Представитель гильдии чуть нервно кашлянул, его взгляд метался по залу, как будто он искал поддержки или хоть какую-то лазейку. Но понимая, что артефакторы не могут позволить себе отказать, он заставил себя выдавить ответ.

— Совет магов выдвигает весомое предложение, — его голос был заметно слабее, чем раньше, но он старался сохранять видимость уверенности. — Мы... конечно же, готовы обсудить условия возобновления обучения на базе вашей академии. Это вопрос, требующий более детального обсуждения, но я уверен, что наши интересы могут быть согласованы.

Хариор ухмыльнулся, прекрасно понимая, что представитель гильдии оказался в углу. Магистры вокруг обменивались одобрительными взглядами — этот шаг укреплял их контроль над ситуацией.

— Ну вот и замечательно, — спокойно произнес Хариор, делая шаг назад и бросив на Рейна взгляд, полный скрытой поддержки. — Я рад, что мы нашли общий язык.

После завершения переговоров атмосфера в зале заметно смягчилась. Магистры, которые в начале собрания с тревогой смотрели на Хариора, теперь обсуждали достигнутые соглашения с артефакторами. Напряжение, созданное его возвращением и резкими словами в адрес Мерилас, постепенно испарилось, словно этого и не было. Доклады и отчеты были зачитаны, вопросы решены, и по мере завершения заседания магистры один за другим начали покидать зал, ощущая облегчение от успешного завершения переговоров.

Хариор, однако, не спешил уходить. Он остался в зале, сидя у своего места, словно что-то обдумывая. Рейн, покончив с последними формальностями, также не уходил, решив остаться с ним наедине. Когда последние магистры вышли, дверь зала с лёгким стуком закрылась, оставив двух старых друзей в тишине.

— Мы сильно рисковали, — сказал Рейн, нарушая молчание. Он подошёл к столу и сел напротив Хариора. — Они могли бы нанять вольных магов и ничего бы не потеряли.

Хариор, глядя на угасающий свет магических ламп, только усмехнулся.

— А мы могли бы закрыть разломы, как раньше, — ответил он, слегка потянувшись. — Это был бы отличный ответ на их шантаж. Но ты знаешь, Рейн, именно поэтому маги не должны заниматься политикой.

Рейн внимательно посмотрел на Хариора, ожидая продолжения.

— Они, — Хариор махнул рукой в сторону, где только что сидели магистры, — зашли в свою зону комфорта и не хотят изменений. Для них всё, что выходит за рамки привычного, — угроза. Политика, договоры, соглашения с артефакторами... Всё это отвлекает их от истинной задачи — магии и защиты нашего мира.

Рейн вздохнул, потирая висок.

— Это неизбежно, Хариор. Мир изменился, и магам приходится подстраиваться. Твои идеи, как всегда, радикальны, но в этом есть смысл. Мы должны держать контроль, но без поддержки таких, как артефакторы, будет тяжело.

— Я знаю, — спокойно ответил Хариор. — Но если мы будем полагаться только на них, то однажды они возьмут больше, чем мы готовы дать. Сегодня мы выиграли битву, но не войну. Ты видел, как он нервничал, когда я упомянул разломы и тварей? Это их слабое место. Но мы должны понимать, что дальше их требования будут расти.

Рейн кивнул, понимая, что Хариор прав. Однако, он также знал, что без таких компромиссов их мир не сможет существовать. Баланс между магией и политикой был тонок, но необходим.

— Да, возможно, — ответил Рейн, вставая из-за стола. — Но всё же, Хариор, нам придётся ещё не раз делать выбор между магией и политикой.

Хариор молча кивнул, но в его глазах читалась уверенность: он знал, что грядущие времена потребуют от них ещё большего риска и ещё более трудных решений.

Россия. Екатеринбург.

Вика сидела на кухне напротив своего отца, стараясь удерживать спокойствие, хотя внутри всё кипело от гнева. Отец, Михаил Андреевич, молчал, но по его сжатым губам и напряженному взгляду было ясно, что разговор будет неприятным.

— Вика, — начал он, нарушив тишину, — я не понимаю, что ты находишь в этих поездках к Антону. Каждый раз ты пропадаешь на несколько дней, а возвращаешься... ну, сама на себя не похожа.

Её руки непроизвольно сжались в кулаки, но она старалась говорить спокойно.

— Папа, Антон — мой друг. Мы много времени провели вместе, он мне дорог. И я не собираюсь отказываться от этих поездок только потому, что тебе это не нравится.

Отец посмотрел на неё серьёзно, его голос стал более жёстким.

— Дорогой друг, говоришь? А что дальше? Влюбишься в него? Вика, ты молодая девушка с будущим, а этот парень... — Он замолчал, подбирая слова. — Этот Антон, он просто тратит твоё время.

— Тратит время? — Вика не смогла сдержать горечь в голосе. — Антон — не просто кто-то. Он умный, талантливый. Ты даже не пытался его узнать. Все эти годы ты смотришь на него свысока, а он между прочим из-за тебя всегда чувствует себя неловко.

— Да уж, парень, который живёт в деревне и скрывает, чем он там занимается, — с сарказмом бросил Михаил Андреевич. — Ты ведь знаешь, что мне это не нравится, Вика. Я не хочу, чтобы ты тратила свою жизнь на какие-то сельские авантюры. Ты могла бы делать столько всего важного здесь, в городе. У тебя есть карьера, у тебя есть возможности. А ты... Ты просто бросаешь всё ради него!

Вика встала со стула, не выдержав напора.

— Это неправда! — ее голос задрожал от эмоций. — Ты даже не знаешь Антона! Ты не видишь, сколько он делает и через что проходит. Да, он живёт в деревне, но это временно. У него есть свои цели, и он старается стать лучше. А ты... Ты просто осуждаешь его, не пытаясь понять!

Отец встал, его лицо стало холодным, а голос — почти ледяным.

— Вика, я не хочу, чтобы ты разрушала свое будущее из-за этого парня. Он тянет тебя вниз, а ты этого не видишь. Ты слишком молода, чтобы понять, но однажды пожалеешь.

Она сделала глубокий вдох, стараясь не разрыдаться.

— Папа, ты не понимаешь, что меня связывает с Антоном. Это не просто дружба. Он помогает мне быть собой. Он понимает меня так, как ты никогда не пытался. И я не собираюсь его бросать, как бы тебе этого ни хотелось.

Михаил Андреевич несколько секунд молчал, затем нахмурился и прошептал с тяжёлым вздохом:

— Вика, ты делаешь большую ошибку...

Вика, сдерживая слёзы, резко развернулась и вышла из комнаты, хлопнув дверью. Её сердце колотилось в груди, и она знала, что этот конфликт с отцом — не первый, и уж точно не последний.

Россия. Свердловская область.

— "Лиэр танма фэлра?" — спокойно спросила бабушка за завтраком, не отрываясь от тарелки с гречкой.

Антон нахмурился, пытаясь расшифровать эти звуки. "Лиэр... что-то знакомое... Танма... Это вроде о чём-то простом? Каша? Или это про кофе?". Он взглянул на бабушку и выдал, не задумываясь:

— "Линрар кофэ... эгсайно?"

Бабушка только вздохнула и сложила приборы, оглядывая его через очки с лёгкой усмешкой.

— "Фэлра" означает "утро", Антон, — добавила бабушка, все еще удерживая серьёзный тон. — Ты должен был ответить на простой вопрос о том, как твоё утро, а не о том, холодный ли у тебя кофе.

Антон смутился. Учиться читать тексты — это одно, но говорить? Это было совсем другое дело.

Как только Антон более-менее освоился с чтением текстов на общем языке Барирорна, бабушка, с ее неизменной строгой и решительной манерой, решила усложнить задачу. Теперь его ждали новые испытания — она начала учить его не просто читать, а разговаривать на этом языке. И не просто по чуть-чуть, а сразу во всём объёме: каждое утро, каждый завтрак, каждый вопрос о погоде или о том, что будет на ужин, теперь сопровождался сложными, полными символов и витиеватых фраз, типичными для языка Барирорна.

Антон старался не жаловаться, но с каждым новым днём он чувствовал, как его мозг буквально закипал от постоянного напряжения. Разница между тем, чтобы просто читать и говорить на этом языке, была просто колоссальной. Он делал успехи в понимании отдельных слов и фраз, но собирать их вместе в настоящие предложения оказалось настоящим испытанием. К тому же бабушка требовала, чтобы он не просто говорил, но и думал на этом языке, что делало процесс обучения еще более утомительным.