь, жизнь, в которой он больше не будет беспомощен и слаб.

Хоть раны и затянулись, Антон всё ещё чувствовал слабость, и ходить было нелегко. Но он решил стойко переносить тяжести, не показывая ни матери, ни друзьям, как ему на самом деле тяжело. На прощание он крепко обнял маму и, приподняв маленького брата Леню на руках, подбросил его в воздух с улыбкой. Малыш залился звонким смехом, и Антон почувствовал тёплую волну поддержки от своей семьи.

— Береги себя, Антоша, — тихо сказала мать, когда он уже собирался уходить. — Мы всегда будем рядом, если что.

Антон кивнул, не желая ничего говорить вслух. Ему нужно было отправиться в путь один, чтобы разобраться в себе и обрести силу, которую он так жаждал. Подтянув ремни рюкзака, он направился к автобусу, и, заняв последнее свободное место, погрузился в свои мысли.

Взяв в руки камень Руло, который дед дал ему для тренировок, Антон решил, что дорогу лучше провести за медитацией и практикой передачи энергии. Энергия, струящаяся через камень, была теплой и обволакивающей, словно утешала его и давала новые силы. Он погрузился в медитацию, концентрируясь на движении эфира, пытаясь понять, как лучше управлять потоками энергии.

Автобус тронулся, и пейзажи за окном начали меняться, но Антон был полностью поглощен своей внутренней работой.

По приезду Антона на остановке его уже ждала бабушка. Её тёплая, но усталая улыбка и крепкие объятия дали понять, что она обо всём уже была в курсе. Внимательно осмотрев внука, она нахмурилась, но ничего не сказала о его состоянии.