Мы проводили эксперимент: я создал лёгкую дымку Облака Отчаяния. Не очень плотную, лёгшую на большое пространство вокруг: неровный круг около десяти метров в диаметре. Плотность тумана была такова, что на расстоянии границы круга внешние объекты были видны очень плохо. Но в пределах пяти метров видно было разве что лёгкую дымку красноватого цвета. То есть — видимость сохранялась удовлетворительная. Роши пытался удерживать свой камуфляж хамелеона в моём облаке. И получалось у него откровенно отвратительно. Минут пять он ещё держался, хотя по нему иногда проходили всполохи этаких «помех». Потом его силуэт становился достаточно заметен, а по телу начинали пробегать волны открытых некамуфлированных участков. А затем он просто становился видимым, а его покров хамелеона спадал. Всего около десяти-пятнадцати минут. Много? Ну… Много. Только нужно учитывать, что камуфляж хамелеона — лучшая из техник, которые Роши использует. Это его аркан. Специальное выжженное-сцементированное в ауре заклинание. Храмовники делают такое с собой в тех участках ауры, в которых мы, шумеры, храним заготовленные одноразовые заклинания. Минусы? Если создать один аркан, на его место уже никогда, скорее всего не получится втиснуть что-то другое. То есть — ни другой аркан, ни зачитанное заранее заклинание. Ничего. Плюсы? Ну, к примеру, истратив заготовленное заранее малое исцеление, я вынужден буду вновь его начитать. А вот если бы это самое исцеление было арканом, то я бы мог применять его без остановки, пока мана не кончится. У Абтармахана всего несколько арканов. И один из них — его форма Огненного Змея. У Роши — камуфляж. На самом деле эти два аркана суть — результат одной из классических, хотя и крайне сложных храмовых практик. В конце концов получается нечто, которое позволяет воплощать в себе своего спутника. Для этого и сам спутник должен быть достаточно мощным. В частности — Абтармахан в своё время воплощался с помощью Шак’чи в огромную огненную обезьяну, используя тот же аркан.
Так вот. Арканы стабильнее обычных чар. А камуфляж Роши — один из самых старых приёмов, которые он использует. Его вообще почти невозможно сорвать. Для него это стало также естественно, как… как телекинез для Шамшуддина! Или как потихоньку становится предвидение естественным для меня. Короче — для сатьяна было шоком то, что можно создать вот такую среду. Да и другие действия магического характера, особенно продолжительные действия, были затруднены.
Мы отошли ненадолго от основного лагеря передохнуть. За прошедшие двое суток были срублены все деревья вокруг на расстоянии метров пятнадцати. Не найдя поляну естественную, мы создали рукотворную. Я как мог откачал воду из земли. Болотистые почвы способствовали слякоти и нетвёрдой основе под ногами. Не сказал бы, что сильно помогло: вода возвращалась довольно быстро, но мы таки сумели покрыть землю сверху слоем веток, листьев, травы. Сделали небольшую площадку из нетолстых стволов местных деревьев. На ней и стояли сами, чтобы иметь твёрдую опору под ногами. Там же я вкопал в землю посох Шак’чи. В этот раз я планировал призвать двурогого, если сильно припечёт. Но всё равно освящал окружающее пространство и заговаривал его. А заодно вырезал из нескольких толстых палок гротескные фигурки обезьяны, заговорил их и выжег на них имя своего спутника. Колышки с резными навершиями были воткнуты в разные места нашей полянки. Это должно было дать Шак’чи больше сил и сделать его настоящим духом этого места. Настолько, насколько такое возможно для пришедшего несколько дней назад огненного духа на болоте, да ещё и временно.
Энки — не просто бог морей. Он носит титул мудреца глубин и повелевает всеми земными водами. С оговорками, конечно. Но тем не менее. Кое-какую власть в качестве его жреца я имел и на болоте. Именно так мне и удалось в какой-то мере помочь Шак’чи взять власть над крошечным клочком земли вокруг. Роши сумел договориться с парой больших полуразумных призрачных змей, которые были хозяевами этих территорий. Кажется, они были не в восторге, что сюда хотят вторгнуться какие-то там твари теней, так что согласились с тем, чтобы мы тут хозяйничали. Аколиты молча выполняли все указания своего старшего товарища, легко подчиняясь его командам. Эти двое парней вообще не хотели разговаривать со мной. Но очень чётко работали над поставленной задачей и не лезли ко мне, а остальное меня не интересовало.
Несколько гексаграмм, устроенных мной вокруг поляны, должны были дать нам существенное преимущество. В греческой традиции, частью которой я стал даже раньше, чем традиции шумерской, Гибил и Огненный Бог считаются двуединым существом с двумя лицами. Подобно монете с аверсом и реверсом они представляют две стороны одной медали. Но вот шумеры придерживаются по этому поводу другого мнения. Вообще, из-за этого в своё время велись споры по всей Элладе. И везде установилось разное мнение. В Трое, частью которой я когда-то был — такое. В Империи же считается, что Гибил является одним из имён Мардука. А Огненный Бог к Мардуку вообще не имеет никакого отношения. В общем и целом — правы, вероятнее, шумеры. Хотя бы потому что Мардук, Повелитель Чародеев, что покровительствует всем магам Вавилона, Урука и Ура, был в своё время шумерским магом, и является одним из тех великих людей, которые сделали Гильдию такой, какая она есть сейчас. Позже он стал богом, обрёл пятьдесят имён. И, судя по хроникам, случилось это на глазах магов Империи, которые отправились вместе с Мардуком в поход на Лэнг.
Но я привык придерживаться в этом вопросе традиций Эллады, хотя учитель Халай меня убил бы, если бы узнал о том, как я попираю самым паскудным образом вдолбленные в мою голову им знания, путая Гибила и Огненного Бога. Впрочем, это не имеет сейчас особой разницы. Полагаю, троянцы всё же заблуждаются относительно этих двух. Но мне сейчас важны свойства означенных имён. Я до этого часто использовал руну имени Огненного Бога, называя её именем Гибила. И они во многом похожи. Даже по написанию. И сейчас я в гексаграммах нанёс в качестве основной ловушки как раз имя именно Огненного Бога. Имя Гибила как такового наносится обычно на кузнечные молоты артефакторов… В Трое наносилось. Эта руна крайне похожа на имя Огненного Бога. На моих метательных камнях же запечатлено имя последнего. В троянском круге бы сказали, что это второе имя Гибила (имя Огненного Бога), а Кузнечное Слово — первое. Но в Шумере Гибил — это сорок шестая эмблема Мардука, а Огненный Бог — вообще отдельная сущность. Вероятно, стоит уже выкидывать из головы элементы не шумерских традиций. Если они не несут пользу, конечно.
— Это просто чары, — вынырнул я наконец из своих размышлений. — Не жуткие. Просто магия. И горе тем, кто надменно отвернётся от них или в ужасе сбежит лишь из-за их «жуткости».
— Да, быть может, — вздохнул Роши. Он ещё раз с неудовольствием покосился в сторону одной из гексаграмм. Они все были отдельно отмечены воткнутыми в землю колышками. И все члены нашего отряда обходили достаточно большие пространства стороной: не хватало ещё случайно замкнуть заклинание собой. Тогда Гибил… Огненный Бог услышит зов и ответит на него. А что бывает, когда он отвечает? У меня камни от его имени взрываются плазмой. Люди, написав его неаккуратно или произнеся вслух, сгорают заживо. Кажется, когда-то в Шумере существовал небольшой культ этого божества. Они перед смертью звали своего покровителя и уносились в объятиях пламени к нему. Вот уж стражники-то, наверное, натерпелись, пока убивали их!
— Выше нос, улыбку на лицо и поднять подбородок! — Хмыкаю. — У нас получится!
— Очень на это надеюсь. Ты умеешь создавать только одну копию?
— Это не копия. Это я сам и есть, — взмахом руки даю понять, что лучше не пытаться вникнуть в сложное состояние моего тела во время использования двоения через Зеркаль. — Да. Я могу разделить своё тело только на две части.
